– Работать? Кем? Штатной ведьмой? – Агата опять глупо хихикнула.

– Почему же сразу ведьмой? – удивился голос в ее голове. – Сотрудником по решению сложных вопросов. Думаете, что Вы одна такая, которая раздумывает над последним шагом, действием, глотком? Что там еще самоубийцы выбирают, думая, что покончив с собой, решат таким образом свои проблемы? – кот смотрел на Агату, а она вдруг увидела, что у него глаза разного цвета. – Ну так как? Согласны работать с нами?

– Я же не умею ничего из этих ваших штучек! – Агата повела неопределенно рукой.

– Никто не умеет! Самому странно, что Вы тоже меня слышите.

– Вас что, никто, кроме меня, не слышит? – Агате стало жаль кота, пусть бы даже и Графа. – Это же мучение, когда ни с кем не можешь поговорить.

– Я вижу, Вы прекрасно меня понимаете! – в голосе кота послышалась горькая усмешка. – До сегодняшнего дня меня слышал только Михкель, – кот мотнул головой в сторону бармена. – Теперь вот и Вы.

– А что мне надо будет делать?

– Помогать вот таким же, как Вы, запутавшимся.

Агата замолчала и задумалась. С работы она уволилась. Завещание написала, отписав квартиру дочери дальней родственницы. Муж в свое время был против удочерения девочки, оставшейся без родителей. Агата, готовясь умереть, все продумала, даже фонд на имя девушки открыла, перенеся все свои средства туда. Не слишком многочисленные, но на первые полгода – год девушке должно было хватить, при условии, что она будет ими разумно распоряжаться. Еще сама же и радовалась, что аккурат девушка к своему совершеннолетию все получит. А теперь что же? Верните мне все мои деньги обратно? Так, что ли?

– Нехорошо лишать сироток жилплощади! – услышала она опять голос Графа. – Жить будете на последнем этаже этого здания. Там пентхаус в два этажа и квартира в четыреста метров. Нам с Михкелем столько не надо. В Вашем распоряжении будет спальня, свой санузел, кабинет и гостиная. Гостей к себе не водить, по квартире голой не расхаживать, ночью из своих комнат без крайней на то необходимости не выходить. Отдельным и самым главным условием проживания под одной крышей будет то, что предметы мебели в местах общего пользования Вы не передвигаете и свои вещи там не оставляете. Если мои условия Вам подходят, то мы поладим.

– А оплата? – Агата задала вполне закономерный вопрос, но Графа он почему-то удивил.

– Оплата? – переспросил он таким тоном, будто понятия не имел, что это вообще такое.

– Да, оплата. Сколько мне будет стоить проживание в ваших апартаментах?

– Будете один раз в день выводить меня на прогулку.

Настала очередь Агаты удивляться, но высказать свой вопрос она не успела, так как Граф ее опередил:

– Я слишком устал от общества Михкеля. Хочется, знаете ли, разнообразия. А под прогулкой я подразумеваю не только гуляние в парке через дорогу. Вы ведь не против того, что мы будем заходить в различные заведения общественного питания?

– Нет, не против, – Агата удивилась подобному вопросу, но ответила честно.

– Отлично! Вы мне подходите! – голос в ее голове прозвучал воодушевленно и даже радостно.

Михкель выглядел удивленно, но молчал. Это было что-то новенькое. Граф только что пригласил в их квартиру еще одного жильца. И не просто жильца, а женщину!

– Ох, чувствую, грядут серьезные изменения! – буркнул он себе под нос и сделал вид, что протирает стаканы.

– Что мне надо будет делать? – Агата, казалось, полностью отошла от шока и уже включилась в процесс работы.

– Решать проблемы по мере их возникновения. Никакого криминала и прочих действий, нарушающих закон, – прозвучал ответ в ее голове.

Агата кивнула и задала неожиданный вопрос:

– Мне надо что-то подписать? И желательно своей кровью, да?

– Ох, уж этот кинематограф! – Граф вздохнул совсем как человек. – Не надо ничего подписывать кровью! Вы всего лишь проговорите вслух, что согласны с нами работать. Зарплата, кстати, будет переводиться Вам на банковскую карту. Новую, как я понимаю. Если я правильно помню, Вы перевели все свои сбережения на сиротку и счет свой закрыли. Все верно?

– Да, все так. И перевела, и не жалею. Я виновата перед Иришкой. Пусть хоть так компенсирую ей свою мягкотелость и бесхребетность, – Агата поставила, наконец, свою сумку на стол, села в кресло, выпрямив спину, и торжественно произнесла, глядя в глаза коту:

– Я согласна работать в агентстве «Последний шанс».

Кот царственно кивнул, принимая ее ответ.

– Отлично! Приняты! Карту получите, как придете на свое новое рабочее место. Вот, кстати, и проблема на подходе, а Вы, голубушка, все еще спите! Просыпайтесь, выходите из ванны, принимайте обезболивающую таблетку, – похмелье – страшная штука, особенно с непривычки, – и бегом на работу!

– И куда мне бежать? Где мы сейчас? – Агата опять оглянулась.

– А вот Вы сейчас, как выйдите из бара, оглянитесь на здание. Вы удивитесь, но оно вам знакомо. Сюда же, в бар, и приходите. Хватит вам сорока минут на сборы?

– Побойтесь Бога, уважаемый Граф! Или кто там у вас в начальниках? Бог? Дьявол? Неважно! Я дама приличная и уже немолодая! Дайте хоть полтора часа на сборы и приведение себя в порядок. И поверьте, это я еще быстро соберусь! – усмехнулась Агата, не узнавая сама себя. В такой манере она не говорила никогда, тем более с будущим начальством.

– Час! И можете не мудрить с выбором одежды. Есть же в Вашем гардеробе джинсы и удобные туфли без каблука? Вот в них и приходите. Считайте это рекомендованной на сегодня формой одежды! – припечатал Граф. – И да, накрашенная женщина – продажная женщина!

– Что? Какие джинсы и туфли без каблука? Я никогда не ношу джинсы! – ужаснулась Агата. – И поверьте, НЕ накрашенной я Вам не понравлюсь!

«Боже! Что я несу? Я что, действительно хочу ему понравиться? Коту?» – мысленно ахнула Агата, но было уже поздно извиняться, слово вылетело. Начни она сейчас говорить что-то еще, и тогда он точно поймет все не так. Граф же, не обратив внимания на ее слова, удивил вопросом:

– А зачем же тогда джинсы лежат в шкафу на третьей полке снизу? Сразу под красной футболкой с бабочками? Туфли, уж так и быть, можете обуть привычные, на шпильке! – Агата была уверена в том, что кот, произнося это, улыбался. – И добро пожаловать в новую жизнь и с новыми привычками!

– В новую жизнь? – она опешила.

– Да-а-а, в Вашу новую жизнь! Разве Вы этого еще не поняли, Ага-а-а-а-та?

Кот проговорил это и исчез. Остался только его голос. Чарующий, бархатный, глубокий. Агата никогда раньше не обращала внимания на мужские голоса и на нотки, звучавшие в них. Впрочем, никогда раньше ТАКИХ чарующих голосов она и не слышала.

Агата открыла глаза и огляделась – она находилась в собственной ванной комнате, в ванне, наполненной уже остывшей водой. Она что, уснула прямо здесь?

Агата резко села. В ушах еще звучал голос кота и то, как он произносил, растягивая, ее имя. Звучало очень будоражаще и почти волнительно. Да чего уж там, как-то даже эротично это звучало!

– М-да-а-а, алкоголь – это яд! Приснится же такое!

Вода уже прилично остыла, видно, от холода Агата и проснулась. Она огляделась, вспомнив все: как писала предсмертную записку, как пила водку, давясь, сначала из рюмки, потом уже из горлышка бутылки, как наполняла ванну горячей водой и включала фен в розетку. Голова гудела, во рту саднило от жажды. Агата медленно повернула голову, проследив по шнуру, тянувшемся от розетки к ванне. Фен, что был включен в розетку, лежал на самой кромке ванны в опасной близости от воды.

Агата очень аккуратно, боясь поднять брызги, подняла руку из воды и столкнула фен на пол. Заторможено проследила за тем, куда он упал, усмехнулась:

– Надо же, не разбился!

От поломки фен спас пушистый коврик, что лежал на полу. Агата когда-то сама его купила под цвет полотенец и шторки.

Что за ерунда ей приснилась?