– Все намного проще, малышка, ты просто меня не возбуждаешь.

Обескуражив, отстраняется от меня, хитро улыбаясь. Нахожусь в лёгком замешательстве, что уж там, нахожусь в ужасе. Поняв, что он собирается уходить, полностью насладившись вкусом собственной победы, я взвинчено перебираю все возможные варианты, чтобы не дать себе пасть в грязь лицом. И в эту самую секунду, заметив красный отпечаток своей помады на кончике его губ, я отвечаю на его ухмылку – ухмылкой. Оторвавшись от стены, медленной походкой от бедра приближаюсь к нему.

– Хорошо, Роланд! – томно прошептав, касаюсь пальцем его губ и стираю следы своего присутствия на коже.

Внимательно следит за каждым моим движением, прожигает дыру во мне, поглощает в себе мой рассудок. Необъяснимый, тяжёлый, но такой магнетический.

Поднимаю глаза. Зацепившись с ним взглядами, убираю палец с его лица и подношу к своим губам. Пройдясь по нему кончиком языка, слегка облизываю его, а после просто наслаждаюсь эмоциями Роланда.

Будь ты сдержанным аристократом или законченным извращенцем, такой откровенный сексуальный посыл девушки никогда не пройдёт для тебя бесследно. Огни пламени полыхают в его глазах и заставляют сходить с ума, представляя, чтобы было, будь мужчина менее горделивым.

– Нужно ведь было забрать то, что принадлежит мне? – пожимаю плечами, прикусив нижнюю губу. – Приятного вечера, Роланд, – подмигнув, разворачиваюсь и ухожу, оставляя за собой приятный шлейф мускуса и кедры.

Завернув за угол, замечаю Крис, которая ловит машину. Не успев отдышаться и прийти в себя после произошедшего, ускоряю шаг и, приблизившись к ней, удивлённо разглядываю её заплаканное лицо.

– Что случилось?

– Я еду в отель! Не хочу здесь больше находиться!

Перед нами останавливается такси, и я сажусь в него вместе с ней. Не хотелось бы оставлять её в таком состоянии одну.

До самого отеля, пока нас сопровождают третьи лица, мы едем, не проронив ни слова, но только оказываемся за дверьми нашего номера, Крис, обнажив настоявшие эмоции, начинает рыдать, не сдерживая себя. Слезы девушки оказываются для меня большим шоком, и, растерявшись, я не нахожу ничего более утешительней объятий.

Она продолжает плакать у меня на груди, стискивая зубы, крича сквозь них. Истерика в чистом виде. Пройденный рубеж терпения. Знакомое мне чувство. Искренне хочется поддержать её, найти хотя бы одно подходящее слово, чтобы успокоить. Но я знаю, что это невозможно. Слезы – это не признак слабости. Скорее, признак морального истощения, когда тебя выжали настолько, что больше нет сил держать все в себе.

Спустя несколько минут, почувствовав, что она начинает успокаиваться, усаживаю её на кресло, а сама наливаю ей стакан холодной воды.

– Спасибо, – поднимает взгляд и слегка улыбается. – Правда, спасибо, что рядом.

Улыбаюсь в ответ и протягиваю воду.

– Если захочешь поговорить, я обязательно выслушаю и постараюсь понять.

Мы молча проходим на террасу. Достаём сигареты из общей пачки и закуриваем. Вечерний бриз и лёгкие волны становятся прекрасными успокоительными средствами.

– Меня звали Христина, мы познакомились с ним у него в клубе, – неожиданно, начинает свое откровение. – Я приглянулась ему, он – мне, и все очень быстро завертелось. Свидания, подарки, отменный секс. Что ещё от мужика надо? – смеётся, но по голосу слышно, что вспоминая наводят на неё грусть. – Где-то через месяц, я уже работала на братство и получала баснословные суммы, учитывая, что раньше зарабатывала от силы по десять тысяч в месяц. Знал бы он тогда, чем обернутся мне большие деньги… Они, как оказалось, несут с собой ещё больше проблем, чем их отсутствие. Марихуана сменилась на кокс, зависимость от наркотиков стала неуправляемой.

С ужасом смотрю на неё, а она лишь поджимает губы.

– Да, наркотики погубили не только мое тело и здоровье, но и мою душу. Демид стал подозревать меня, начал следить и, однажды, узнал всю правду. Я думала он вышвырнет меня из братства. Зачем им наркоманка? Но, вместо этого, они отправили меня лечиться, полностью оплачивая все счета. Демид нашёл лучшую клинику заграницей, приезжал ко мне, навещал. Ну как я могла не влюбиться, как могла не полюбить, когда он единственный на всём белом свете, кому оказалось не плевать на меня? – замечаю, как начинают дрожать губы, и она быстро делает очередную затяжку. – Через год я вышла. Вернулась в братство, мы съехались с Демидом и стали жить вместе, – улыбается, взглядом утыкаясь в небо. – Он сделал мне предложение, представляешь? Я была тогда самой счастливой. Полгода все шло прекрасно. Много дел, поиски дома, в которое собирались переехать после свадьбы. Я всегда мечтала надеть белое пышное платье. Побыть принцессой хотя бы раз в жизни, как бы глупо это сейчас не прозвучало. За это время, я даже сигарету в рот не брала. Понимала, что есть ради кого быть лучшей своей версией.

