Мы боялись, что этот человек побежит прямиком в Специальный отдел и расскажет им о нашей предполагаемой операции против ДСО в Маунт-Верноне. Дело было не в том, что он испытывал какую-то любовь к ДСО — дело было совсем не в этом. Однако он знал, что по крайней мере половина из них были информаторами Специального отдела, а это означало, что он наверняка втерся бы в доверие к Специальному отделу, если бы предупредил их о наших намерениях. Порядочность имела очень небольшое значение для этого человека, если речь шла о том, чтобы подняться на ступеньку выше по служебной лестнице.

К счастью, наш старший инспектор был осведомлен о трудностях, которые возникнут при общении с этим человеком. Показательно, что, несмотря на то, что этот человек на самом деле был его начальником по званию, он согласился, что лучше всего было бы его обойти и обратиться непосредственно к офицеру, отвечающему за уголовный розыск в районе Белфаста. Это был человек, который не боялся принимать решения, который чувствовал, когда он мог или не мог что-то утаить от наших коллег в Специальном отделе, и был готов действовать в соответствии с этим. Мы получили 48 часов, необходимых для обеспечения безопасности операции «Механик», которая должна была состоять из серии масштабных, тщательно скоординированных рейдов на склады оружия ДСО в Маунт-Верноне, как было заранее определено из разведданных, предоставленных Томми. Что касается оружия, находившегося в его личном владении, Томми сдержал свое слово, передав взрывчатку «Пауэргель» и винтовку VZ58, как и обещал. Наш старший инспектор осмотрел их в наших офисах в участке КПО в Каслри и проинструктировал нас переместить их в безопасное место. Не было никакого обсуждения относительно того, где будет находиться это безопасное место.

Я знал, что обыски были назначены на послезавтрашнее утро. Я положил пакет со взрывчаткой «Пауэргель» и винтовку VZ58 в багажник одной из наших полицейских машин. Это была штабная машина, принадлежавшая старшему сотруднику уголовного розыска, которую он оставил в нашем распоряжении, поскольку сам редко ею пользовался. Помощник главного констебля штаба Белфаста был единственным человеком, который садился за руль, но это случалось очень редко. Я знал, что для этого автомобиля было только два комплекта ключей от машины, и убедился, что получил оба комплекта, чтобы гарантировать, что машина не сможет покинуть комплекс.

Взрывчатка и винтовка находились в очень надежном месте: в запертой полицейской машине участке КПО в Каслри. Если бы Томми действительно струсил, ему пришлось бы чертовски потрудиться, чтобы вернуть оттуда свое «снаряжение». Мы могли бы пойти домой и успокоиться. Хорошенько выспаться ночью. Впервые за несколько дней я почувствовал себя лучше. Теперь, когда о сохранности арсенала было хорошо позаботились, я почувствовал, что могу немного расслабиться. Завтра старшие офицеры уголовного розыска проведут брифинг для Специального отдела в связи с операцией «Механик». Я мог только представить себе их ярость и панику. Мы были близки к тому, чтобы пожать плоды урагана. Я уже много-много раз ходил раньше по этому пути.

Я не был разочарован. На следующее утро меня вызвали в кабинет главного суперинтенданта детективной службы. Наш старший инспектор тоже был там. Главный суперинтендант не терял времени даром: по словам Специального отдела, наш источник Томми не смог достать «Пауэргель» или винтовку VZ58, потому что у него не было к ним доступа. Наш старший инспектор, стоявший позади босса, покачал головой, показывая, что мы не должны ничего говорить. По-видимому, Специальный отдел намекнул, что они могут электронным способом отслеживать любое перемещение любого из боеприпасов. Они сказали, что со стороны нашего источника было бы опрометчиво ввязываться в любое подобное предприятие. Я внимательно слушал. Что я мог сказать? Это было бы почти смешно, если бы не было так серьезно.

