В 10 часов вечера того же дня детектив по имени Хью, который находился в офисе уголовного розыска на Теннент-стрит, связался со мной. Позвонил анонимный абонент мужского пола и попросил срочно поговорить со мной. Мы с Тревором направлялись в офис Тревора в участке КПО Гринкасла. Я дал своему коллеге номер прямого телефона в Белфасте 700345. Мы давали этот номер всем нашим информаторам. Его было так легко запомнить.

Мы сидели в офисе уголовного розыска Гринкасла до 10.30 вечера, наслаждаясь желанной чашкой чая, когда зазвонил телефон. Тревор кивнул мне. Я поднял телефонную трубку. Я не узнал низкий голос на другом конце провода. Звонивший мужчина говорил грубым, почти гортанным тоном. Что касается анонимных звонков, то это был, пожалуй, самый зловещий подобный звонок, который я когда-либо получал.

Голос был, мягко говоря, леденящим душу. От него у меня по спине пробежали мурашки. Он говорил медленно и обдуманно. К тому времени, когда я понял, что этот человек предлагает мне свои услуги в качестве информатора, я уже очень скептически относился к его добропорядочности. Его тон был агрессивным, и в нем чувствовалась срочность. Я верил, что мы с Тревором столкнулись с возможной ситуацией «давай-давай».

Приводимый ниже отчет о том, что произошло в ту ночь и в последующие за ней даты в отношении этого человека, взят из записей в моих официальных записных книжках и дневниках, которые велись одновременно.

— Джонти, это ты? — спросил неизвестный звонивший.

— Да, — ответил я. — Кто говорит?

— Кен, — сказал он.

Это было все равно что вырывать зубы. Я уже собирался спросить его фамилию, когда он заговорил снова.

— Спасти жизнь, ты сказал, Джонти. Ты сказал мне позвонить тебе, если я смогу спасти чью-то жизнь. Что ж, я хочу спасти чью-то жизнь. Мне нужно поговорить с тобой, — сказал он.

— Извини, Кен, я не расслышал твою фамилию, — сказал я.

— Я ее тебе не называл, — ответил он. — Ты знаешь, кто это, — добавил он.

— Извини, Кен, но я разговариваю со многими людьми. Я не могу узнать твой голос, — сказал я.

— Кен Барретт, — ответил он.

Мой интерес сразу же возрос. Этот человек был мне хорошо известен. Он называл себя членом «Ассоциации обороны Ольстера», и его подозревали в том, что он был офицером, командовавшим военным подразделением АОО, роты «B» «Борцов за свободу Ольстера». Это одно из самых порочных подразделений БСО во всей «Ассоциации обороны, Ольстера». До появления основной АОО это подразделение было известно как «Ассоциация обороны Вудвейла» (АОВ). Барретт также слыл серийным убийцей. Я много раз допрашивал его в полицейском управлении Каслри в связи с серьезными террористическими преступлениями. В каждом из случаев, когда мы его допрашивали, Тревор и я использовали заключительные допросы с ним в Каслри, чтобы уговорить его позвонить нам, если у него когда-нибудь будет какая-либо информация, которая могла бы спасти жизнь. Любой дурак мог лишить жизни, задача для нас состояла в том, чтобы превратить террористов в средство спасения жизней. Я искренне верил, что наши мольбы к Барретту остались без внимания. И все же он был здесь, звонил и предлагал нам свою помощь. Но я уловил что-то недоброжелательное в его тоне. В его манере подхода определенно было что-то зловещее.

— Джонти, я рискую жизнью, звоня тебе. Единственная причина, по которой я тебе доверяю, заключается в том, что АОО ненавидит тебя, ДСО ненавидит тебя. Послушай, я даже знаю некоторых легавых, которые тебя ненавидят: ты должно быть, натурал, — сказал он.

— Чем я могу тебе помочь, Кен? — спросил я.

— Приезжай ко мне домой в Гленкэрн. Я хочу выпотрошить этих ублюдков, — сказал он.

Он дал мне номер своего домашнего телефона. Я не спрашивал у него его адрес. Он предположил, что я знаю, где он живет. У меня не хватило духу разочаровать его. Я сказал ему, что перезвоню ему, как только смогу.

— Приходи сюда один, Джонти, — сказал он.

— Без проблем, — ответил я.