Она замолкает. Уходит в свои мысли, а глаза снова наполняются слезами.

– Крис, ты можешь потом рассказать, давай пойди поспи, отдохни, – взволнованно смотрю на неё, понимая, как эти воспоминания душат ее.

– Нет, Медея, – поворачивает голову в мою сторону. – Эта история начинает душить меня. Я хочу хотя бы раз ею с кем-то поделиться. Может быть станет легче.

С пониманием киваю. У всех есть такая история, которую прячешь глубоко в себе, забиваешь её новыми историями, жизнями, лишь бы заглушить самое главное – то, что тебя никогда не сможет больше покинуть, хоть ты душу дьяволу продай.

– За счастье всегда приходится платить. Моё оказалось дорогим. Однажды, на пороге нашей квартиры появилась моя мама. Человек, который вышвырнул меня в пятнадцать лет за дверь, на попечение улицам. Видите ли, мешала её пьянкам. Как она меня нашла, я до сих пор не знаю, но она нашла. А я была так рада её видеть, подумала это подарок мне свыше, и мы сможем с ней наладить отношения. Но… её помыслы были не настолько чисты, как мои. Женщине просто необходимы были деньги, и она их с меня так грамотно сотрясала несколько месяцев. Потом она украла половину отложенных денег, которые собирались на дом и исчезла. Мне было тяжело перенести этот удар, но я справлялась, пока однажды мне не позвонили и не сказали, что умер мой лучший друг, который был мне отцом и матерью на улицах, который пригрел и научил выживать. Это сломало меня. Демида не было в городе, а мне был необходим воздух и алкоголь. Пошла в бар, встретила там бывшего, который однажды и подсадил меня на травку. И все снова, как на повторе, Медея… Не помню, как в моих руках оказался героин. Не помню, как меня вновь затянуло в пучину этого дерьма, но я снова оказалась именно в нем. Мне было слишком плохо в здравом уме, слишком! После кражи, Демид открыл оффшорный счёт и положил все деньги туда, наличных почти не было. Дел тоже не было, точнее мне их не давали, замечая мое тяжёлое состояние. Я не могла зарабатывать денег, а то, что давал Демид, было чертовски мало. Я начала продавать одежду, украшения, подаренные любимым человеком, стала исчезать из дому, избегать встреч с Демидом, боясь, что он обо всем узнает и бросит меня. Думала, что время придёт, и сумею сама слезть с иглы. Я сбежала из дому, начала жить у знакомых наркоманов, даже не думая о состоянии родного человека. Мне было плевать тогда, я думала только о том, как бы добыть ещё дозу. И вот однажды, когда денег не осталось, я продала самое дорогое, что было на моей руке – бриллиантовое кольцо Демида. Мне кажется, вместе с ним, я продала и наши отношения. Вскоре, он нашёл меня, понял обо всем без слов, наверное, по моему состоянию. Забрал домой, а когда узнал, что я продала все, что было так важно для нас двоих, плюнул мне в лицо и вышвырнул за дверь. Прям, как мама когда-то, но только в этот раз заслуженно.

Делает глоток воды, проверяет меня на эмоции и, увидев мои шокированные глаза, с болью улыбается.

– Не знаю, чтобы было со мной сейчас, если бы в подъезде я не столкнулась с Роландом. В истерике, в слезах, я все ему рассказала. Мне было так стыдно, так стыдно. Они подарили мне вторую жизнь, а я её нещадно про*бала, – произносит голосом, наполненным отвращением к самой себе. – В итоге, Роланд, а вместе с ним и братство, подарили мне мою третью жизнь. Лечилась я дольше, сложнее, больнее, но я хотела этого, как никогда раньше. Я мечтала появится перед Демидом здоровой, попросить прощение за все. Хотела хотя бы ещё раз признаться ему в любви. Я должна была хотя бы ради этого прийти в себя. Когда я вернулась, я сразу сменила имя и оборвала все связи с людьми, которые даже косвенно были связаны с наркотиками. Прошёл год, каждый месяц, неизвестно в какой день, ко мне приезжают Роланд или Эрик и везут меня сдавать анализы. Я не знаю, чем я обязана такой заботе братства, но сейчас я ценю это совсем на другом уровне. И предать их уже не смогу. Я для себя давно решила, что если однажды меня вновь потянет уколоться, я просто убью себя. Ибо простить себя в третий раз я буду не в состоянии.