К этому времени наши методы проведения собеседований были отточены, и мы добивались успеха за успехом даже с самыми закоренелыми террористами. В комнате для допросов в полицейском участке Каслри мы были так же эффективны против Временной ИРА, как и против лоялистов. На самом деле, нам нечего было доказывать кому-либо в уголовном розыске: наш послужной список говорил сам за себя. Конечно, у нас были критики, и в рядах нашего собственного уголовного розыска их было столько же, сколько и в Специальном отделе. Вообще говоря, общим знаменателем была профессиональная ревность. Ни один из двух других детективов в регионе Белфаст не дал результатов, которые были бы даже сопоставимы с нашими. Факт заключался в том, что Тревор и я были готовы развернуться в любой момент и сделать все необходимое, чтобы спасти следующую жизнь.
Ребекка приехала домой вскоре после моего первого разговора с Тревором. Я сказал ей, что мы должны встретиться, что для кого-то это может быть вопросом жизни и смерти. Она понимала, как всегда. Все, о чем она просила, — это чтобы я тихо ушел, чтобы не разбудить мальчиков. Некоторое время спустя Тревор приехал на своем синем автомобиле «Форд Сьерра». Мы договорились поехать на встречу на машине Ребекки, зеленом «Мицубиси Галанте», в котором местные жители меня бы не узнали. Я быстро сварил чашечку кофе и позвонил Соне. Мы назначили встречу на 1.45 утра.
Мы с Тревором специально пришли на эту встречу на пятнадцать минут раньше. Выбранная нами автостоянка была огромной. Был только один способ войти в него и выйти с нее. В это время утра мы могли видеть приближающиеся к нам машины за много миль. Мы объехали автостоянку с включенными на полную мощность фарами. Вокруг никого не было. Наш автомобиль был единственным во всем комплексе. Мы поехали обратно ко входу, чтобы дождаться прибытия нашего источника. Соня приехала вовремя. Я трижды быстро включил фары, чтобы обозначить наше присутствие. Это был согласованный сигнал, чтобы дать Соне понять, что других транспортных средств поблизости нет. Она остановила свою машину рядом с нами и запрыгнула на заднее сиденье нашей машины. По ее поведению и взволнованному состоянию я сразу понял, что она хочет сказать что-то важное.
— Они планируют убить «временного» по имени Кевин из Лигониэля, — сказала она. — Они собираются сделать это завтра утром, когда он отведет свою маленькую девочку в ясли на Лигониэл-роуд.
Я точно знал, кого она имела в виду. Это был тот самый «временный», который в настоящее время планировал убийство Тревора и меня от имени Временной ИРА! Я увидела, как Тревор недоверчиво закатил глаза к небу. Какая ирония судьбы!
Если бы Специальный отдел не предупредил нас о намерении этого человека обставить наше убийство, мы, возможно, были бы мертвы еще до того, как Соня рассказала нам об этой угрозе его жизни. Ирония всего этого, конечно, не ускользнула от Тревора и меня. Соня рассказала нам, что ее муж хвастался, что «временный» будет мертв и похоронен еще до того, как он вернется из отпуска. Она смогла подтвердить, что для совершения убийства был выбран боевик ДСО по имени Джордж Уотерс-младший. Здесь была еще одна ирония: Джордж Уотерс-младший был тем самым человеком, которого мы с Тревором пытались обвинить в жестоком нападении на 15-летнего мальчика! Билли сказал, что Уотерс знал, что Кевин обычно ходил в соседний детский сад со своей 4-летней дочерью на плечах. Дело была тщательно подготовлено, и ДСО были убеждены, что Кевин станет легкой мишенью. Он всегда спускался с холма к детскому саду своей дочери в одно и то же время: между 9.30 и 9.40 утра. Если бы мы немедленно не предприняли решительных действий, Кевин и его дочь были бы застрелены ДСО к 9.45 утра того же дня!
Соня сказала, что Уотерсу было сказано не убивать ребенка. ДСО не хотели негативной прессы, которая неизбежно возникла бы в связи с убийством ребенка. Они также не хотели даже думать о возможности мести их собственным детям со стороны какого-нибудь безумца из Временной ИРА. Билли признался Соне, что Уотерс хвастался другим членам ДСО, что он точно намеревался убить и Кевина, и его дочь. Его аргумент состоял в том, что через четырнадцать лет дочь станет избирателем «Шинн Фейн». Уотерс должен был быть вооружен штурмовой винтовкой VZ58. Ему было приказано использовать только одиночные выстрелы, чтобы свести к минимуму шансы попасть в ребенка. Но у Уотерса был свой собственный план. Он хвастался, что будет использовать винтовку в автоматическом режиме: таким образом, он мог заявить, что потерял над ней контроль. Ибо он полностью намеревался позаботиться о том, чтобы никто не пережил нападение. Джордж Уотерс, конечно, еще не знал, что я собирался арестовать его за жестокое нападение на 15-летнего мальчика на территории приходской церкви Святого Марка. Его планы совершить эти жестокие убийства были доказательством, если таковое вообще было необходимо, того, что нам, полиции, было абсолютно необходимо действовать быстро и решительно по отношению к таким головорезам. Психопаты вроде Уотерса, которых в Северной Ирландии было более чем достаточно, преследовали только одну цель: причинить серьезный вред или даже смерть другим ничего не подозревающим представителям общественности, даже не задумываясь о вызванной трагедии и хаосе.
Соня боялась за маленького ребенка, но и к отцу она не питала никакой вражды. Она знала, что Уотерс был причастен к недавнему жестокому нападению на одного из членов его собственной общины. Она сознавала, что он был не более чем злобным головорезом, и ненавидела его за это. На самом деле, хозяева Уотерса из ДСО были в равной степени осведомлены о жестоком характере своего добровольца. Они также знали все о его плане убить ребенка, но не предприняли никаких мер, чтобы предотвратить это. Еще одно свидетельство степени их двуличия.
— Если Джорди Уотерс добьется своего, этот «временный» и его крошечная девочка будут мертвы к 9.30 или 10 утра этим утром, а сейчас уже больше 2 часов ночи! — затаив дыхание, заключила Соня. Она порылась в своей сумочке, а затем протянула мне листок бумаги. Это была карта района Лигониел-роуд, включая территорию детского сада. Там также был список имен других сотрудников ДСО, которые могли бы помочь Уотерсу в совершении убийств. Мы с Тревором напряженно его прочли. Некоторые имена были мне хорошо известны, сюрпризов, конечно, не было. Одна вещь, которая сразу привлекла мое внимание, заключалась в том, что человек, который выбрал Кевина в качестве предполагаемой жертвы убийства, человек, который выбрал Уотерса в качестве стрелка, и человек, ответственный за боеприпасы, которые должны были быть использованы при нападении, были одним и тем же: это был не кто иной, как командир подразделения, роты «D» 1-го батальона ДСО. Этот же человек недавно был ответственен за выбор другой предполагаемой жертвы убийства в Уайтэбби: задание по убийству, которое мы фактически смогли успешно сорвать по наводке Сони и своевременному вмешательству Специального отдела. Глаза Тревора встретились с моими, когда он тоже заметил это имя. Мы с ним отдали бы все, чтобы вырвать этот конкретный «сорняк» с корнем, избавить наше сообщество раз и навсегда от его пагубного влияния.
Предполагаемое членство Кевина во Временной ИРА не имело никакого отношения к тому, что касалось Тревора и меня: его политика или республиканские пристрастия не имели значения. Нашей единственной заботой был тот факт, что две жизни находились под угрозой. Наш долг защищать жизни наших сограждан был выполнен без каких-либо оговорок. Защита жизни была первым принципом работы полиции. Для нас с Тревором ситуация была черно-белой: не было никаких серых зон. Было крайне важно, чтобы мы позаботились о том, чтобы ДСО потерпели неудачу в своей попытке убить этих людей. Наша единственная проблема заключалась в том, что по закону мы должны были передать эту информацию в Специальный отдел. Только им было позволено противостоять этим вооруженным полувоенным формированиям. То, что они делали с этой информацией, было их решением, и они несли ответственность за результат.
