Рассказчик на мгновение замолчал, но не один мускул при этом не дрогнул на его лице и казалось, что сейчас никто не сможет отвлечь его от нахлынувших воспоминаний. Он смотрел на Артура невидящим взором, а взгляд его был далеко в джунглях, где дотошно выискивал самую незначительную мелочь, которая для него была важной в огромной степени. Немного переведя дыхание Виктор продолжил. – Мы рвались в бой с удвоенной силой, под воздействием А1 проявилось единственное осязаемое чувство о необходимости выполнения поставленной задачи и поэтому каждому из нас хотелось сделать что-то особенное, как-то отличиться, совершить подвиг. При этом мы полностью забыли об осторожности и совсем перестали маскироваться и еще были полностью уверенные в своем превосходстве и неуязвимости за что потом и поплатились.
Адепты сатаны расположились вокруг огромного жертвенника в центре которого была выложена пентаграмма на каждом из углов которой находились приговоренные жертвы. И это были представители всех живых царств от человека и животного до птицы и рыбы. А еще там был растерзан их же собрат, выглядевший как у нас рисуют в фильмах ужасов. Видно, что их демон не отказывался ни от чьей крови и питался и своими же марионетками.
Сатанисты были ужасны, только примерно половина из них были людьми, остальные же полулюди полу звери в шерсти и с клыками. Они стояли качаясь, что-то напевая. Один из них рисовал иероглифы на вылепленной из глины толстой бабе с большим животом и кричал заклинания.
Увидевшие нас они не бросились убегать, как мы ожидали, но набросились на нас с такой злостью, ненавистью и остервенением, что если бы не было бы в нас на тот момент внутри приглушенного чувства страха, то наверняка многие из нас бы дрогнули тогда.
Мы из оружия расстреливали их в упор, но их натиск был таким стремительным, что в одно мгновение все смешались в рукопашном бою и многим из нас, кто еще оставался жив становилось ясно, что довершения их обряда, нужно было им в огромной степени, должно было стать для них высшей миссией и ради этого они готовы были идти на любые свои жертвы. Для меня время остановилось. Я лишь расстреливал оставшиеся патроны в магазинах и видел только кровь. Она была везде. Она вытекала отовсюду, из всех ран. Умирало все – люди, деревья, земля. И она страдала больше других, когда ее кровь смешивалась с нашей и от этого ее боль все росла и росла и уже переливалась из очага на всю плоть, на все ее члены на континенты, где зарождались землетрясения и ураганы. Ведь сейчас здесь на ее теле образовывалась язва и белые ее тельца – защитники пытались остановить вирус смерти, чтобы не дать раковой клетке зацепиться и проникнуть в ее организм.
А кровь все лилась и лилась, она была выше пояса и подымалась до шеи. Я захлебывался и не видел спасения. И даже луна не могла нам ничем помочь, она появилась в небе в кроваво-красном зареве лишь для нашего оплакивания и из глаз ее текли реки безграничной боли из-за своего бессилия и не оставалось нам ничего, только смерть. И только глубоко внутри едва пробивалась искра надежды, что возможно солнце нас спасет. И мы ждали рассвет больше нежели цветок весной в период своего рождения, сильнее чем птицы, парящие в потоках воздуха во время брачной любви. Мы ждали солнца, как долгожданного отца ждет заплаканный ребенок на коленях умирающей матери.
И тогда впервые я стал молиться, просить помощи и сгорал от стыда, спрашивая – почему только боль и страдания открывают глаза у ослепшего? Почему только образ смерти заставляет в деталях нас посмотреть на окружающий и в будущий мир? Почему только через свои раны мы захотим замечать присутствие для нас надежды на милосердие и любовь? Почему только? Почему?
Виктор не мог дальше говорить, его речь стала сбиваться, губы дрожали, а тело покрылось испариной и пятнами. Его первое боевое задание прорезало в его сердце такую огромную рану, что залечить которую не смогло и само время.
