Гопа стоял в центре кабинета и орал:

– Какие, на хрен, бабы, какие карты? Уехать за шестьсот километров в подштанниках, без денег, ни с того ни с сего. Даже не пожрать в дорогу. Он что, совсем больной? Не мог жене своей что-нибудь наплести, прежде чем уехать? Десять штук за аварию! Он что, самолет разбил или “Волгу” новую, прямо на заводе?

Выдержка, такт, уважение к старшим, а равно и младшим, в число Жоркиных добродетелей не входили. Коллеги к его воплям уже давно привыкли, и если рычали иногда в ответ, то больше из спортивного интереса или когда запарка в серьезном деле выключала присущее всем нормальным сыщикам чувство юмора.Олег оторвался от монитора, к которому успел прилипнуть, как только Шеф ступил за порог, и в своей обычной мягко-ироничной манере воткнул Гопе шпильку:

– Родной, если ты и вправду думаешь, что тут дела серьезные, что ж ты время теряешь? Может, эти ребята уже на почте деньги получают?

– Нет, я созвонился с начальником смены, нас предупредят, если что. Надо же сначала всю эту писанину оформить. Ты же слышал!

– А успеете? Деньги куда должны прийти?

– На главпочтамт, тут две минуты ходу.

Тут Жорка соблаговолил обратить внимание на Игоря:

– Ты у нас писатель, вот тебе самая и работа. Идем ко мне, я тебе быстренько покажу, что делать, а сам тут прозвоню кое-кому…

В один прекрасный день, а точнее, в третьем часу ночи, в перерыве между допросом только что взятого с поличным специалиста по квартирным кражам и очередной партией в нарды, Гопа спросил:

– Ты рапорт когда будешь писать?

– Какой рапорт?

– На перевод к нам.

– Так меня и взяли, к вам по приказу меньше чем с трехлетним стажем оперативной работы не берут.

– Ты как маленький. Приказы пишут одни люди для того, чтобы другие могли их нарушать, когда очень нужно.

Олег согласно покивал головой из-за компьютера:

– Мы уже с Шефом разговаривали, он не против. Нам дают должность аналитика. Попишешь бумажки, а там, глядишь, и делом займешься...

Олег подходил к дому, где они с женой снимали однокомнатную квартиру. Когда уже будет своя? Обшарпанные стены и убогая мебель чужого жилья – не самая высокая награда за семнадцать лет безупречной службы и не лучшее место для проведения медового месяца после пяти лет холостяцкой жизни. Благо, Аля из тех женщин, которые умеют создать уют в любой обстановке. Олег улыбнулся, вспомнив, как этой ночью Игорь, насев у него в кабинете на пирог Алькиного изготовления, разглагольствовал с набитым ртом:

– Если индусы не врут, то твоя супруга в прошлой жизни была шеф-поваром ресторана и в позапрошлой – тоже! Быть тебе, дружище, пузатым при таком рационе.Правда, в три часа ночи, после пропущенного обеда, да пролетевшего ужина и черный хлеб пошел бы за торт, но пирог, действительно, был чудесным.

– Хорош подлизываться, все равно больше нет. Да и тебе ли завидовать. Твоя половина тоже никому на кухне не уступит. Как она еще успевает с такой оравой управляться.

Познакомившись еще во времена работы Игоря в пресс-группе, они вскоре по-настоящему сдружились. И подчеркнуто официально обращаясь друг к другу в присутствии других коллег, наедине не упускали возможности развлечься легкой пикировкой. Обычно, Игорь был нападающей стороной, но мягкая ирония Олега успешно противостояла поросячьим восторгам и язвительной напористости приятеля. Впрочем, влетев в очередную ловушку, умело выстроенную в разговоре собеседником, Игорь так же охотно и от души смеялся над собой, как и над другими.

Познакомившись с Алей и быстро вынеся вердикт: “Наш человек!” – Игорь с супругой часто приглашали друзей к себе. А недавно, наконец поддавшись убеждениям Олега, что главное украшение квартиры – это ее хозяйка, Аля пригласила ребят на майские праздники, пообещав приготовить какую-то необыкновенную курицу. Заинтригованные мужчины заявили, что будут отмечать на календарике, сколько дней осталось до презентации нового блюда.

