Однажды хоронили восьмерых убитых партизан. Машеров словно окаменел. Ночью его видели одного у могилы, он плакал.

Позже девочек хотели отправить на Большую землю, но в самолете не хватило места, и они остались в отряде. Когда в очередной раз сирот отвезли в Россоны, туда внезапно налетели каратели. Их отправили в концлагерь Идрица, севернее Беларуси. А вскоре товарный поезд увез их в Латвию.

Местным жителям немцы разрешили брать детей к себе. Так три сестры (семи, пяти и трех лет) попали в разные семьи. Их окрестили и назвали Лилей, Раей, Таней.

После войны Машеров искал девочек по всей стране. Позднее, когда встретились, он показал десятки ответов на его запросы: «Таких нет». Они тоже считали, что Петя погиб. Родных не было, поэтому в Латвии дети попали в детский дом.

Лиля однажды навестила больного одноклассника Алешу Родионова. Разговорились с его отцом. Он назвал место, где партизанил — Клястицы. «Так это же наши места!» И она рассказала ему, что недалеко от них была в отряде. Он поинтересовался:

— А как звать командира?

— Петр Машеров! — гордо ответила ему.

— Ты ему пишешь? — спросил мужчина.

— Да не знаю, жив ли он? Видно, погиб…

— К твоему сведению, он — первый секретарь ЦК комсомола Белоруссии. Недавно в «Комсомольской правде» читал его выступление. Обязательно напиши ему.

Письмо получилось длинное, искреннее, теплое. От волнения девушка перепутала адрес: «ЦК ВЛКСМ Белоруссии. Дяде Пете Машерову». Он сразу же прислал телеграмму, в ней было 56 слов, некоторые телеграфистка перепутала. Запомнились слова: «Все вы были и остаетесь близкими, родными, как дочери. Заканчивайте семь классов. Потом заберем. Ничего плохого не думайте».

Окрыленные, сестры не могли дождаться встречи. В конце весны 1951-го за ними на голубой «Победе» приехала Полина Андреевна. Машеров в это время был в командировке в Москве.

В Россонах открыли мемориал жертвам фашизма. Решили на памятнике, который установили на братской могиле, выбить первой фамилию матери Машерова - Дарьи Петровны. Но он категорически отклонил предложение скульптора Аникейчика и приказал сделать надписи в алфавитном порядке. Среди них - Прасковья Яковлевна Дерюжина.

О, матери партизанские,

Земли белорусской гордость,

Застенчивые и ласковые,

В борьбе обрели вы твердость!

Так писал Микола Нагнибеда в поэме «Россонским матерям».

Говорят, Машеров ни разу не повернулся к обелиску спиной. Прощаясь, всегда отходил от него лицом…

***

А партизанский отряд имени Щорса действовал смело. Засады, обстрелы колонн противника. В июне 1942-го был взорван Сергеевский льнозавод, разгромлены немецкий гарнизон в местечке Палашино (Латвия), волостное и полицейское управления, деа продсклада, взяты трофеи. Убиты 10 немцев и айзсаргов (вербовщиков рабочей силы в Германию). В бою с карательным отрядом в деревне Лисно уничтожено около 60 немцев.

Несколько раз повторялись засады на большаке у Клястиц, на лесных дорогах. В результате уничтожены автомашины, несколько десятков немцев.

Особое внимание Машеров уделял моральной стороне своих подчиненных.

— Даже маленькая поблажка себе, — повторял он, — может привести к непоправимой беде. Мы должны быть сильны и духом и телом, знать, что фашисты стараются уничтожить нас не только в открытом бою.

— А каким еще путем? — удивленно спрашивали бойцы.

— Например, засылкой шпиона или вербовкой малоустойчивых, — отвечал командир. — Не сбрасывайте со счетов коварство и хитрость врага.

Вскоре слова эти подтвердились. Один из партизан самовольно ушел из отряда и, выпив самогонки, пытался наладить контакт с полицией. Его сразу же арестовали. Последовал строгий приказ:

«25.08.42 г. В целях укрепления дисциплины в отряде и для успешного продолжения борьбы с оккупантами в соответствии с присягой белорусского партизана приказываю:

1. За разложение военной присяги, за морально-политическую неустойчивость, за распространение ложных слухов об отряде, за стремление наладить связь с полицией, за самовольный уход с поста бывшего партизана Полявечко Иосифа Семеновича расстрелять.

