– Заткнись. Это неважно.

Кирилл встревожено заозирался: машина шла на большой скорости, а за окном мелькал пригород.

– Подожди-подожди… – в ушах шумело, Кирилл схватился за голову. Нарастающая тревога – почти страх – заставила его окончательно проснуться и прийти в себя, – Куда мы едем? Что происходит?

– Пожалуйста, закрой рот и помолчи, – буркнул отец.

Кирилл отметил, что выражение его лица сильно изменилось – отец больше не улыбался. Его голос стал более жестким, мышцы лица – напряженными. Кирилл не на шутку испугался, но заставил себя сохранить видимость спокойствия. Он вспомнил все игры и фильмы о выживании и быстро огляделся. "Двери заблокированы", – пришел к выводу Кирилл. "Что бы это могло значить?" – думал он. И, что бы это не значило, ему это совсем не понравилось, а только напугало еще больше. "Куда он меня везёт?" – в панике думал Кирилл и сказал, стараясь не выдавать дрожь в голосе:

– Пожалуйста, скажи мне, что происходит.

Павел Андреевич тяжело вздохнул и, продолжая одной рукой придерживать руль, свободной рукой достал из-под своего кресла пистолет. Кирилл замер, ощутив холод дула у виска. Сердце сжалось, на лбу выступили капельки пота. Он зажмурился, а затем открыл глаза и уставился на дорогу. "Неужели это происходит со мной? Неужели меня похитил собственный отец? Неужели… Он приставил к моей голове пистолет?" – судорожно думал Кирилл.

– Ты… – Кирилл сглотнул. Во рту пересохло, от газировки осталось какое-то непривычное и неприятное кисловатое послевкусие, – ты ведь убьёшь меня?

– Нет, ты нужен мне живым. Заткнись и я уберу пистолет.

– Пожалуйста, – нерешительно начал Кирилл, – объясни мне, что происходит, и я замолчу. Обещаю, – он надеялся, что это всё лишь дурацкий жуткий розыгрыш, а если нет, то может ему хотя бы удастся договориться с отцом.

Павел Андреевич вздохнул и убрал пистолет:

– Без глупостей.

Кирилл кивнул, от страха вжавшись в кресло.

– Ладно, ты сам этого хотел, – он снова вздохнул, – У меня есть сын. Ему всего восемнадцать и он серьезно болен… Все доступные средства и способы лечения уже исчерпаны. Ему нужна пересадка сердца. Доноров крайне сложно найти. И времени у него осталось мало. А ты идеально подходишь по всем пунктам.

– Погоди, то есть ты хочешь сказать… Что убьешь одного своего сына ради другого своего сына?

– Спасибо, что сказал это вместо меня, – с какой-то будто бы издевкой и одновременно с отчаянием сказал Павел Андреевич, – А теперь, ты обещал замолчать, так что заткнись. Мы почти приехали.

Вот теперь Кирилл действительно был напуган. Значит, все эти подарки, разговоры о новой машине и общие интересы лишь для того, чтобы он доверился отцу? Кирилл вспотел, от страха его трясло, руки похолодели. Он судорожно пытался найти путь к спасению, а в голову ничего не приходило. Но его ведь сейчас убьют! Усыпят и вырежут сердце! "Нужно что-то делать! Нужно сбежать! Но как?" – думал он, смотря в окно. Возможно, его поймают, но есть вероятность, что сбежать всё-таки удастся. Хотя эта вероятность была крайне мала. "Самое очевидное: ударить отца чем-то по голове, оглушить и перехватить руль, – подумал Кирилл, выискивая глазами предмет потяжелее, – Но скорость слишком высокая, и скорее всего это – верная смерть… Может, броситься бежать, когда будут выводить из машины? А вдруг там вооруженная охрана, какая-нибудь колючая проволока? " Рассуждая, Кирилл все больше погружался в бездну отчаяния и понимал, что выхода у него просто нет.

Через полчаса безмолвной поездки Павел Андреевич остановил машину в лесу, неподалеку от заброшенного здания. Оттуда вышли двое парней, видимо, охранники – бугаи с габаритами «невероятного Халка». Их лица казались Кириллу одинаковыми серыми масками. Павел разблокировал двери машины и вышел наружу. Кирилл огляделся в попытке сбежать, но его одним рывком вытащили из машины. Он сопротивлялся всеми силами, но из цепких лап здоровяка, накачанного стероидами, было не выбраться.

