«Или лешему», – подумал вдруг Игорь с облегчением. Он будто прозрел. И с радостным удивлением воскликнул:

– Так это ты Любомир?!

– Я-то Любомир, а вот ты кто, незнакомец? – спросил тот. – И откуда знаешь мою Айи? Только не ври, а то вырву твой лживый язык и скормлю ежам.

– Врать не привык, – с обидой сказал Игорь. – Айи просила меня кое-что тебе передать.

– Так ты новый почтарь, что ли? – спросил мужичок. – Так бы сразу и сказал. А где прежний?

– Вот этого я не знаю, – ответил Игорь. И с достоинством заметил: – Вообще-то я банкир, а не почтарь.

Но его собеседник отнесся к поправке равнодушно.

– Помер, наверное, – предположил он. – Старенький уже был, едва ходил, на палочку опирался и головой тряс. И почему вы, люди, так недолго живете? Не успеваешь к вам привыкнуть. А пока нового почтаря найдешь, так намаешься!

– Хотелось бы, конечно жить дольше, – хмыкнул Игорь. – Но, как говорится, не дал бог бодливой корове рогов.

– А старичка жаль, – сказал леший без малейшей грусти в голосе. – Безобидный был. Только очень назойливый. Все просил меня раскрыть секрет моего долголетия. Как узнал, что мне без малого полтыщи годков, так аж весь затрясся!

– А вам на самом деле пятьсот лет? – поразился Игорь.

И было чему удивляться. Он даже не заметил, когда изменился облик лешего. Перед ним стоял уже не замызганный, испитой мужичонка, а молодой крепкий мужчина привлекательной наружности. И даже одет он был по-иному. Теперь на нем была длинная посконная светлая рубаха-косоворотка, опущенная поверх штанов и перехваченная на уровне живота плетеным поясом. На ногах было что-то вроде лаптей. Так когда-то одевались на Руси, Игорь знал это по фильмам и из книг, деревенские мужики. Такого щеголя и красавца Айи действительно могла полюбить.

«Если, конечно, это истинный облик Любомира, – подумал Игорь, вспомнив признание Айи, – а не очередная фантасмагория, порожденная гипнотическим внушением и моей собственной фантазией». И действительно, как еще мог одеваться леший в его представлении? Не в джинсы же и модную рубашку от Armani или Guess…

– Да я не считал, – пожал плечами Любомир, отвечая на его вопрос. – Может, и больше. Я помню времена, когда этого города еще не было. Стояли несколько поселений, а в них общим числом менее полутораста дворов. Потом уже появились корабельная пристань, храм и прочие домишки. Вот сам и суди, когда это было.

– Давненько, – в замешательстве пробормотал Игорь.

А Любомир, плохо скрывая нетерпение, спросил:

– Послание-то где, мил-человек?

Игорь поднял и подал ему морскую раковину.

– Только как ею пользоваться, я не…, – начал он, но не договорил.

Любомир уже приложил раковину к уху и замер, прислушиваясь. Лицо лешего осветила счастливая улыбка, которая сделала его еще моложе и красивее.

– Я мог бы и сам догадаться, – хмыкнул Игорь. И, чтобы не мешать Любомиру, отошел в сторону и снова присел на пенек.

Заметив это, Любомир нахмурился. Видимо, он хотел остаться один. Леший опустил раковину и подошел к дереву, росшему на краю полянки. Засунул руку в дупло и вынул из него кусок бересты, покрытый какими-то рисунками.

– Отдай это Айи, – сказал он.

– А на словах ничего? – поинтересовался Игорь. Ему как-то не верилось, что рисунки, напоминающие детские каракули, могут заменить письмо. Китайские иероглифы и те выглядели более внушительно и убедительно.

– А на словах…, – задумался Любомир. Потом решительно тряхнул головой. – Да где я найду слова, которые могли бы передать, как сильно я люблю Айи? Нет таких! Да и не стыдно тебе будет выслушивать их, а потом пересказывать?

– Тогда я пойду? – спросил Игорь, чувствуя себя пристыженным и в то же время озадаченным. Любомир был ожившей реликвией. В современном мире так уже никто не говорил. А, возможно, даже и не мыслил.

