И вечерогривы кони,

и утровласа дева. 1230.формат.

Забегая вперёд, скажу, что однажды летом кто-то из наших товарищей (вспомнить бы, кто) перепутал окна и в глубокой ночи чуть не умер с перепугу, свалившись прямо на хозяйку, которая по причине неимоверной духоты спала под своим окном совершенно голой.

А в гробе том старуха,

без движенья, без дыханья -

страшно мне! 1231.формат.

Впоследствии этот подвиг неизвестного героя повторил Иванов. Мы ехали в Москву, и  Лёха  в купе опрокинул бутылку пахучего  румынского вермута, который почти весь вылился на пол. У меня потом три дня башмаки к асфальту прилипали.

Я стираю оконные звёзды,

как Христос мою грешную жизнь. 1232.формат.

Утром ехавшая с нами тётка рассказывала, что после Бологого поезд резко затормозил. Иванов во сне слетел с верхней полки и по параболе спикировал вниз прямо к ней.

На скалах скользко спать... Но сплю... 1233.формат.

Приземлившись на мягкое, открыл глаза, изумлённо посмотрел тётке в лицо и сказал:

- Да тут старуха какая-то.

Как все –как все- во сне – во сне -

я смерть – свою – смотрел. 1234.формат.

Иванов ничего такого не помнил, он  как сомнамбула полез к себе наверх, где мгновенно уснул.

Бог знает, что ты там бормочешь,

ища пенсне или ключи. 1235.формат.

В ту зиму я, бесквартирный, тоже нашёл приют на улице Антоненко. Товарищи запускали меня в хату тайком от хозяйки, пытаясь скрыть от неё факт моего незаконного проживания.

Сестру именовали мы Фамарь. 1236.формат.

Таким образом я прокантовался неделю. Но шила в мешке не утаишь. Как-то днём, в воскресенье, дверь в комнату отрылась, на пороге возникла наша мегера, выцепила меня взглядом и принялась орать, что с моей помощью её постояльцы устроили из квартиры нелегальное общежитие.

И в этот миг к пределам горшим

летел я, сумрачный, как коршун. 1237.формат.

На мне были бежевые кальсоны, заправленные в клетчатые гольфы, рыжие тупоносые ботинки и шинель, накинутая на плечи. Я стоял у белой стены возле большой круглой, как бы гофрированной, печки, безупречное описание которой Сёмин  дал в книге «Нагрудный знак Ост», и ржал, потому, что в слове «общежитие» хозяйка старательно делала ударение на букве «о».

Я за жизнь боюсь - за Твою рабу,

в Петербурге жить – словно спать в гробу. 1238.формат.

Постепенно все слова из её речи исчезли, и весь ор практически свёлся к повторению одного, склоняемого на все лады слова  - «общежитие». Моисей с Осоцким еле сдерживались, а мне терять было нечего, но чтобы их не подвести (не ровен час, тоже выгонит), я ржал, закрыв лицо ладонями.

А на ладони каждый изгиб

пахнет ещё гефсиманской росою

и чешуёй иорданских рыб. 1239.формат.

- Плачешь? – спросила хозяйка.

Я икнул и всхлипнул одновременно. Моисея и Осоцкого затрясло.

- Как тебя зовут?

-  Панкратов, - промычал я из-под ладоней.

- к’Ондратъ? – удивилась она, - Ладно, живи.

Суровой гвардейской слезою

стрелковый рыдал батальон. 1240.формат.

Услышав про Кондрата, Моисей и Осоцкий забились в конвульсиях, а я, обессиленный, сполз по стенке на пол. Съехавшая с плеч шинель накрыла меня, сидящего, с головой.

Так осыпается буквами ветхий Закон.

Так опускается оползень с мёртвого склона. 1241.формат.

В поисках других (прячущихся) нарушителей хозяйка сумрачным щербатым взором ещё раз осмотрела комнату.

Где Иоанн и где Иаков? 1242.формат.

Убедившись, что кроме меня самовольщиков больше нет, она махнула чёрной рукой, повернулась и вышла. Упокой, Господи, её добрую душу.

Дни твои, наверно, прогорели

и тобой, наверно, неосознанны: -

помнишь, в Третьяковской галерее –

Суриков - "Боярыня Морозова"?...1243.формат.

Много лет спустя, роясь на задворках Интернета, в сборнике «Луковичный сидр»  я нашёл у Придворова такой стих:

Однажды утром в ранний час тираннозавр Назар,

любитель сыра и колбас, собрался на базар.

Оделся, словно на парад, чтоб навестить друзей,

как там живут ондатр Кондрат (87) и выдр Моисей? 1244.формат.

(87)  Вопрос Наины  Ельциной об ондатровой шапке был не лишён смысла. 76.грунт.

Спасибо, Михуил!

Надменно высились созвездья

в холодной яме января. 1245.формат.

Часа в два пополуночи (Gmt) я вышел из номера и стал нарезать вокруг отеля круги. Меня увидела Хамидова (член делегации), которая возвращалась из «Мулен Руж».

- Панкратов, ты чего не спишь?

- С собакой гуляю.

- А собака где?

- В Москве.

Рубцуй! 1246.формат.

Сердечный приступ начался у Яхена на улице. Я отчётливо понимаю, как он бежал домой в надежде, что мы его спасём. Но приступ был уже не первым (6 или 7). В этот раз он должен был умереть.

Я знаю, что он умирает,

а он это чувствует сам. 1247.формат.

Ягдташ (Вектор Фокс) был правильным псом и умирал он правильно. Он гнал, гнал, гнал от себя свою смерть и только в конце (уже из последних сил), услышав голос хозяйки, стал жаловаться плачущей Татьяне Валентиновне на то, что ему очень плохо.

На пашне женщина в накинутом платке,

дороги нет, льёт дождь, гниют стога

и такса мокрая на тонком поводке

всё тулится и тулится к ногам. 1248.формат.

Ночью Викентий плакал в ванной комнате, обиженный, что его не разбудили:

- Вы не дали мне возможности сказать Яше, что я его люблю.

Я буду петь: пусть песнь моя

твою печаль врачует. 1249.формат.

Когда заболел Андрей, то его отец - мой товарищ NN ушёл от жены, уволился с работы и отключил телефоны. Мы не виделись больше года, а вчера он пришёл. Лысый и безработный. Я обрадовался.

Тот, кого ищешь, идет за тобою вослед.

Или навстречу. 1250.формат.

- Ты знаешь, я женился, - сказал он

- А Наталья?

- Ну, ты ж понимаешь.

- Понимаю.

Исходит кровью не любовь, а наше самовыраженье. 1251.формат.

- У меня был инфаркт, и я умер. Лежу и вижу сон. Ведут меня под руки длинным коридором. Кто ведёт, не знаю. Всё, как рассказывали, только коридор почему-то розовый. Я тоже розовый и те, кто меня ведёт – розовые, хотя мне их и не видно. А в конце коридора – яркий свет.

Звёзды сместились, и призрак возник одолонь.

Взял мою руку и долго смотрел на ладонь. 1252.формат.

Мне хорошо и совершенно нестрашно. Вдруг, рядом женщина. Слышу её голос: