....?

Прорезывающийся наш разум был раздражен верховным примитивизмом?

Важно, что высказывая обвинения нашим начальникам, т.е. учителям, директору, той паре военнопристегнутых, мы "давали политическую оценку", верную с дальности сегодняшнего конца 80-х.

Сейчас я думаю, что нам выдалась редкостная милость оказаться удачным поколением, - раньше нас не прихлопнули, а к позднему мы уже окрепнем, вовремя лишенные иллюзий, но не погрязшие в цинизме.

Хотя во многом не состоимся.

Что же с тюрьмой?

В кутузку я однажды влетела. Это можно было бы не отмечать, разве что, как запах казенки, или анекдот времени.

В Москве поздно вечером я свистнула в окошко Кузь-ме, чтобы не звонить, не будить соседей.

- Ваши документы?.. В отделение, до выяснения личности...

Его же дом рядом с метро "Кировская".

И мотоцикл с коляской сразу подвернулся. И повезли. И посадили меня на скамью перед дверью вытрезвителя.

- Эй! - кричит мне оттуда и маячит сквозь зарешеченную амбразуру...

- Наконец-то! Я искал тебя всюду! - замечательный кричит мне иронический узник.

Александр Н., 34 года, русский, судим, 58-10, журналист, холост, не имеет, а за границей есть, без вина виноват, попирал ночами пустынную мостовую, доставлен сюда для перевыполнения плана на 0,85%.

Он очень меня поддержал. Саша.

До утра мы чудили и орали друг другу стихи на все ихнее отделение, где туда-сюда топталось и ржало с полсотни мильтонов.

Разбирался со мной капитан-сам в отдельном кабинете, устанавливал мою личность по моему же паспорту. Я, было, зарвалась:

- Почему меня так долго держали?

- Мы вас дольше ждали!

(чтобы обезвредить как разгульную девку, прорвавшуюся в столицу нашей Родины с корыстной целью...)

- Да ничего подобного я...

- У нас все подобрано!

(с целью завести шмансы с богатыми иностранцами)

- !.. да я... НГУ... инженер-геофизик...

- Сучка ты, а не геофизик!

Тут в кабинет вскочил взмыленный майор и давай чихвостить "моего", что заспали они какой-то крупный поджог:

- Ловите всю ночь за руку всякую шелупонь!

- Не шелупонь, а инженера-геофизика, закончила вот Новосибирский Государственный Университет, - отдекламировал вдруг мой капитан, - свистала на улице после 24-х ноль-ноль...

- йё...ть! Закругляйся, - рявкнул майор.

- Что? Съел, гражданин начальник, - обнаглела я.

У выхода меня ждал "сокамерник" Саша, поднял вверх листок:

"Свободу Сибирскому Гостю!"

Легавые ржали:

- В другой раз не попадайся.

Другой раз оказался серьезнее. Впрочем, и я стала серьезнее, так что даже испугалась.

Вызвали меня на нашу Н-скую "Лубянку".

Я вхожу в это каменное здание...

От него и на улице-то, когда мимо идешь, хочется шарахнуться в сторону... как говорят, - предмет без ауры, или может быть, - черная дыра... Господи пронеси! Даже в памяти, повторно входя в него, словно вступаешь в тот самый страшный сон, в судьбу, где по чужой воле с тобой может произойти все...

Я вхожу с мертвыми губами...

Вестибюль, портрет, лестница, перила, ступени, коридор, двери, повестка на стол, над ним портрет, напротив стул, жесткий, клеенчато-скользкий, - казенный мой путь следования.., не за что уцепиться, удержаться, укрыться.., путь следования на подследственное место...

- Вас вызвали по делу Петра Якира, как свидетеля...

Следователь Бугаков - бугай настоящий, груб, но поначалу как бы просто строг. Под диктовку:

"Я не знакома с Якиром, сыном известного революционера Якира,...

(чего они хотят? я действительно не знакома)

не знаю сына Якира, никогда не знала, ....., не встречалась..., не видела в лицо, не видела издали.., на фотографии не узнаю... и так далее сына Якира",

так "мы" записали в протокол

(правда, я слышала, что их с Красиным уже год назад закатали, Красина-то я прекрасно знала)

и подпись свидетеля.

