— Просто на случай, если Томми передумает, да! Мы не хотим, чтобы в итоге у нас на лицах было еще больше яиц. Так что приступайте к делу и помните, что Специальный отдел, вероятно, следит за всем, что мы делаем. Они все еще настаивают на том, что у них есть полный контроль над вооружением и что они могут их обнаружить и изъять. — сказал он.

Удачи им, подумал я. Но я знал, что нужно держать такие мысли при себе. Трое из нас отправились перевозить боеприпасы в соответствии с инструкциями. На самом деле, они все еще были в багажнике нашей машины. Даже Томми не смог бы переместить их оттуда, и если бы Специальный отдел смог их отследить, это поставило бы их в тупик. Вечером, перед тем как должны были начаться обыски, мы отправились «перепрятывать» оружие и взрывчатку.

Мы выехали из Восточного Белфаста и поехали по трассе М3 и выехали на трассу М2, в конце концов остановившись у придорожного указателя на жесткой обочине. Мы с Тревором достали оружие и взрывчатку из багажника полицейской машины, перелезли через барьер и попали на пустырь менее чем в миле или двух от поместья Маунт-Вернон. Когда мы шли от освещенной обочины автострады в темноту пустыря, я повернулся к детективу-констеблю Тревору Нилу, который стоял возле машины, и попросил его оставаться на месте и наблюдать. Я прошел всего несколько шагов позади детектива-констебля Макилрайта в темноту, когда услышал оклик сзади, дрожащий, робкий голос.

— За кем я присматриваю, шкипер? — спросил детектив-констебль Нил. — Я торчу здесь как хер, ты в курсе?

— За полицией, — ответил я.

— Но мы — полиция, — сказал он. Я указал на большую камеру видеонаблюдения справа от меня, расположенную на эстакаде Маунт-Вернон.

— Она движется, так что, если она указывает в эту сторону, мы можем предположить, что оперативник может увеличить масштаб и отслеживать наши действия, — сказал я. — Отдел дорожного движения находится всего в двух шагах отсюда. Ты действительно хочешь объяснить, что мы делаем отделу дорожного движения?

Детектив-констебль Нил покачал головой и, казалось, успокоился. Я повернулся и направился обратно в темноту. Он снова окликнул меня. По его лицу я понял, что он был менее чем доволен всей ситуацией, и это было правильно.

— Шеф знает обо всем этом? — спросил он.

Я улыбнулся. Я знал, что никакие попытки успокоить его не убедят. Я также понял, что все произошло так быстро, что он не воспользовался моей аудиенцией у старшего офицера полиции, а у меня не было времени должным образом проинформировать его о наших инструкциях. Я достал из кармана свой мобильный телефон КПО и набрал номер домашнего телефона нашего старшего детектива-инспектора. Я передал его констеблю и предложил ему позвонить старшему инспектору. Услышав это, он, казалось, стал намного счастливее и отказался звонить по этому номеру.

Мы спрятали оружие и взрывчатку и отступили. Мы знали, что они будут в безопасности до 6 утра следующего дня. Мы поместили их в два разных места, так что находка одного не обязательно означало бы находку другого. В любом случае, опасаясь подобных устройств слежения, Томми уже давно переложил взрывчатку в другую сумку. Он заверил меня, что разобрал и проверил каждый дюйм штурмовой винтовки VZ58. Мы бы вернулись завтра, чтобы забрать эти предметы вместе с техником по боеприпасам (ATO) и другими полицейскими.

Если это не устраивало Специальный отдел, это было очень плохо. Я не мог понять их позицию. Они должны были быть, так сказать, частью нашей команды. Такой же союзник для нас в наших расследованиях, как сотрудники полиции на местах преступлений, фотографы, дактилоскописты или криминалисты. Ни от одного из этих других агентств не было и намека на профессиональную ревность. Насколько я был уверен, личности или офисная политика никогда не должны были входить в уравнение, когда мы имели дело с террористами.

Операция «Механик» началась на следующее утро, и обыски проводились в соответствии с планом. Взрывчатка была обнаружена и изъята специалистами ATO, которые смогли подтвердить, что на тот момент это была самая крупная находка «Пауэргель» на сегодняшний день в провинции. Штурмовая винтовка VZ58 также была обнаружена и изъята. Мы вздохнули с облегчением. Теперь все, что нам оставалось сделать, это дождаться результатов других обысков.

