Как только я покинул плац в тот первый день, я навел справки о новом сержанте. Вскоре я получил ответы на свои вопросы. Этот офицер, Джек Маккэрролл, был набожным христианином. Его 21-летний сын также был членом КПО и принес высшую жертву, когда трусливое подразделение Временной ИРА (PIRA) жестоко убило его в Белфасте всего несколькими днями ранее, 28 января 1972 года. Я вспомнил, как читал о бесхребетном нападении на сотрудника полиции, констебля Рэймонда Маккэрролла, незадолго до того, как начал проходить подготовку: меня переполняло отвращение. Молодой человек был застрелен в то время, когда он меньше всего этого ожидал, террористом-республиканцем, который ненавидел его из-за формы, которую он носил, и у которого было извращенное представление о том, что она собой представляла. Все мы знали, что это может случиться с любым из нас. Это был факт жизни. Это нас не отпугнуло. Наш новый сержант по строевой подготовке только что вернулся на службу после короткого отпуска по семейным обстоятельствам. Когда он стоял перед нами, он, должно быть, видел лицо своего сына в каждом из нас. Он сказал, что гордится нами. Что ж, я в равной степени гордился им. Если КПО состоял из людей его калибра, я был бы горд быть одним из них. Несмотря на интенсивность строевой подготовки, мне всегда нравилось находиться в присутствии этого сержанта.

Учения на плацу чередовались с лекциями по праву, практике и процедурам в аудиториях. Именно во время этих сессий наши лекторы, как сержанты, так и инспекторы, говорили о том, что после отчета Ханта КПО была свободна от какого-либо политического вмешательства и как таковая могла нести полицейскую службу для обеих сторон нашего разделенного сообщества. Наша роль заключалась в первую очередь в службе обществу.

Мы были новым лицом полностью реформированной полиции. Опытные офицеры говорили о том, как они чувствовали себя запятнанными обвинениями в том, что они были менее чем беспристрастны. Я расценил это как признание того, что подобные злоупотребления имели место в прошлом и что теперь существует искреннее желание гарантировать, что в будущем больше не будет поводов для подобных жалоб. Было явное желание отправить новых рекрутов, которые были бы беспристрастны, а не обучены быть лояльными к той или иной конкретной части сообщества. Что касается меня, то это было именно то, что я хотел услышать.

Было чрезвычайно приятно узнать, что мы все будем работать вместе с общей целью: обеспечивать соблюдение законов провинции справедливым и равноправным образом. Мы не издавали законы: мы несли ответственность только за их соблюдение. Будучи родом из Холивуда, графства Даун, где даже до недавнего времени отношения между двумя религиозными течениями были гармоничными, я знал ценность и долгосрочные выгоды уважения к своему соседу, католику или протестанту.

Наш распорядок дня включал физическую подготовку в спортзале и трех- и шестимильные пробежки по дорогам вокруг Эннискиллена. Сержанты-инструкторы были основой всей обстановки. По крайней мере трое из них были новообращенными христианами. Они пригласили нас посетить евангельские собрания в Госпел-холле Баллинамалларда, и некоторые из нас отправились с ними на нескольких машинах в Госпел-холл, расположенный недалеко от границы с Ирландской Республикой. Никто из нас не был вооружен. Никто не беспокоился о возможности подвергнуться нападению. В каждом из этих случаев мы все благополучно возвращались в центр.

Я нашел классную работу интересной. Мое любимое время для занятий было с часу ночи примерно до 4 утра, при свете фонарей. Это хорошо сработало для меня в учебе, потому что я отлично сдал экзамены, но на следующее утро я очень устал! Я находил такие темы, как мошенничество, скучными, и если я терял интерес, то имел тенденцию клевать носом в классе. Часто я ловил себя на том, что сержант-инструктор будит меня, шепчет мне на ухо и извиняется за то, что «не дает мне уснуть». Затем меня отправляли пробежать несколько кругов по ипподрому во время моего следующего перерыва, пока мои коллеги могли расслабиться. Мои одноклассники окрестили меня «Рип ван Винкль». На самом деле, я сохранял эту тенденцию впадать в состояние, близкое к коме, по мановению волшебной палочки на протяжении всей моей полицейской службы. Особенно во время посещения судов, где мои коллеги знали, что нужно внимательно следить за мной на случай, если я начну клевать носом. Однако, к счастью, многие темы, затронутые в нашей учебной программе, были увлекательными и хорошо привлекали мое внимание.

