— Эй!

Из состояния мечтательности меня вывел громкий крик и ругань сержанта участка. Его лицо было красным от ярости. Он был ошеломлен. Он пытался обзывать меня, но его рот не поспевал за его мозгом, и его слова лились бессвязно. Я действительно понял, что он сомневался в моем здравомыслии и моем происхождении.

— Прекрати это, положи секатор и убирайся из моего сада! — крикнул он.

Он был разгневан, его лицо раскраснелось. Воздух был синим от его ругательств: он не мог придумать достаточно оскорблений, чтобы назвать меня.

Прошло около часа, прежде чем я набрался достаточно смелости, чтобы войти в его кабинет. Он даже не взглянул на меня. Казалось, он писал какой-то отчет, и я надеялся, что это не для моего перевода! Он не заговорил со мной, а просто указал на список дежурных, висящий на стене справа от него. Я поднял его, чтобы изучить. Воздух был густым от напряжения между нами.

Запись «Униформа», которая была отмечена для этого дня, была зачеркнута. Как и записи «Униформа» на следующие три дня, предшествовавшие моим длинным выходным. На их месте была четко обозначена надпись «Ex OBS 10». Это означало, что теперь я буду третьим членом экипажа окружной мобильной патрульной машины «Дельта Ноябрь один ноль». Это был тот результат, которого я хотел! Через несколько минут я снял комбинезон и снова облачился в полную форму в комплекте с зеленым военным бронежилетом, который в то время был обязательным для ношения.

Прошло почти два месяца, прежде чем участковый сержант снова заговорил со мной чем-то большим, чем ворчание. Он так и не простил меня за то, что, по его мнению, было актом вопиющей глупости. Насколько я знаю, он никогда не подозревал, что это была всего лишь уловка, чтобы избежать того, что в противном случае могло бы стать моей неизбежной судьбой: быть постоянным садовником в участке.

Личный состав участка был разделен на четыре секции: A, B, C и D. Я был прикреплен к секции B. У нас не было собственного сержанта, только шесть обычных констеблей. Если бы не наши коллеги из резерва КПО, работающие по совместительству, мы не смогли бы обеспечить населению Ньютаунабби тот уровень охраны порядка, который мы поддерживали. Эти люди, все добровольцы, проявляли энтузиазм и целеустремленность. От них нельзя было бы требовать большего. Они патрулировали с нами до 4 или 5 утра. Затем, пока мы отсыпались, они вставали и отправлялись на свои обычные места работы. Это подвергало их в некотором смысле еще большему риску, чем нас, обычных полицейских. Многие из наших резервистов, работавших неполный рабочий день, были застрелены на своих рабочих местах. Трусливые террористы, совершавшие такие убийства, знали, что именно там они наиболее уязвимы для нападения. Если учесть, что из каждой секции требовалось по человеку для внешней охраны и дежурства в участке и еще двое для экипажа нашей районной машины, то для распределения остальных обязанностей оставалось очень мало штатных сотрудников. Резервные подразделения, работающие неполный рабочий день, всегда были желанным дополнительным ресурсом. В те дни, в начале семидесятых, мы очень сильно полагались на них. Я часто задавался вопросом, что стало с отважными резервистами, с которыми мне посчастливилось работать во время моего пребывания в Ньютаунабби.

Наш сержант смены Артур Скотт (не настоящее его имя) брал у нас рапорты в конце нашей смены, когда заступал на дежурство. Он также оставался на дежурстве, чтобы проинструктировать нас, когда мы прибывали в начале нашей смены и перед выходом на патрулирование.

Я обнаружил, что патрулирование нашего района с мая 1972 года и далее было особенно полезным. Я быстро приобрел хорошие знания о местности, поскольку полицейские постарше познакомили меня с представителями общины: врачами местного медицинского центра, владельцами магазинов, мировым судьей и многими другими, с которыми мы регулярно контактировали. Мы даже наслаждались завтраком в столовой больницы Уайтабби по значительно льготным тарифам. Это было время напряженного товарищества. Наш моральный дух всегда был очень высок.