При мысли о еде засосало под ложечкой. Благо, уже рядом. Правда, надо еще проверить “контрольку”. Обломок спички, воткнутый чуть выше порога между дверью и косяком, не хуже любых электронных систем покажет, заходил ли кто-нибудь в квартиру Хромого. Олег легко проскочил на пятый этаж. Даже близкие друзья не знали, что своей быстро подмеченной операми выносливостью и сноровкой он обязан не только горячо любимому волейболу и, уж тем более, не регулярно пропускаемым из-за работы “обязательным” занятиям по физо. В свое время, “интеллигентный мальчик из хорошей семьи”, резко воспротивившись попыткам матери уберечь единственного ребенка от армии, ушел служить срочную. Судьба, в лице военкома, распорядилась честно. Служить пришлось не где-нибудь, а в группе войск в Германии. Два года спустя Виктор вернулся домой, в отличие от других дембелей, ничего не рассказывая об армии и не хвастаясь своими реальными или выдуманными подвигами. Бывший командир отделения разведывательно-диверсионного батальона специального назначения ГРУ умел держать язык за зубами.

Маленький кусочек дерева лежал на полу. Дверь кем-то открывалась.

Олег быстро выскочил во двор дома. В арке стоял телефон-автомат.

– Давайте группу. “Контролька” снята.

Через четыре минуты подъехал УАЗик. Прикрытые сводами арки, бойцы группы быстрого реагирования, в полной экипировке, гуськом, прижимаясь к стене, прошли в подъезд и, стараясь тихо ступать рубчатыми подошвами ботинок, стали подниматься наверх. Олег, стоявший на четвертом этаже, глянул вниз: “Молодцы, прибыли быстро и без шума”. Осторожно двинулся вперед, не отрывая глаз от двери на пятом этаже слева. Именно в этот момент защелкал замок на двери справа. Ох уж этот закон подлости! Знак рукой поднимающейся группе, пистолет – в кобуру. Быстро готов вопрос к соседу: “Позвонить можно?” – у него единственный телефон на площадке. Дверь открылась. И за порог шагнул… Хромой, говоря назад в квартиру:

– Я, если можно, через полчасика еще зайду, позвоню.

Повернувшись, Хромой увидел Олега и рванулся назад, одной рукой закрывая за собой дверь, а другой пытаясь выхватить из-под полы куртки самодельный револьвер.

Оперативная работа может растрепать нервы, подарить язву желудка, но уж никак не притупить волчьи рефлексы вышколенного диверсанта.

Ни Хромой, ни перепуганный сосед, ни сам Олег так и не смогли потом внятно восстановить картину происшедшего. Даже отделенная всего одним этажом и мгновенно рванувшая на помощь группа захвата застала только конечный результат: скульптурную композицию “Опер и Злодей”.

Композиция располагалась в самой дальней комнате, на диване. Причем, от сорванной с мясом входной двери до финальной черты, хорошо просматривались следы ее перемещения, напоминавшие последствия небольшого тайфуна.

Если добавить такие детали, как пистолет на боевом взводе, чуть ли не наполовину засунутый Хромому в рот, ручьи пота, стекающие по его лицу и ручей другого происхождения, стекавший по ногам, то можно понять бойцов, которые перестали спешить и, полюбовавшись на колоритное зрелище, деловито осмотрели другие комнаты. Через минуту, кое для кого показавшейся вечностью, они вежливо подошли, с уважением профессионалов поглядывая на Олега:

– Разрешите его забрать?

На площадке четвертого этажа, белая, как мел, стояла Аля.

– Олег, что случилось?

– Да ничего особенного. Тут одного человека задержали, а мы тоже его ищем. Знаешь, я, наверное, дома покушать не успею, проеду с ребятами. Ты мне с собой что-нибудь собери. Кстати, Игорь передавал привет и “спасибо” за пирог. Говорит, что ему обещанная курица во сне снилась.