Принципы работы полиции были вдолблены нам в голову. Нашей главной целью была «Защита жизни». Это была главная обязанность, в которой мы поклялись. Это был наш главный смысл существования, главная цель нашего существования. Кроме того, нашим долгом было защищать жизни всех наших граждан без различия. Вся жизнь была священна: ни одна жизнь не стоила меньше или больше, чем любая другая. Чтобы по-настоящему донести это до нас, наш инструктор напомнил нам, что ни одна группа подрывных элементов не была лучше любой другой. Он рассказал о трех основных группах, с которыми мы столкнемся как сотрудники полиции в Северной Ирландии.

— Республиканство — это законное стремление, — сказал он. — Национализм — это законное стремление. Юнионизм — это законное стремление. Только когда эти люди берут в руки оружие, чтобы продвигать свои идеалы путем подрывной деятельности, мы вмешиваемся. Когда это происходит, наш долг вмешаться и обеспечить соблюдение закона и предотвратить погружение нашей маленькой страны в анархию.

Он не пропагандировал ненависть к республиканцам и не пытался возложить вину за наши проблемы на какую-то конкретную дверь. Он не говорил о политической стороне ситуации. Он также не хотел слышать, как кто-либо из нас излагает наши собственные политические взгляды.

«Политика нас не касается. Оставьте политику политикам», — говорил он.

Я поймал себя на том, что снова думаю о коллеге, который вышел из ворот этого центра в свою первую ночь. Я пожалел, что он не смог остаться, чтобы послушать эту лекцию. За три месяца моего пребывания в учебном центре КПО я снова и снова слышал об этих же принципах. Инструкторы часто останавливали меня по дороге на занятия или в коридорах центра. Они задавали мне очень простой вопрос.

— Кто ты, Браун?

— Сотрудник полиции, — ответил я.

Они смотрели друг на друга и качали головами.

— Сотрудник КПО, — попробовал я снова.

— Неправильно.

Сержантский стек воткнули мне в живот мягко, но достаточно твердо, чтобы подчеркнуть их точку зрения.

— Ты слуга общества, констебль, — сказали они. — Кто ты такой?

Мне не нужно было повторять дважды.

— Слуга общества, сэр, — отвечал я.

Не было никаких сомнений в том, что эти люди хотели создать совершенно новое поколение новобранцев. Ушла в прошлое муштра с винтовками и ношение гетр. Нас не обучали как военизированную полицию. Снова пошли разговоры о разоружении КПО. В прошлый раз это не сработало. Эти инструкторы были уверены, что не за горами политическое решение, которое позволило бы нам контролировать провинцию, свободную от угрозы терроризма. Тем временем, сказали они, нам будет поручено поддерживать очень хрупкий мир. Однако на самом деле политики здесь, в Северной Ирландии, в 1972 году были противоположностями. Предполагать, что все внезапно наладится, в то время было не более чем несбыточной мечтой.

Мы научились основным навыкам повседневной полицейской работы, защите собственности и сохранению мира. Нам были полностью разъяснены наши полномочия на арест и процедуры, связанные с задержанием подозреваемых в совершении уголовных преступлений. Мы слышали о том, как мы должны бороться с дорожно-транспортными происшествиями и как нести службу на временных контрольных постах транспортных средств (VCPS). Мы также узнали, чего от нас ожидали, при патрулировали на трассе или в машине. Мне очень понравился этот процесс обучения.

Нас также обучили ключевым принципам работы полиции, таким как вежливость и проявление осмотрительности. От нас не ожидали, что мы будем преследовать правонарушителей каждый раз и в каждом случае. Мы также имели право предостерегать их в связи с незначительными нарушениями закона. В подходящих случаях это могли быть лучшие варианты. Такая свобода действовать по собственному усмотрению была неоценима для констебля на улицах, пытающегося обеспечить соблюдение законодательства с тактом и дипломатией. Это также расположило бы к нам тех граждан, которые ухватились бы за возможность прислушаться к нашим советам, а не подвергнуться судебному преследованию.