Мне нравилась моя работа «копа» в форме. Задачи, с которыми он сталкивался ежедневно, были чрезвычайно полезными. Вы очень редко имели дело с одним и тем же дважды. «Старая гвардия», как мы называли наших старших коллег, всегда была под рукой, чтобы научить нас основам. Алек, хитрый констебль, который придумал хитрый план обезглавить розы, был моим любимчиком. Он сказал мне, что я всегда должен стараться «позитивно взаимодействовать» с широкой общественностью и криминальным элементом в нашем районе.

— Преступники — это наш хлеб с маслом, сынок. Никогда не смотри на преступника свысока. Относись к каждому с тем же достоинством и уважением, на которые ты надеялся в отношении себя, — сказал он.

Уважать преступников? Я не мог поверить в то, что слышал! Я думала, Алек размяк на старости лет. Я и не подозревал об этом, но эти мудрые слова, которые казались мне такими противоречивыми в то время, принесут мне дивиденды в последующие годы. Ходить в патруль с такими людьми из «старой гвардии», как Алек, было настоящим удовольствием.

Тем не менее, это были люди, которые, как утверждали, ненавидели католиков и националистов. Люди, которые были так жестоко убиты республиканцами. Я изучал их, ища какой-нибудь недостаток, какую-нибудь причину, которая давала повод тому, почему их так поносили. Да, были несколько фанатиков, но в основном это были люди, которыми могла бы гордиться любая полиция, и большинство старых работников, таких как Алек, ненавидели фанатиков среди нас так же сильно, как и мы, молодые люди.

Я помню, как впервые въехал на нашей патрульной машине в Мервилл Гарден Виллидж, недалеко от Шор-роуд напротив старой Мервилл-Инн. Вишневые деревья были в полном цвету, обилие ярко-розовых и белых лепестков ослепляло глаз. Торговый центр «Абботс-кросс» на Доаг-роуд был точно таким же. Трудно было поверить, что в нашем округе царила такая политическая неразбериха. Мы также часто звонили в кинотеатр «Альфа», чтобы убедиться, что персонал способен справиться с любыми неуправляемыми элементами. Эта обязанность была особенно желанна в зимние месяцы, поскольку давала нам повод зайти и согреться, стоя внутри в задней части кинотеатра и просматривая фильмы. Кинотеатр закрылся вскоре после моего приезда в этот район. Позже он вновь открылся как общественный центр и клуб «Ассоциации обороны Ольстера».

Я вспоминаю свое первое ночное дежурство в участке Ньютаунабби. Я был указан в листе дежурств как наблюдатель в патрульной машине. Коллеге было поручено вести машину. Как наблюдатель и пассажир на переднем сиденье полицейской машины, я буду нести личную ответственность за рассмотрение всех инцидентов и расследование всех правонарушений, которые могут выявиться во время нашей ночной смены. Я также был обязан записывать все вызовы в «Книгу происшествий на станции, докладов и жалоб» (иначе известную как C6). Это большая книга, которая лежит на столе в справочной. Дежурный сержант смены заносил все вызовы, которые он получал из любого квартала, в C6, отмечая имена и позывные сотрудников, ответственных за обработку вызова. Эта C6 была, пожалуй, самой важной и, безусловно, наиболее упоминаемой записью событий в любом участке. Наш сержант смены Артур Скотт убедил меня в абсолютной необходимости полных и фактически точных записей в этой книге.

Я проверил свое снаряжение. У меня был мой новенький полицейский фонарь в комплекте с красным колпаком, который надевался спереди, так что белый луч можно было заменить на красный. Это будет использоваться для остановки автомобилей на временных контрольно-пропускных пунктах (VCPS). Еще у меня были мои новые перчатки. У коллеги, который сменялся с дежурства, я прихватил зеленый армейский бронежилет. Я пошел в оружейную, чтобы выписать пистолет-пулемет. Я также выписал портативную рацию. В те дни она называлась «Пай Бантам» и переносилась в громоздкой брезентовой сумке, которую носили через плечо. Эта рация редко работало дальше, чем в миле или около того от участка. Я также носил с собой планшет со всеми необходимыми бланками заявлений и отчетами о дорожном движении. Имея все это очень необходимое снаряжение, всегда было облегчением иметь возможность сесть в полицейскую машину и снять с себя ношу.