Да и разве оно смогло бы? Ведь заразился весь организм, заболела сама Земля. А он лишь был первый из ее представителей, первый защитник, первый ее сын. И сейчас он бормотал. – Я его видел. Она родила его.
Человеческого ребенка. Глиняная статуя.
Силы покинули Виктора, он лежал в кресле постанывая тяжело дышал. Он не умел плакать, но видно было как во всю вопило его сердце, ведь до этого момента он никому и никогда не открывал своей горькой правды и всю боль носил в себе, потому что ему бы не поверили, потому что в это он и сам отказывался верить. И вот впервые Виктор доверился. Доверился человеку и представителю от Бога и сейчас ждал от них помощи. Артур занервничал. Он переживал от того, что не знал, как помочь просящему, ведь успокаивать не было смысла, надо было действовать и решать проблему. Но что по этому решению он мог предложить Виктору? Все что он мог дать сейчас это доверие и понимание и готовность стать соучастником его страдания, чтобы разделить его боль пополам. А еще он попытается залечить Виктору рану своей верой, потому что самое сильное оружие воина света и его надежда – это искренняя вера в Бога,
И в этой искренности вера засияла внутри его живого сердца, она залила все вокруг заживляющим светом, принесла и одарила обоих людей потоком своей могучей силы. Отчего Артур заплакал душей, где были слезы благоговения и восторга от того, что их не двое, а уже Трое и еще миллионы и миллионы сынов Света готовых прийти к ним на помощь.
«И прошла буря и успокоилось море. И наслаждались они в волнах спокойствия и победы, ведь первый бой выигран, и он уже не беспокоил. Потому что в тебе одно мгновение доверия, а в нем понимания – сильнее многих лет страха и одиночества. Потому что искренняя любовь одного человека – величественнее и больше по своей силе, чем привязанности и уважения тысячи человек. Потому, правда в том, что одна минута настоящего счастья приносит большее наслаждение, чем годы гуляний и развлечений».
И от этого боль ушла, прерывистое дыхание Виктора прекратилось, он дышал ровно и тихо и, наверное, за долгие годы он впервые видел счастливый сон. И вот спала маска с его лица, потому что сейчас он улыбался не для кого-то и не от принуждения себя, а от счастья в себе и для себя самого. Он отдыхал и набирался сил зная о неизбежности того, что предстоит ему принять еще не один бой и выдержать еще многие и тяжелые испытания.
«И к нему зашел утренний ветерок, который проник через открытое окно лаская его кожу и при этом все болтая и болтая ему о своих похождениях по земле. А первый лучик солнца еще слабый и неокрепший робко пытался признаться ему и всему миру в своей первой любви. И затем тихие отзвуки священного Горна пронизав толщи тьмы открывали ему тайну вселенской мудрости.»
«Все начинается когда-то, а сейчас это произошло – родился исполин неимоверной силы, державший на своих плечах массы человеческих слабостей и искушений, а силы его были таковы, что не было сомнений в том, что кто-то сможет сломить его мощь.
Он же был маленький и нежный цветок, который кланялся каждому вздоху ветерка и улыбался любому прохожему излучая для него прекрасный аромат.
А еще это были вихри энергий, носящиеся с огромной быстротой и достигшие таких скоростей, что сердца их слились в одном звучании, а объединенные силы смогли бы теперь разрушить любую твердыню. – Ибо родилась дружба двух людей и была она благословлена ЕДИНЫМ и возрадовались миллионы, потому что в небе взошла еще одна звезда собою излучающая свет».
Уже высоко взошло солнце, а два друга все еще спали, казалось ни что не смогло бы нарушить их сон, но зазвонил телефон, кто-то ошибся номером. Они проснулись одновременно их глаза встретились, но никто из них пока так и не решался нарушить эту обволакивающую спокойствием, вновь наступившую тишину и только через несколько минут Виктор заговорил и сейчас у него был ровный, сильный и уверенный в себе голос.
– Из всей бывшей нашей команды нас осталось двое я и мой товарищ, хотя не знаю, как его сейчас назвать человеком-растением, без искры разума с только существующим телом.