– Иди, – позволил леший. – Дорогу-то обратно найдешь? Али проводить?

– Найду, – сказал Игорь. – Если только не покажешь такую, чтобы не надо было продираться через кусты.

– А такая ко мне не ведет, мил-человек, – усмехнулся леший. – Иначе гостей много было бы. Где всех рассажу? Пенек-то один.

Игорь сообразил, что Любомир шутит, и грустно улыбнулся в ответ. Ссадины на его руках все еще кровоточили, и он с содроганием представлял свой обратный путь.

Когда Игорь вышел из парка, его костюм был окончательно и безнадежно испорчен. Домой он возвращался уже на такси, устав после бессонной ночи от пешей прогулки и не рискуя добираться общественным транспортом. Даже таксист посмотрел на него с нескрываемым подозрением и согласился ехать только после того, как он заранее оплатил проезд.

Войдя в свою квартиру, Игорь облегченно вздохнул. У него было такое чувство, что он совершил опасное путешествие и, пережив множество приключений, наконец благополучно добрался до дома, в тихую и уютную гавань.

– В крепость, – внес он уточнение, запирая массивную стальную дверь на замок.

Сравнение с неприступной крепостью понравилось ему больше, чем с гаванью, где ему все-таки могли угрожать ветра и штормы. Квартира была его гордостью. Это были трехкомнатные апартаменты в современном доме, построенном почти в самом центре Петербурга, и Игорь долго отказывал себе буквально во всем, прежде чем смог купить ее, не влезая в ипотечную кабалу. Он обставил квартиру сообразно своему вкусу, который отличался спартанской простотой. И редко приглашал гостей, особенно женщин, которые непременно захотели бы внести поправки в созданный им интерьер сообразно собственным представлениям о домашнем уюте. По сути, он жил как бирюк. Но его это устраивало. На вопрос, когда же он начнет устраивать личную жизнь, Игорь обычно отвечал стихотворением, которое когда-то где-то прочитал и запомнил как раз для такого случая.

Море.

На губах соль.

И где-то,

У самого горизонта,

Бригантина с алыми парусами,

Которую так долго

Ждала Ассоль,

И которую не дождались

Мы с вами.

Если спрашивала одинокая женщина, она обижалась. Замужние презрительно усмехались. В свою очередь, любопытствующий мужчина завидовал, будучи женатым, и поддакивал, если был холост. Но как бы то ни было, а на этом все и заканчивалось. Игорь продолжал вести жизнь одинокого бирюка, которая, говоря по правде, к сорока годам уже начала утомлять его. Он и сам понимал, что пора подыскивать себе пару, иначе незаметно и даже очень скоро наступит такой день, когда уже будет поздно. Жизнь стремительна, как курьерский поезд, и следует до конечной станции без остановок. Однако ему до сих пор не удавалось встретить ту единственную, с которой он захотел бы прожить долгую и счастливую жизнь и умереть в один день. А размениваться по мелочам, как большинство его знакомых мужчин, он не хотел. Он видел, чем, как правило, заканчиваются подобные скороспелые и бездумные браки. Либо разводом и редкими прогулками с детьми по выходным, либо нудным утомительным сосуществованием двух чужих людей в одной клетке, которой для них становился собственный дом, причем отягощенным теми же детьми, страдающими от такой жизни не меньше, чем их родители. Уж лучше жить бирюком и изредка выть от тоски на луну, думал он…

Игорь быстро разулся в прихожей, скинул в ванной лохмотья, в которые превратился костюм, и принял душ, с наслаждением смывая с себя грязь и кровь. Потом побрился. После этого он почувствовал себя так, будто сменил, как змея, старую кожу на новую. И вдруг ощутил сильный голод. Это было неудивительно, ведь накануне он не поужинал. Накинув халат, Игорь проследовал на кухню, где с давно уже забытым аппетитом позавтракал. Обычно по утрам он выпивал чашку чая и съедал одно вареное яйцо, изредка добавляя кусочек сыра. На этот раз он сделал себе омлет из пяти яиц, обильно приправив его грибами, но и этого оказалось недостаточно, чтобы насытиться. Трапезу завершил огромный бутерброд с сыром и докторской колбасой. Все это он запил двумя большими чашками чая. Настроение сразу заметно улучшилось.