У меня стыдно трясутся руки. Все что ли?

Тут мягко вкрался второй (ну да, у них так), не назвавшийся, элегантно-улыбчивый:

- Позвольте нам с Тьян-Санной немножечко побеседовать? Не возражаете?

(а мне бы заорать: возражаю! но я якобы не боюсь...)

- Без протокола, по душам, как говорится, всего несколько вопросов, любопытствую. Вот не знаете ли кого?..

И дальше список невнятных фамилий, в котором прямо кричит - .., Г.С.Подъяпольский

(геофизик, диссидент, член комитета А.Д.Сахарова, один их моих старших друзей, часто видимся в Москве, бывала на их "средах", замечала даже слежку, или показалось? перлюстрируют нашу переписку?..)

Беру наугад несколько имен:

- Встречала в научной литературе.

- Может быть, ближе встречались?..

(выследили?)

- Не было случая.

(вроде кокетничаю в тон)

- А вот не припомните ли?:

...., ....., ....., Амальрик, ....., ....., .....,

(этим летом он больной застрял на Н-ской пересылке, меня просили через общих знакомых приютить его жену, но она почему-то не приехала)

- Нет, вы знаете, не припоминается.

- Фамилии все странные какие-то, вот Амальрик, например, мужчина или женщина?

- У меня с фамилиями плохо, я и сама - мужчина? женщина?

(письма читали? подслушивали?, - мы ведь, дураки, и в гостиницах трепались не таясь)

- Вы много ездите, в Москве часты, там у вас подружка, кажется. Полина Георгиевна, очаровательная женщина, правда знакомые у нее довольно странно подобрались, амнистированные...

- Реабилитированные.

- Конечно, конечно, бывают ошибки, вы ведь читали Солженицына?

- Как же, Ивана Денисыча.

- И другой самиздат? Хроники?... Не видели?.. Ну я вам покажу, не попадались?..

- ..... ?

- .....

(я прослеживаю, что все имена подмонтированы вовсе "не зря",- как же я не знакома с Полиной Георгиевной? или с Цезарем Петровичем профессором-психиатром, который меня еще вчера провожал? я у него когда-то пробовала ЛСД)

- Он экспериментирует на людях? Нам жаловались.

- Да что вы? Вы же говорите, что хорошо его знаете, а верите наговорам...

И еще я с ужасом замечаю, что дала себя разговорить. Валять ваньку опасно тоже. Ласковые страшнее.

И вдруг:

- Извините, мне нужно на пару минут...

Бугай сменяет. А за окном уже сумерки. Я с утра тут у них.

- Позвольте мне позвонить домой?

- Достаточно вам позволили? - заорал вдруг Бугай, - В игрушки позвали тебя играть? Запираешься! Вот посажу сейчас в каталажку!....!!!

Ему явно не о чем говорить.

И заново этот второй - любезный:

- Да-да, сейчас позвоните, еще одну минуточку.

И сделав паузу с особенным выражением, начал:

- А не могли бы вы?...

Вот оно! В стукачи!

- Нет! - взвизгиваю я, теряя контроль, потому что приторные его интонации разъедают, и взяв себя в руки:

- Нет. Я усталая и больная женщина, и болтлива, как вы видите, и в игры такие я не играю. И чего вы тут развели, ведь как будто мы все выяснили насчет сына Якира.

- ... Надеюсь, вы понимаете, все останется между нами...

- Но ведь нам и скрывать нечего, не правда ли? Я действительно не знакома с Якиром.

- Приятно было побеседовать, только я так и не понял, - то ли вы простодушны, то ли очень умны...

- Вы льстите моей женской загадочности.

Уфф!

Пересказала я потом всем и каждому, до последней подробности, взвешивая и проверяя, не допустила ли чего, ну и на случай, если их тоже вызовут.

А для себя вот какие выводы сделала.

С ними нельзя разговаривать.

Никаких игр.

Ладно, со мной обошлись, но похоже, не больно хотели.

А чего они все-таки хотели?

Прощупать?

Мне подставили все места, где я могла бы соскользнуть.

Но противостоять можно.

Если внутри себя твердо сказать:

Нет! - всем отношениям с ними.