После распада Советского Союза многие уезжали из Казахстана на свою историческую родину: русские, которые приезжали поднимать целину и те, кто эвакуировались сюда во время Отечественной войны, немцы, высланные Сталиным из Поволжья, чеченцы и корейцы – с Кавказа. Квартиры в городах освобождались и их покупали аульные казахи. Они надеялись, что в городе легче можно пережить это трудное и непонятное время.

Попрощавшись и договорившись, когда она будет приходить ставить уколы, Рита пошла домой. Часы показывали уже 4, надо было готовиться к урокам, проверять тетради и хотелось вечером почитать новую книгу Марининой «Чужая маска».

В 9 часов с планами было покончено, Рита села на диван и взяла в руки книгу. За стеной в соседней квартире что-то грохнуло, послышались вопли. «Ну, опять начинается!» – в предчувствии испорченного вечера подумала она. За стеной в трехкомнатной квартире жил старик дядя Петя с любовницей-бечёвкой и с сыном алкоголиком, которого выгнала жена. Одну комнату они сдавали чеченской паре с двумя маленькими детьми. Муж-чеченец тоже был не дурак выпить. Ссоры и драки там были постоянно.

Рита пересела подальше с дивана в кресло, которое стояло в другом конце комнаты, начала читать, но даже захватывающий сюжет детектива не мог отвлечь ее от происходящего за стеной. Грохот становился громче, вопли пронзительней. Послышался детский плач. Этого она уже вытерпеть не могла. Вышла в коридор и нажала, не отпуская, кнопку звонка соседской квартиры. Никто не отвечал. Она забарабанила кулаками в дверь. Наконец, дверь резко распахнулась и в коридор выскочила чеченка Камила с годовалой дочерью на руках. За ней со стулом в руках гнался пьяный муж. Рита быстро затолкнула ее в свою квартиру и закрыла за ней дверь.

–Чего разбушевался? – зло спросила Рита

– Уйди, женщина, я ее убью. Она должна знать свое место! Я мужчина! – орал пьяный Тагир, колотя в Ритину дверь.

– Еще раз стукнешь– милицию вызову!

Тагир пытался еще что-то говорить, но она, не слушая его, зашла в соседскую квартиру, где все еще продолжалась драка. Заглянув в зал, она увидела, что Лиля, сожительница старика, сидит на весу в кресле, держась за подлокотники. Дна у кресла не было. Видимо в драке ее швырнули сюда, и она выдавила при падении сидение и теперь висела на воздухе. И смех, и грех.

– Так! – закричала Рита, – А ну прекратить!

Соседи по горькому опыту знали, что лучше с ней не связываться, стали извиняться и класться, что больше такого не повторится. Рита знала, что повторится, это было уже не первый раз, но хоть бы сегодня дали ей отдохнуть, да и Айнуру надо скоро спать укладывать.

Напоив Камилу чаем и выслушав ее причитания, Рита отвела ее домой. Там добавились еще гости-алкаши. На всю мощность включили магнитофон. Рита снова взялась за книгу. За стеной послышался страшный вой и крики: «Убивают!»

«Ну все, пора Амину звонить», – решила Рита. Она набрала домашний номер своего друга, работавшего раньше участковым их района, а теперь заместителем начальника районного управления внутренних дел.

– Амин, прости, что поздно звоню, опять соседи убивают друг друга, спать невозможно.

– Ритка, сам подскочить не могу, гости из аула приехали, я тебе сейчас наряд вышлю.

– Спасибо. С меня причитается.

«Как здорово ему его имя подходит, – подумала Рита, – ведь Амин – это честный в переводе с казахского. Я еще таких честных ментов не встречала. Да и отчество тоже говорящее – Биржанович – редкий, единственный».

Вскоре послышался вой милицейской сирены, затем топот ног в подъезде. В следующее мгновение музыка и крики стихли, а потом Рита увидела в окно, как из подъезда вывели соседей и их гостей и повели к милицейскому уазику. Один зажимал голову окровавленным полотенцем. Теперь можно было ложиться спать.

Утром первым в школе Рите встретился Игорь Васильевич, учитель английского языка. Он уже проскочил мимо нее, но потом вернулся.

– Маргарита Владимировна, что это с Вами?

