Линли отложил «Осведомитель» и обратился к другим материалам на своем столе. Он просмотрел отчет о вскрытии, присланный Хейверс по факсу из Уилтшира, найдя в нем то, что уже знал: утопление не было несчастным случаем. Сначала ребенка привели в бессознательное состояние, чтобы утопить без борьбы. Для этого воспользовались веществом, производным от бензодиазепина, а именно диазепамом, более известным как валиум. Это лекарство, отпускаемое по рецепту, иногда прописывалось как седативное средство, иногда как транквилизатор. В любом случае достаточное его количество в крови вызывало одинаковый эффект — потерю сознания. Линли выделил в отчете название лекарства и отложил факс. Валиум, думал он, перебирая бумаги в поисках отчета из лаборатории, который заказал накануне в заброшенном доме в Мэрилебоне. Он нашел его прикрепленным к сообщению — Линли просили позвонить в седьмой отдел, в криминологическую лабораторию на том берегу Темзы, по такому-то телефону человеку по фамилии Фигаро. Набирая номер, Линли прочел отчет химического отделения. Они сделали анализы маленького голубого осколка, который Линли нашел на кухне в пустом доме на Джордж-стрит. Как он подозревал, это действительно оказалось лекарство. И это был диазепам, заключали они, производное бензодиазепина, с бытовым названием — валиум. В точку, подумал Линли. Ответил женский голос, резко произнеся: — Фигаро. — И когда Линли назвался, женщина продолжала: — Интересно, за какие такие ниточки вы там дергаете, инспектор Линли? Мы сидим здесь с полуторамесячным завалом работы, а когда вчера в лабораторию поступили предметы из того «порше», нам было велено в первую очередь заняться ими. У меня люди всю ночь работали.

— Министр внутренних дел заинтересован, — ответил Линли.

— Хептон? — Она ехидно рассмеялась. — Лучше бы интересовался ростом преступности. Прошлой ночью эти придурки из Национального фронта устроили шум под окнами моей матери. Это в Спиталфилдсе.

— Если я с ним увижусь, я ему передам, — сказал Линли и добавил, надеясь продвинуть разговор: — Я звоню в ответ на ваш звонок. Мисс…

— Доктор, — сказала она.

— Простите. Доктор Фигаро.

— Именно так. Давайте посмотрим. — Он услышал шлепанье складываемых стопкой журналов в глянцевых обложках, затем шелест переворачиваемых страниц. — «Порше», — бормотала она. — Где я… здесь… дайте-ка…

Вздохнув, Линли снял очки и потер глаза. Они уже болели, а день еще только начинался. Одному Богу ведомо, что с ними будет через пятнадцать часов.

Пока доктор Фигаро шуршала на том конце страницами, в дверях появился Уинстон Нката. Он показал большой палец — по-видимому, имея в виду то, что содержалось в кожаном блокнотике, раскрытом у него на ладони, — и Линли знаком предложил ему сесть.

Фигаро проговорила ему в ухо:

— Вот. У нас совпадение волос.

— Волос? — переспросил Линли.

— Из «порше», инспектор. Вы хотели, чтобы мы его подмели, так? Ну, мы его подмели и подобрали сзади несколько волосков. Светлые и каштановые. И каштановые идентичны волосу из дома Боуэн.

— Какому волосу из дома Боуэн?

Нката поднял руку и одними губами произнес:

— Волосу малышки. Я его им принес.

— Какому волосу?.. — возмутилась Фигаро. — Кто там у вас ведет дело? Ради вас мы вкалываем до двух ночи, а теперь вы мне говорите…

Линли перебил ее, объяснив, надо полагать — убедительно, почему информация о волосах на мгновение выпала из памяти. Фигаро как будто частично успокоилась. Линли этого было достаточно. Он дал отбой и сказал Нкате:

— Отличная инициатива, Уинстон. В очередной раз.

— Наша цель — доставлять удовольствие, — сказал констебль. — Значит, они идентичны волосу девочки? Те, из машины Лаксфорда?

— Да.

— Интересно получается. Думаете, их подложили? Вместе с очками?

Это была вполне реальная возможность. Но Линли не хотелось склоняться к тому, к чему вчера настойчиво склонял его Деннис Лаксфорд. Он кивнул на блокнот.

— Что у вас?

— Хорошая новость.

— А именно?

— Телефонный звонок из Бейзуотера. Только что поступил.