Я вернулся в Каслри, чтобы следить за прогрессом, только для того, чтобы мой босс начал нападать на меня за какую-то предполагаемую ошибку в отношении девушки Томми. Не дожидаясь моего ответа, который должен был быть более чем удовлетворительным, он выбежал из здания. У меня было много времени для этого человека. Это было на него не похоже. На самом деле Специальный отдел ненавидел его больше, чем меня. В этом случае, однако, казалось, что яд Специального отдела уже был введен. Они вводили его туда, где это могло причинить наибольший вред. Это человеческая природа — хотеть легкой жизни. Никто не хотел попасть под перекрестный огонь, поскольку Специальный отдел перешел к тому, чтобы разобраться с нами и со всеми, кто осмелился бы поддержать нас.

И вот в очередной раз Специальный отдел решил «пописать на мой костер», как они метко выразились. Я наблюдал, как каждый из обысков домов давал отрицательный результат. Операция не оказала того воздействия на ДСО, на которое мы рассчитывали. Один за другим сотрудники уголовного розыска возвращали свои папки с результатами обыска с пометкой «отрицательно», «отрицательно», «отрицательно». Тревор и я стали объектом шуток и насмешек со стороны других неумелых сотрудников уголовного розыска, которым нравилось видеть, как мы терпим неудачу. Вся операция начинала походить на использование кувалды для раскалывания ореха. Специальный отдел действительно очень хорошо справился со своей задачей по борьбе с ущербом. С согласованными инструкциями ничего не найдено, никаких арестов у нас был только один арест. Слава Богу, мы заставили Томми перепрятать две важных улики: без них операция была бы безоговорочной катастрофой.

Ближе к вечеру в день обысков в наш офис прибыл очень высокопоставленный сотрудник уголовного розыска. Визиты людей его ранга были не случайными и обычно означали какие-то неприятности. На нем были серые брюки и хорошо скроенный синий блейзер: этот человек всегда был одет безукоризненно. Он жестом пригласил меня в кабинет старшего детектива-инспектора. Старший детектив-инспектор был в другом месте. Мы были одни. Он сказал мне закрыть дверь.

— Что бы вы сказали, Джонстон, если бы я сказал вам, что Специальный отдел предложил главному констеблю рассмотреть возможность передачи взрывчатки и винтовки обратно «Иксу» в ДСО? — начал он.

— Что это очень плохой совет, сэр, — ответил я.

— Тем не менее, Специальный отдел опасается, что потеря вооружения такого рода может сместить «Икса». Он может расстаться с жизнью, — добавил офицер.

Жестко, подумал я.

Так что же, черт возьми, мы должны были делать? Сострадание было тем, что я предпочитал приберегать для жертв. Защита серийных убийц никогда не давалась мне легко. «Икс» сделал свой выбор, пусть примет последствия! Разве это не именно то, что было сказано по отношению к Томми всего несколькими днями ранее? Так что же изменилось?

Я слишком уважал этого офицера, чтобы спорить с ним. Я не мог себе представить, какие аргументы должен был привести Специальный отдел, чтобы заставить их думать, что кто-то столь проницательный, как сэр Ронни Фланаган, мог принять такое нелогичное решение. Я слушал старшего офицера, когда он продолжал информировать меня о том, что, когда пыль осядет, от наших усилий будет очень мало толку.

Как сотрудники уголовного розыска, мы действовали против ДСО добросовестно и в общественных интересах. Многие офицеры, участвовавшие в операции «Механик», никогда раньше не сталкивались с препятствиями в работе со стороны Специального отдела. Они не могли в это поверить. Нас лишили ценной возможности серьезно повлиять на печально известное подразделение ДСО, чей лидер «Икс», как теперь было известно, был ответственен за жестокие, бессмысленные убийства протестанта за протестантом в его собственной общине. Нам был дан шанс послать сигнал этому напуганному сообществу о том, что КПО не потерпит подобной активности. Почему нам должны были чинить препятствия? В отсутствие каких-либо веских аргументов я оставил за собой право убрать таких людей, как «Икс».