2. За болтливость и разглашение некоторых сведений о внутренней жизни в отряде, о месте нахождения отряда и порядке караула партизан Ершов Николай Иванович заслуживает расстрела, но, учитывая чистосердечное признание и обещание искупить свою вину, партизану Ершову Н. И. объявить выговор с последним предупреждением и в следующей серьезной операции поставить на самое опасное место, этим самым дать возможность оправдать себя.

3. В последний раз предупреждаю весь личный состав отряда - в случае малейшего разглашения военной тайны виновный будет немедленно расстрелян.

Командир отряда П. Машеров»

Но такие жесткие меры применялись только в исключительных случаях.

Общаясь близко с партизанами, зная их постоянные заботы, неся вместе с ними все тяготы войны, Машеров сплачивал отряд в единое целое, был примером для подражания.

Укрепилась связь партизан с населением. Люди помогали им зерном, картошкой, мясом, молоком и другими продуктами. Многие мужчины добровольно создавали дружины самообороны, охраняя свои селения от нападения немцев и полиции.

Когда отряд влился в партизанскую бригаду имени Константина Рокоссовского, Машеров стал ее комиссаром. Командование бригады, посылая отчеты на Большую землю, особо отмечало отряд имени Щорса, или «отряд учителей», как иногда его называли, во главе с преподавателем Россонской школы Машеровым как один из самых боевых, высокодисциплинированных, отлично организованных.

«Пользуется большим авторитетом среди личного состава бригады. Умеет оценить обстановку и принять соответствующее решение. Предан партии Ленина - Сталина и Социалистической Родине» - вот такая высокая оценка командира отряда и, как награда, - представление его к воинскому званию лейтенанта.

Принимая правильное решение, он, не щадя себя, бросался под пули врага. Доказательство тому — ранения, полученные Машеровым. Один раз — в первом бою отряда Дубняка 2 мая 1942 года, когда 14 смельчаков, устроив днем засаду на шоссе Россоны — Клястицы, убили гауптмана Дретунской полевой жандармерии. Он вез секретные списки с именами пятидесяти подпольщиков, которых хотели арестовать. Смертельно раненый гауптман, умирая, выстрелил в ногу Машерова, бросившемуся первым в атаку. На помощь к немцам спешило подкрепление.

Командиру было очень тяжело идти. Он решил подлечить ногу у подпольщиков. Ближайшим населенным пунктом были Россоны, но там располагался немецкий гарнизон. Силы покидали Машерова, он решил довериться судьбе. Лесными тропами дополз до дома на окраине райцентра, в котором жили поляки — мать и дочь Масальские. Ядвига училась у Машерова в 9-м классе. Трое суток он пробыл в их семье. Прятался за узкой девичьей кроватью, занавешенной домотканой занавеской. На третий день в дом заглянули два немецких офицера. Находчивая красивая «фрейлейн», пококетничав с ними, смогла быстро выпроводить нежданных гостей. Но дальше здесь прятаться стало опасно. И Петра с распухшей ногой ночью переправили к матери. Полина Галанова привела в дом врача, который сделал перевязку. Через неделю Дубняк благополучно вернулся в отряд.

Вторую рану Машеров получил в руку через три месяца, 4 августа. Во главе своей группы он штурмовал Бениславский мост через реку Дрисса. В штурмовой группе вместе с ним была и медсестра Полина Галанова…

Командование бригады провело несколько совещаний с командирами отрядов по выработке плана уничтожения моста. Решено было один из отрядов оставить в резерве, исключив его из состава штурмующей группы, а ящики с зарядами везти не на лошадях, а переправить на плоту, взорвать мост в середине, чтобы добиться максимального разрушения.

Планом было решено уничтожить гарнизон охраны, захватить и подорвать мост длиною 120 метров на железной дороге Полоцк — Латвия. Засада должна была сковать переброску подкреплений со стороны станции «Свольна» или бронепоезда, который мог прорваться через слабую группу прикрытия. На Борковичи был отправлен отряд имени Калинина для обстрела пушкой.