— Тетка Мария просила передать вам сало… — волнуясь начал Володя, когда на пороге открытой двери появился высокий молодой мужчина.

Но тот, не дав ему закончить пароль, сказал:

— Я вас знаю. Заходите, пожалуйста! Дубняк, — представился Машеров, закрыв за собой дверь.

— Ворон!.. Я думал, Дубняк должен быть похож на свою фамилию, — шутя сказал гость.

— Это для конспирации. Меня зовут Петр Машеров.

— А меня — Володя Хомченовский.

Парень рассказал ему о своей группе, делах. Поведал, что есть и пулеметы, и винтовки, и гранаты.

— Это хорошо! Весной, Володя, пойдем в лес…

Вскоре к небольшой группе присоединились врачи Полина Галанова, будущая жена Машерова, и Маруся Шаркова, акушерка.

В самом начале войны Полина попала в военный госпиталь и отступала с ним до Невеля. Постоянными были чувства страха, ужаса и нечеловеческой усталости. Ехала в грузовике с ранеными. По дороге доила коров, которых гнали на восток, и поила молоком солдат. Усталость была смертельной, и с трудом удавалось пересиливать чувство страха. На всю жизнь запомнила она стоянку в березовой роще, где тяжелораненых уложили на землю рядами. Врачи и медсестры пытались оказать помощь, а люди все равно умирали. Позже она узнает, что Машеров отступал вместе с ними…

Когда госпиталь взяли в плен, Полине удалось незаметно уйти. Спасло платье в горошек, которое было под гимнастеркой. В неразберихе сняла военную форму и попала к гражданским лицам. Изможденная, исхудавшая, со сбитыми ногами добралась до Соколищ. Хозяйка не узнала ее и поначалу не хотела пускать ночевать. В Россонах она встретилась с Дарьей Петровной, а позднее с Петром, который бежал из плена, выпрыгнув из вагона. Он прошел почти через всю Литву и Белоруссию, чтобы вернуться домой.

В райцентре Галанова поселилась в больнице с двумя подругами. Ей разрешили открыть зубоврачебный кабинет, прислали и врача — военнопленного. Встречались с партизанами в кабинете. Был пароль: «У меня болит верхний правый зуб мудрости». Машеров некоторое время прятался в кабинете под кроватью. Позднее в Россонах вместе с Петровским они устроились на работу к немцам бухгалтерами.

Однажды в их дом зашли два немца. Увидели большую библиотеку, пианино. Машеров объяснил им, что он учитель, даже собачий вальс для них сыграл. Этот нежданный визит через некоторое время спас ему жизнь. Он, раненый, лежал под кроватью, и как раз началась облава — эсэсовцы с собаками ходили по домам, искали партизан. В дом учителя те два «знакомых» немца не пошли.

Петр ежедневно заходил к Галановой как кавалер. Бывали тут и немцы, и всякие подозрительные лица. О подпольной деятельности Полины фашисты не догадывались.

Вскоре Петр встретился с секретарем Россонского подпольного райкома партии Варфоломеем Лапенко, который остался для работы во вражеском тылу. Выполняя его указания, Машеров смело налаживал связь с подпольными группами, действующими в Альбрехтове, Клястицах, Соколищах, Юховичах, Ровном Поле, Миловидово и других населенных пунктах района.

***

Через некоторое время для подпольщиков начинается горячая пора. Машерова с красивой бородой и усами видят то в одном месте, то в другом. Там же взрываются мосты, горят бензосклады.

Молодые патриоты слушали московское радио, писали и распространяли листовки со сводками Совинформбюро, собирали оружие, находили надежных людей, совершали диверсии. Оккупанты встревожились, решили уничтожить подполье. Но Машеров опередил гитлеровцев. По его сигналу подпольщики покинули Россоны и ушли в лес. Их было 15 человек, главным образом старшеклассники Россонской и Клястицкой средних школ.

В начале апреля 1942 года переправили в лес группу военнопленных, которые работали в больнице. Вечером собрались все у Дарьи Петровны, которая приготовила ужин. Она знала, куда уходит сын, но была спокойна. Утром Петр уехал с немцами, потому что у него была справка военной комендатуры о том, что он работал бухгалтером в общине, которую немцы создавали вместо колхозов. Машина направлялась в Полоцк, он сошел в Клястицах. Немцы не предполагали, что интеллигент в длинном пальто и фетровой шляпе - партизанский «бандит».

Полина осталась в Россонах. Для устрашения населения оккупанты в городе поставили виселицу. В большое еврейское гетто согнали евреев со всей округи. Для них отвели часть домов, огородили. На улицу никого не выпускали. Узников обирали, все время что-то обещали, даже заступничество Сталина. Зверствовали полицаи, грабили всех. Заключенных в гетто в течение недели не выпускали из домов. Люди сидели за заколоченными окнами, в сильные морозы им не разрешали даже топить печи. Только пар из труб от человеческого дыхания свидетельствовал о том, что в домах находятся живые люди. В один из дней их построили в колонны. В полукилометре от Россон в лесу были выкопаны ямы. Из Полоцка на мотоциклах приехали гестаповцы, все в черных кожаных пальто, в касках. Узники гетто взяли на руки детей и под конвоем двинулись в сторону леса. На закате евреев расстреляли. Тот закат до сих пор стоит у многих россонцев перед глазами...

Ушла к партизанам в лес и Полина.

«Объясните, почему же вас не расстреляли?» — допытывался у нее после войны особист. А разве можно все в жизни объяснить? Они и сами не надеялись, что останутся живы.

Вскоре отряд Дубняка влился в состав бригады «За Советскую Белоруссию» (командир бригады Петраков, комиссар — Романов).

Отряд разбили на взводы, ввели воинскую дисциплину. Командиром выбрали Петра Машерова, заместителем — Сергея Петровского, начальником штаба — Петра Гигелева, его брат, политрук Николай Гигилев, стал комиссаром. А когда встал вопрос, кого назначить ответственным за разведку, все дружно предложили: «Ворона!»

Это он, Ворон — Володя Хомченовский, дал отряду имя одного из первых советских партизан, героя Гражданской войны 1918 — 1920 годов Николая Щорса. За короткое время отряд уже насчитывал в своих рядах 150 человек. На счету - несколько сотен убитых и раненых немцев, спущены под откос два эшелона, уничтожены семь автомашин, маслозавод, железнодорожный мост.

Вскоре на базе отряда имени Щорса организовываются партизанские отряды имени Кирова и имени Котовского.

Обозленные неудачами на фронте и нарастающей партизанской борьбой, немцы начали изливать свою месть на безоружных людей, искать подпольщиков. Шли повальные обыски и аресты. Одной из связных была Мария Михайловская. Эта смелая патриотка шла на самые рискованные задания и с успехом справлялась с ними. Арестовали ее неожиданно. Видимо, гестапо узнало о военнопленных, с которыми она общалась по заданию руководства.

Марию страшно пытали, требуя выдачи руководителей патриотической организации. Ее били железным прутьями, рвали волосы, кололи ножом. Она, выдержав все муки, осталась верной своему долгу. Комсомолка никого не выдала. Гитлеровцы казнили ее.

Россоны окутал черный мрак насилия и террора. Его жители, ожидая беды, притихли, а улицы обезлюдели. Каждый старался укрыться от глаз оккупантов подальше. Многим удалось избежать ареста гестапо. Но разве все могли укрыться или убежать? В цепкие руки палачей попал Савелий Езутов, один из самых первых и мужественных подпольщиков. В его квартире была явка, а сам Савелий Иванович по рекомендации руководства подполья устроился на работу в отдел коммунального хозяйства районной управы. Используя свое служебное положение, Езутов сообщал партизанам сведения о деятельности полиции, комендатуры, о планах оккупантов и другие данные.

Фашисты схватили его вместе с семьей, долго и зверски пытали и, не добившись ничего, расстреляли.

Нечеловеческие муки перенесла лесовод Россонского лесхоза Прасковья Дерюжина, связная подпольщиков. Она ничего и никого не выдала гитлеровцам, хотя у Прасковьи Яковлевны было трое маленьких детей до пяти лет. Мужественная патриотка пожертвовала своей жизнью…

Арестовало гестапо и жену Петровского Ефросинью Лукиничну. Ее начали бить шомполом и рвать волосы.