Рита оглядела себя, думая, что что-то не в порядке с ее одеждой.

– Что со мной не так?

Он молча показал глазами на ее лицо. «Фингал!» – догадалась Рита. Она про него совсем забыла.

– Да это я вчера об угол стола ударилась, – начала она оправдываться.

– А-а-а, это теперь так называется, – недоверчиво протянул учитель и пошел в класс.

«Вот гад! Значит, заметно, а я вроде хорошо синяк кремом замазала. Ладно, переживем. Синяк как раз под цвет моего костюма», – успокаивала себя Рита. На ней был сегодня фиолетовый шелковый костюм, сшитый ею самой.

– Что это тебе наш красавец наговорил? – спросила подошедшая учительница русского языка Наталья Николаевна, не то, чтобы подруга, но хорошая приятельница Риты.       -Ты слышала, что он на историческую родину собрался? – продолжила она.

– Это куда? – удивилась Рита. – Фамилия вроде русская – Кулагин.

– В Германию.

– В Германию? – переспросила Рита, – да он и на арийца-то непохож. Черный, как жук, глаза, правда, синие. Теперь немочек с ума сводить будет своими гусарскими усами и томным взглядом. И что Олеська будет делать?

– Не знаю. Она уже по школе зареванная ходит. Может, хоть замуж, наконец, выйдет. Ей было всего 14, когда он ее совратил, а сейчас 21, так что 7 лет ее жизни забрал. Он тогда учителем физкультуры работал. Она его ученицей была, из-за него и в педучилище пошла, а он уж помог ей в наш лицей устроиться, чтобы встречаться было легче.

– Интересная история! А я и не знала! Думала, они в лицее познакомились.

– Ты много чего не знаешь. Ничего, кроме своих книг, не видишь. Я всю жизнь в Караганде прожила, многих здесь знаю.

– Наталья, вон ЗЯ марширует по коридору, давай разбегаться, а то привяжется.

Они юркнули каждая в свой класс. ЗЯ – Зинаида Яковлевна была директором лицея, грубая и беспардонная, получившая эту должность «по блату». Ходила она в костюмах мужского образца, в совершенно неподходящих к ним блузках с рюшками или бантами. У нее была походка лыжницы, громкий голос, бесцветное лицо с маленькими глазками, прикрытыми очками в массивной оправе, какими-то неухоженными коротко подстриженными русыми с проседью волосами. Ей было 50 лет, и все учителя с нетерпением ждали, когда же она уйдет на пенсию. Учителя называли ее Кабанихой за самодурство, а ученики звали ее ЗЯ. Преподавала она историю, к урокам особо не готовилась, в основном пересказывала учебник, часто вообще уходила из класса на и заставляла учеников читать параграф самостоятельно. Любила врываться в класс к учителю без предупреждения, когда урок уже шел минут пять и перестроиться на показуху было трудно. Все работали в постоянном напряжении.

Лицей преобразовали из обычной средней школы. Он открылся в 1992 году. Его полное название – экспериментальная профильная школа-лицей. Экспериментальная – потому что никто толком не знал, чему здесь учить и как учить. За шесть лет после открытия перепробовали разные варианты, разные программы, создали свои программы и методические пособия. Профильная – потому что классы здесь были профильные: математический, экономический, юридический и гуманитарный, в котором учились будущие журналисты и учителя. Чтобы поступить в начальную школу лицея, нужно было пройти довольно сложное собеседование. С четвертого класса учеников переводили в профильные классы в зависимости от их склонности к определенному направлению и оценкам по профилирующим предметам этого направления. Конечно, часто учитывали не желание ученика, а желание его родителей видеть свое чадо юристом или экономистом. Самым популярным считалось экономическое отделение, самым непопулярным – гуманитарное. Сюда часто направляли совсем бесталанных в этой области учеников, но надо же было куда-то пристроить детей новых русских и казахов, которые не могли справиться со сложной программой остальных направлений. Не идти же им в общеобразовательную школу! Лицей был платный, поэтому ЗЯ не отказывала никому, а потом заставляла учителей всеми правдами и неправдами вытягивать нерадивых учеников. В старших классах по профильным предметам преподавали сотрудники соответствующих ВУЗов. При поступлении в ВУЗ после лицея будущий студент имел большое преимущество.