У меня не было абсолютно никакого намерения идти к нему домой в одиночку. Это был не вариант. Для меня было шоком, что террорист, подобный этому человеку, вообще выступил вперед. Я боялся засады. Возможно, те люди из роты «C», которые заметили нас в Гленкэрне, пошли жаловаться своим коллегам из роты «B». Нас могут заманить в ловушку. Я решил провести ряд рутинных проверок, прежде чем ответить на просьбу этого человека.

Я позвонил по внутреннему номеру штаб-квартиры и попросил дежурного констебля отдела сбора данных уголовного розыска предоставить некоторые личные данные о Кене Барретте. Я слышал, как он набирает детальный запрос на клавиатуре своего компьютера.

— 128 Гленкэрн Уэй, шкипер, — ответил он.

— У вас есть номер его домашнего телефона? — спросил я.

Он дал мне тот же номер телефона, что и Барретт.

— С кем там живет Барретт? — спросил я.

— Минутку, — сказал он.

Последовала минута молчания.

— Это Беверли Квайри, шкипер. Она указана как проживающая там одна, — сказал он.

Я еще раз поблагодарил его и положил трубку. Мы, по крайней мере, подтвердили адрес Барретта. Но мне все равно не понравился его тон. Он был очень агрессивным, коротким и требовательным. И он не проявлял такого энтузиазма, как обычно проявлял бы тот, кто только что набрался достаточно смелости, чтобы поделиться жизненно важной для полиции информацией. Настойчивость в его тоне была другой. Он был каким-то образом более холодным и отстраненным. Возможно, какие-то другие террористы удерживали его в его доме, заставляя Барретта втянуть нас в это дело. Я намеревался подойти к этому человеку очень осторожно. Мы не собирались подставлять себя под нападение. Мы с Тревором сидели в офисе уголовного розыска Гринкасла и разрабатывали стратегию, которая позволила бы нам безопасно добраться до этого человека, чтобы убедиться, что это на самом деле был он. Мы решили отправиться в поместье Гленкэрн в полном составе.

К сожалению, мы не смогли заручиться поддержкой наших коллег в форме в полицейском участке на Теннент-стрит. История показала нам, что среди нас была небольшая группа людей, которым нельзя было доверять. Некоторые злонамеренно сообщали лоялистским полувоенным группировкам о личности любого, кто «стучал» в КПО. В подобных ситуациях лучше всего было использовать сотрудников КПО в форме за пределами округа.

В 11.15 вечера я снял телефонную трубку и позвонил в региональное управление Белфаста. «Белое» мобильное подразделение поддержки («Белым» МПП было то, что было прикреплено к Теннент-стрит) находилось на дежурстве и патрулировало в нашем округе. В наше распоряжение были предоставлены «белые» позывные МПП?1, 2 и 5. Эти офицеры базировались в полицейском участке на Теннент-стрит, но они не играли абсолютно никакой роли в нашей повседневной полицейской деятельности. Я был полностью уверен в их беспристрастности. Они договорились встретиться с нами у въезда в поместье Гленкэрн на пересечении Форт-Ривер и Баллигомартин-роудс в пятнадцати минутах езды отсюда. Теперь у меня было достаточно людей, чтобы справиться с любой угрозой, которую могли представлять Барретт и его дружки из БСО. Я снова снял трубку и позвонил Барретту домой. Я спросил его, был ли он один. Он сказал, что он и его подруга Беверли были одни в доме. Я спросил его, были ли у него какие-нибудь проблемы в доме.

— Нет, — сказал он.

Я объяснил, что мы должны были пройти определенные процедуры, прежде чем я смог его навестить. Он понял.

— Не затягивай это на всю ночь, Джонти, — сказал он.

В 11.30 вечера я остановил свою машину рядом с тремя серыми бронированными «лендроверами» КПО, припаркованными в конце Фортривер-роуд. Я уже проинформировал «Белую Индию» (инспектора) о том, что мы направляемся на Гленкэрн-уэй, 128, по важному расследованию уголовного розыска. Я рассказал ему о том, кто там жил, и о том, каким именно типом личности был Барретт. Мы договорились о стратегии безопасности. Если бы Барретт был там, мы с Тревором поговорили бы с ним наедине. Сотрудники МПП останутся снаружи дома, чтобы обеспечить нашу безопасность.