Нам сообщили, что некоторые обыски будут продолжены, но что Специальный отдел наложил запрет на более важные из них. Например, фактический арсенал в районе Шор-роуд не был бы затронут. Специальный отдел признал, что там было много «тяжелого снаряжения» ДСО, но им не нужно было приводить никаких причин для своего решения о запрете. Ряд других складов оружия в тайниках, выявленных в различных частях Северного и Западного Белфаста, также не подвергались рейдам по причинам, известным лишь Специальному отделу. И таким образом, ДСО сохранили все это оружие. Меня это сильно расстраивало.

Остальное из того, что говорил босс, проходило мимо моей головы. Я заглядывал ему через плечо: я не мог поверить своим глазам! Помощник главного констебля Белфаста и его штабной офицер садились в штабную машину нашего босса и, очевидно, собирались покинуть комплекс Каслри. Но как они могли? У меня в кармане были обе пары ключей от машины. Мое сердце упало. Служебной машиной был «Воксхолл Астра» без опознавательных знаков, главная мишень для угонщиков. Мы знали это и никогда бы не оставили его без присмотра в общественном месте. А они? Хуже того, что, если кто-то из них решит положить что-то в багажник или у них случится прокол, и им придется достать запасное колесо. Я запаниковал, когда они исчезли из комплекса. Я не обращал внимания на то, что говорилось вокруг меня. Все, о чем я мог думать, это о том, что я должен был выяснить, куда, черт возьми, отправилась эта пара.

Внезапно меня вывел из моего загипнотизированного состояния голос босса, обращавшийся ко мне официальным властным тоном, который он обычно не использовал:

— Вы понимаете, Джонстон? — он сказал.

— Да, сэр, — ответил я.

По правде говоря, я не расслышал и половины из того, что он мне сказал. Мой желудок скрутило, и у меня внезапно возникла непреодолимая потребность посетить туалет. Я вежливо извинился при первой же возможности и покинул кабинет босса. Тревор быстро последовал за мной по пятам и был сбит с толку, когда я пробежал мимо наших офисов и спустился в караульное помещение в главном комплексе.

— Ты в это можешь поверить? — спросил Тревор, бросаясь за мной. — Откладываем обыски еще на один день и отказываемся от зачисток крупнейших складов оружия!

Я остановился как вкопанный.

— Кто это сказал? — поинтересовался я.

— Босс так и сделал, — сказал Тревор. — Специальный отдел заблокировал операцию «Механик» на 24 часа.

Черт возьми, я пропустил это. Я был так увлечен отъездом полицейской машины, что не услышал этого. Я сразу понял, чем занимается Специальный отдел. Очевидно, у них были трудности с установлением контакта с некоторыми из их информаторов, и «сила в силе» теперь привела в действие свой механизм, чтобы предупредить террористов и убийц ДСО, что мы идем за ними.

Наложив вето на рейды на некоторые из наиболее важных тайников, они уже преуспели в обеспечении того, чтобы террористы сохранили большую часть своего оружия. Теперь они выиграли себе время, необходимое для того, чтобы позволить своим источникам перемещать себя и свое оружие, чтобы они не попали под наши рейды. Кто знал или заботился о том, каковы были их аргументы в пользу этого? Я нисколько не удивился.

Как, черт возьми, мы должны были воздействовать на это злобное подразделение ДСО со связанными за спиной руками? Если бы мне дали полную свободу действий и несколько детективов, я мог бы вывести из дела все подразделение ДСО. Такой беспринципный подход к проблеме просто гарантировал, что ДСО увековечит свое насилие. И все это во имя защиты источника? Боюсь, я на это не купился.

— Куда мы направляемся? — спросил Тревор.

— В караульное помещение, — ответил я. — Они только что уехали на штабной машине, а взрывчатка и винтовка все еще в чертовом багажнике.

— Кто только что уехал? — спросил Тревор.

— Заместитель главного констебля и его штабной офицер, — добавил я.

Я видел, как вытянулось его лицо.

— Что? — спросил он в полном недоверии.

— Но у нас есть все ключи от этой машины, — сказал он.

Я побежал дальше, в караульное помещение.