Мы связались с Сэмом, и он согласился быть там. Мы соединились с ним и сели в машину Специального отдела на тех же местах, что и раньше. Сэм полностью контролировал магнитофон. Он запишет разговор с Барреттом. Он снова повторил свое утверждение о том, что мы не должны упоминать об убийстве Пэта Финукейна.

Мы забрали Барретта в 11.05 вечера на Наттс-Корнер, и Сэм поехал в ту же стоянку, что и раньше. Помню, я подумал, что это было странно, потому что во время последней записи мы поняли, что парковка была неудачным выбором места проведения. Шум проезжающих машин заглушал бы наши голоса. Сэм сказал, что больше никогда не будет там парковаться. О чем он думал? В то время я мало что знал об этом, но ответ стал ясен только годы спустя. Специальный отдел считал, что они действуют очень умно.

Когда Барретт сел в полицейскую машину во второй раз, он сразу же взволнованно заговорил о двух убийствах, произошедших ранее той ночью. Генри Флеминг Уорд, 42-летний мужчина, был застрелен двумя вооруженными людьми в балаклавах из «Организации освобождения ирландского народа» (IPLO) в баре «Даймонд Юбилей» на Шенкилл-роуд. Барретт утверждал, что Уорд был членом социального обеспечения АОО, то есть не входил в военную группировку. Он не мог понять, зачем кому-то понадобилось стрелять в этого человека.

Он рассказал о том, как их бригадир АОО Джим приказал всем подразделениям БСО оставаться на месте. Они нанесут ответный удар, как только узнают, какая республиканская группировка несет ответственность. Джим выбрал бы цель из этой группы. Барретт продолжал:

— Тогда что делает этот маленький ублюдок Джонни Адэр? Он посылает своих парней из роты «С» прихлопнуть первого попавшегося таксиста-фения! — воскликнул он.

Барретт был в крайне возбужденном состоянии. Я знал, что он имел в виду убийство Хью Мэги, 52-летнего водителя такси-католика, который был застрелен в своем такси, когда выезжал с Розапенна-стрит на Олдпарк-роуд в Белфасте, через несколько часов после убийства Уорда. Лоялисты застрелили его, очевидно, в отместку за убийство Генри Уорда, совершенное IPLO. Мы подозревали, что ответственность за это несут члены роты «C» из АОО Шенкилла. Теперь Барретт подтверждал это. Адэр бегал кругами вокруг нас по Шенкилл-роуд. Ни один другой военный командир в БСО не был таким безжалостным или столь откровенно сектантским, как Адер. Я бросаю взгляд на Тревора. Он закатил глаза, чтобы показать свое отчаяние.

Мы вовлекли Барретта в обычную вступительную беседу. Мы позволили ему какое-то время болтать без умолку, задав всего несколько вопросов, прежде чем Сэм в своей обычной манере ткнул меня в колено, что означало, что я должен замолчать. Я сказал Барретту, что у Сэма есть несколько вопросов из штаб-квартиры КПО. Я ожидал увидеть какие-нибудь драгоценные камни. Я был раздосадован, когда он перешел почти на ту же почву, что и мы на предыдущей встрече 3 октября 1991 года.

Сэм продолжал ссылаться на свои заметки на этом листе бумаги, как будто это был список покупок. Мы терпеливо ждали, пока он закончит. Барретт прокомментировал тот факт, что мы уже обсуждали все это раньше. Он имел в виду нашу предыдущую встречу. Я сам не мог понять причин этого. Во время этой второй встречи Барретт ни с того ни с сего признался, что он был стрелком, причастным к попытке убийства предполагаемого наркоторговца из Северного Белфаста по имени Томми Маккрири возле клуба «Хезер Стрит» в Вудвейле.

Тот факт, что Маккрири не был застрелен, произошел не благодаря Барретту. Что касается Барретта, то он подвел своих руководителей из БСО. Теперь он сидел в полицейской машине и признавался в еще одном ужасном преступлении. Сколько еще понадобится моим властям, прежде чем они решат выступить против этого убийцы?

Запись показывает, что мы оставались там с Барреттом до 12.45 утра пятницы, 11 октября 1991 года. В общей сложности это заняло один час сорок две минуты. Ближе к концу встречи я задал Барретту вопрос, который раздражал меня годами. Я намеренно нарушил правило, согласно которому мы не должны были упоминать об убийстве Финукейна. Я не смог удержаться от этого единственного вопроса.