– Отпустите!

– Заткнись, – скомандовал здоровяк.

Кирилл брыкался и вырывался, пока его вели. Пройдя по еле освещённому старому коридору, они попали в большую светлую комнату. В центре находилась самодельная операционная, занавешенная полиэтиленом. Внутри было все необходимое для проведения операции, в том числе и кушетка, возле которой стояли люди в халатах. Они изучающее посмотрели на Кирилла, и ему вдруг стало так плохо от всего происходящего, что едва не стошнило. Отец указал Кириллу на кушетку.

– Нет… Пожалуйста…

Его почему-то раздели до нижнего белья, положили на кушетку и затянули ремни. "Остался последний шанс", – подумал Кирилл и обратился к отцу:

– Умоляю! Последнее желание! Пожалуйста! Если ты хоть чуточку любишь меня!

– Не дави на жалость. Я не люблю тебя и никогда не любил, – сухо ответил Павел Андреевич.

– Прошу тебя! Даже приговоренным к смертной казни разрешают последний ужин.

Павел Андреевич вздохнул:

– Хорошо. Чего ты хочешь?

– Могу я последний раз увидеть закат?

– Как Дюймовочка? – усмехнулся отец.

– Маленькая последняя просьба, – взмолился Кирилл.

Павел Андреевич начал медленно расстёгивать ремни:

– Фиг с тобой… Валяй!

Кирилл быстро оделся, ведь не ходить же на улицу в нижнем белье. Он уже сто раз пожалел о том, что не был в армии. Армейская подготовка сейчас бы могла спасти ему жизнь, а так оставалось надеяться только на чудо. Снова душный старый коридор и вот Кирилл на свободе. Павел Андреевич держал его за локоть, рядом стояли охранники.

– Я не сбегу, – сказал Кирилл, а сам подумал «Это точно мой последний шанс. Или я умру, убегая, или как последний трус, даже не попытавшись спастись».

  Как только Кирилл почувствовал, что отец немного ослабил хватку, он резким движением вырвал руку и рванул что есть мочи.

– Твою мать! За ним! – раздалось сзади.

  Кирилл несся напрямик через лес в сторону дороги, слыша, как его догоняют несколько человек. Он бежал, подгоняемый мыслью о том, что если остановится или, ещё хуже, упадет – ему не жить. Рыхлая лесная земля скользила под подошвами кроссовок, гибкие ветки подлеска цеплялись за одежду, хлестали по лицу… Кирилл как-то отстраненно удивлялся, что все еще двигается вперед, и продолжал бежать, каждую секунду ожидая, что вот сейчас его схватят жесткие руки преследователей.

Раздался выстрел. Кирилл почувствовал резкую боль в боку, его словно обожгло, но он не остановился

– Не стрелять! – снова донеслось сзади.

Казалось, будто голос звучал прямо у него за спиной. Теперь бежать стало тяжело, но умирать по-прежнему не хотелось. Наоборот, Кириллу жутко хотелось жить. Страх не покидал его и с каждым шагом лишь усиливался. Он понимал, что даже будь он целым и невредимым, долго бежать всё равно бы не смог. Кирилл был напуган и ранен, но не намерен так просто сдаваться. Он не позволит забрать свою жизнь взамен жизни какого-то парня.

Наконец он выбрался из леса на дорогу, прижимая рану рукой. Ещё по пути он заметил придорожное кафе, где и решил искать помощи. Кирилл старался не сбавлять темп, но рана в боку беспокоила всё сильнее. Он чувствовал кровь, текущую по пальцам, пропитавшую одежду, и вспоминал все жуткие рассказы о людях, которых ранило в живот и спасти их оказалось невозможно…К тому же, рану дергало при каждом шаге, и боль все усиливалась.

Пинком открыв дверь, Кирилл оказался в шашлычной. Он быстро огляделся. Небольшой зальчик, заставленный пластиковыми столиками, был совершенно пуст. Кирилл жалел, что ни одного дальнобойщика или залетного путешественника здесь не было, только хлопочущий за барной стойкой полноватый мужчина лет пятидесяти. Подойдя к нему и на секунду почувствовав себя в безопасности, Кирилл едва не потерял сознание от усилившейся до невозможного боли. У него закружилась голова, а сердце бухало где-то в горле, и каждый его удар отдавался в раненом боку.