— Из Бейзуотера? — От звонков из Бейзуотера не приходилось ждать ничего хорошего. — И что же это за новость?

Нката улыбнулся.

— Не желаете ли поболтать с тем бродягой?

Вопреки догадкам Сент-Джеймса о бродяге, никакой маскировки не было. Описанный и зарисованный мужчина оказался абсолютно реальным. Звали его Джек Беард, и когда Линли и Нката до него добрались, он был совсем не рад, что его держат в полицейском участке, ближайшем к Бейзуотерской бесплатной столовой, куда он направлялся завтракать. На его след напали в ночлежке в Паддингтоне, где с одного взгляда на рисунок в руках констебля дежурный клерк мгновенно назвал его, стремясь побыстрее избавиться от нежелательного в здании присутствия полиции.

— Да это же старина Джек Беард, это он, — сказал клерк и поведал все, что знал о дневном распорядке Джека. Он, судя по всему, состоял из обхода мусорных баков и питания в благотворительных организациях.

В полицейском участке, в комнате для допросов, Джек Беард первым делом заявил Линли:

— Я никакого вреда никому не причинил. Так в чем дело? Вы кто, мистер Шикарный костюм? Мне нужно покурить.

Нката стрельнул у дежурного сержанта три сигареты и дал одну бродяге. Джек затягивался жадно, сигарету ко рту он подносил, зажав двумя пальцами — покрытым струпьями указательным и большим с черным ногтем, — словно боялся, что ее отнимут. Он с подозрением поглядывал то на Линли, то на Нкату из-под бахромы грязных седых волос.

— Я дрался за королеву и страну, — проговорил он. — Такие, как вы, и этого-то сказать не могут, вот так вот. Чего вам от меня надо?

— Нам рассказали, что вы роетесь в мусорных баках, — начал Линли.

— Все, что лежит в мусорных баках, отбросы. То, что я найду, я вправе оставить себе. Нет закона, не дающего мне такого права. Я уже двенадцать лет роюсь в этих баках. И никогда никому не докучал. Если что брал, так только из мусорных баков.

— Тут вопросов нет. Вам ничто не грозит, Джек. Взгляд Джека снова переместился с одного полицейского на другого.

— Ну, так в чем тогда проблема? У меня дела. Мне нужно пройти по моему обычному маршруту.

— В ваш обычный маршрут входит Мэрилебон? Нката открыл блокнотик, Джек насторожился.

Как локомотив, выпустил облако дыма.

— Ну и что, если так? Ни в одном законе не сказано, что я не могу рыться, где захочу.

— А в Кросс-Киз-клоуз? — спросил Линли. — Там вы тоже роетесь в баках?

— Кросс-Киз-что? Не знаю такого места.

Нката развернул копию рисунка с изображением Джека Беарда, положил на стол перед бродягой и сказал:

— В Кросс-Киз-клоуз живет один писатель, который тебя там видел, Джек. Он говорит, что в прошлую среду ты копался в мусоре. Он разглядел тебя настолько хорошо, что описал нашему художнику, и тот тебя зарисовал. Похоже, приятель? Что скажешь?

— Не знаю такого места. Честно вам говорю. Не знаю никакого Кросс-Киза. Ничего не знаю. Вам придется меня отпустить.

Линли увидел смятение на лице старого бродяги. От него исходил резкий запах страха. Линли снова сказал:

— Джек, вам ничто не угрожает. Тут дело не в вас. В прошлую среду в районе Кросс-Киз-клоуз была похищена маленькая девочка, вскоре после того, как вы там побывали. Мы…

— Не похищал я никаких девочек! — Джек затушил окурок о столешницу. Оторвал фильтр от второй сигареты и закурил. Кадык его дрогнул, и его глаза — с желтыми, а не белыми белками — внезапно наполнились слезами. — Я свое отсидел, — сказал он. — Пять лет как отдать. С тех пор я чист.

— Вы сидели в тюрьме?

— Кража со взломом. Пять лет в Скрабсе. Но я свой урок усвоил. Никогда не брался за старое. Но у меня с головой плохо, ничего не запоминаю, поэтому никогда много не работал. Теперь я занимаюсь мусорными баками. Больше ничем.

Линли мысленно пробежался по уже сказанному и нашел убедительный ход.

— Констебль, — обратился он к Нкате, — пожалуйста, расскажите Джеку о Кросс-Киз-клоуз.