— Был ли Джонни Адэр причастен к убийству Пэта Финукейна? — спросил я.

Я почувствовала, как колено Сэма прижалось к моему с чуть большей агрессией, чем обычно. Я наполовину ожидал этого. Его магнитофон не зафиксировал бы этот маленький жест. Это было сделано просто для того, чтобы напомнить мне не расспрашивать Барретта об убийстве Финукейна. Я не ожидал, что реакция Барретта будет такой бурной. Он подался вперед на своем месте. Он наклонился ко мне и схватил меня за руку, как он всегда делал, когда хотел твоего безраздельного внимания.

— Ни за что, Джонти. Адэр — шоколадный солдатик. Он кабинетный генерал. Он никогда в жизни ни в кого не стрелял, — сказал он. — У него не хватит на это смелости. Все в армии знают это, — добавил он.

— В самом деле? — спросил я.

Барретт снова сдулся, как воздушный шарик. Нельзя было ни с чем спутать враждебность, неприязнь, которую он испытывал к Адэру. Это меня заинтересовало. Тревор и я изучали Адэра с целью засадить его в тюрьму. Я мог бы использовать эту очевидную враждебность между ним и Барреттом позже.

Пришло время заканчивать встречу. В этой встрече у Сэма было всего на два гола больше. Он позволил Барретту выбрать кодовое имя. Барретт сам выбрал имя Уэсли. С тех пор он стал известен как агент специального отдела Уэсли. Ему также дали специальный номер телефона в Белфасте, который он должен был использовать в будущем, чтобы связаться со своими кураторами. Если бы кто-нибудь нашел у него этот номер телефона или увидел его в его телефонном счете, его нельзя было бы отследить до полиции. Барретт был впечатлен. Ему сказали никогда больше не связываться напрямую с отделом уголовного розыска. Я не был так впечатлен. Я мог читать между строк. Нас вытеснили из уравнения в течение десяти дней после того, как этот человек выступил вперед.

Это было крайне необычно в случае, когда агент все еще настаивал на отсутствии участия Специального отдела. Как, черт возьми, они могли убрать отдел уголовного розыска, не раскачав и без того шаткую лодку? Я чувствовал запах крысы, но я абсолютно не представлял, как далеко зайдет Специальный отдел, чтобы отстранить меня от работы с этим человеком. Шансы на то, что я смогу привлечь его к ответственности, быстро таяли, и мне это не нравилось. Мне было интересно, чьим интересам служит Специальный отдел. Во всяком случае, этот шаг определенно не отвечал общественным интересам.

В тот вечер я задал только один вопрос об убийстве Пэта Финукейна. Это не имело никакого отношения к моей погоне за Барреттом. Джонни Адэр уже был в поле моего зрения в течение длительного срока. Но Барретт этого не знал. Я хотел знать, в каких убийствах был замешан Адэр, а к каким он не имел никакого отношения. По словам Джонни Адэра, он был по уши вовлечен во все, что делала БСО Все на Шенкилл-роуд верили, что Адэр действительно был замешан в убийстве. Я должен был с этим разобраться.

Здесь были поставлены под сомнение полномочия Адэра как террориста. Был ли он на самом деле просто организатором «рабочей силы» БСО? Был ли этот новый крестный отец из молодых террористов просто руководителем терроризма? Какой бы ни была правда, посадить Адэра в тюрьму было оперативной необходимостью для полиции. Тревор и я намеревались сделать именно это. Я не верил некоторым из наших менее информированных источников БСО в том, что Адэр на самом деле никогда лично не участвовал в убийствах, которые он приказал им совершить. И все же Барретт подтверждал это, и он должен был знать.

В то время я был удивлен, услышав от Барретта, что Адэр не имеет никакого отношения к убийству Финукейна. Мы давно подозревали его в причастности к угону такси в поместье Гленкэрн, которое использовалось БСО при убийстве.

Справедливости ради надо сказать, что Сэм, если не считать того резкого тычка в мое колено, не стал распевать песни и плясать по поводу моего вопиющего нарушения нашего соглашения не упоминать убийство Финукейна. Это меня удивило.