— А у вас есть дети?

«У меня нет даже ежа».

— Предпочитаю платить малосемейный налог.

Две театральные дамы бессовестно оттирают вас к кромке тротуара.

— …Чернова играла безобразно. Она неплохая актриса, но, скажите, разве это ее роль?

— Чернова, — возражаешь ты, — весьма посредственная актриса.

С гневом выпросталось из голубого песца пухлое личико.

— Ну уж, не скажите! У Черновой яркий комедийный талант.

— Возможно, но сегодня во втором действии на нее нельзя было смотреть.

— Тут я согласна с вами. — И на том спасибо. — А Стеклицкий? Вам понравился Стеклицкий?

Lehrerin улыбается. Во всяком случае, она должна улыбаться — ты мысленно видишь ее розовые десны.

— Стеклицкий ничего, — брюзжишь ты, — но в конце первого действия с головы у него съехал парик. Вы не обратили внимания?

— Как парик? Он выступал без грима. Он и в жизни такой.

— Вот именно. Он и в жизни носит парик.

Бедная тетка Тамара! Она не простит тебе подобного святотатства.

Заинтригованный голубой песец уточняет подробности. Ты лихо отвечаешь, но взгляд твой косит в сторону. Виноградов? Берет, роговые очки… Как всегда, сосредоточен и подтянут твой молочный брат. «У меня есть кое-что по рационализации управления. Могу принести, если…» — «Спасибо. У меня достаточно материала». Чем не угодил ты своему молочному брату? «Здравствуйте, Юра. Как спектакль? Получили эстетическое удовольствие?» — «Спасибо, у меня достаточно материала».

— А вы хорошо осведомлены в театральных новостях. — Lehrerin вновь обрела интерес к тебе.

— Ветеран зрительного зала.

А он не один, твой молочный брат. Лица не видишь, но тебе хорошо знакомо это простроченное пальто, отделанное по краю подола мехом. У Люды такое — самой красивой женщины института.

Тесно на тротуаре, и у тебя есть предлог придержать за локоть Lehrerin. Она… А почему, собственно, тебя удивляет это? Или ты полагал, что раз она отлынивает от шампанского, то ведет монашеский образ жизни?

«Если мне не изменяет память, ты жаждала посмотреть Аркадия Райкина. Вот билеты». Роскошными местами облагодетельствовала тебя тетка Тамара. «Это мне?» — «Нам обоим. Если ты не возражаешь, конечно». Но ты лишь ухмыльнулся. «А ты? Себе ты достал?» — «Сколько угодно». Апогей самопожертвования. Она чмокнула тебя в щеку — самая красивая женщина института. Ох, Рябов! Неужто же ты полагал, она пойдет на концерт с подругой?

Замедляешь шаг — у тебя нет желания попадаться им на глаза. Впрочем, пройди хоть в полуметре от них, они тебя не заметят — так поглощены собою. Ты должен радоваться их молодому счастью — ангел-хранитель, устроивший им дефицитные билеты. Или на Райкина она ходила с другим? «Я обожаю шампанское, но я…»

— Нам прямо? — Ты бодр и беспечен.

— Да.

Повернув голову, изучаешь ее профиль.

— Что вы на меня смотрите?

Хорошо развитое боковое зрение.

— Что-то испортило вам настроение? Или кто-то?

— С чего вы взяли, что у меня испортилось настроение?

Спешит? Или непроизвольное ускорение шага?

— Почудилось, должно быть. Вы торопитесь?

— Не очень.

Не очень, но тороплюсь.

«Мой муж там, где нет телевизора». И отсюда ты заключил, что она живет одна. А любящая мама? А свекровь, которая ревностно следит за нравственностью невестки?

— Беспокоитесь, что остынет ужин?

— Нет, не беспокоюсь.

Обходит лужу — небрежно и о тебе не заботясь. Если не устраивает, отпустите мою руку и обойдите тоже. Перешагиваешь.

— Есть кому подогреть?

Полуобернувшись, меряет тебя взглядом.

— Некому подогреть. Я живу одна.

Разгульно улыбаешься. «Если желаете, можем зайти выпить кофе. У меня растворимый». — «Спасибо, но мне надо еще поработать. Статья некоего Мирошниченко. Почти детектив».

— И вас не угнетает одиночество?

Вторник, среда, четверг, пятница… Ты не принадлежишь себе сегодня.

— Есть уйма способов развеяться.

Воротник, морозно заиндевевший от дыхания, остов голых ворсинок — чье-то прикосновение сбило с них серебристую одежку… Ты мелочен и недемократичен, Рябов, в отличие от своей жены, которая верит тебе беспредельно.

— Сегодняшний вечер, вероятно, относится к таким развлекательным мероприятиям?

— Вероятно.

А ведь она не собирается приглашать тебя на чашку кофе.

— И он оправдал себя?

Сирена — негромко, сдавленно. Пожарная машина.

«Нет, не оправдал… Не совсем оправдал… А как вы думаете?» — «Лично я доволен. Я получил все, что желал».

Разве это неправда? Разве не был ты единственным человеком за столом, а может быть, и во всем ресторанном зале, который ничего не ждал от сегодняшнего вечера?

— Нам сюда.

Что же, это право женщины — не отвечать на некоторые вопросы.

— Это не ваш дом горит?

— Нет.

— Вы уверены в этом? — Роль шута и простофили продолжаешь играть?

— Да.

— Почему же?

— Потому что мой дом вот.

Окидываешь взглядом архитектора. Четырехэтажный особняк из кирпичей и балконов.

— Ein neues Haus^[8].

— Не совсем.

А вот братец бы никогда не скатился до этого пошлого разговора. И уж, разумеется, не стал бы ждать, пока его пригласят на чашку кофе. «Вы не хотите пригласить меня на чашку кофе?» Вполне по-джентльменски — избавить женщину от необходимости проявлять инициативу.

— Ein schönes Haus^[9]. — Ты в восторге от дома.

Хилые голые деревца за низким бордюром. Из разноцветных окон на землю падает свет. Она черна, оттаяла, и, как осевшая пена, желтеет снег. Жестяная консервная банка с задранной крышкой. С деревянной скамьи за вами настороженно следит кот.

— Ist das Ihre Katze?^[10] — Ты занимателен, как никогда.

— Нет. У меня нет кошки.

Будь более дерзок, капитан, женщины презирают рохлей.

— Мяу. — А почему, собственно, тебе не побеседовать с котом? Не отвечает. — Как по-немецки «мяу»? Или это интернациональное слово?

— Возможно. Надо будет посмотреть в словаре.

«Давайте вместе посмотрим».

В конце концов, тебе ничего не грозит. Для тебя это так — пустяк, забава, эксперимент. В субботу ты будешь в Жаброве.

«Я пойду. Спасибо, что проводили. До свидания».

— Wollen Sie mir nicht eine Tasse Tee anbieten?^[11] — Тоном коверного; не больше кошки занимает тебя это.

В доме играют на пианино.

В субботу, первым автобусом.

Отрицательно качает головой.

— Warum?^[12]

А ведь ты поклялся не задавать женщинам этого вопроса.

Парочка. В руках у нее ветка мимозы — весна! Провожаешь насмешливым взглядом.

— Спасибо за вечер. Мне пора.

Ты чувствуешь, как блестит и веселится твое лицо.

— Haben Sie keinen Tee?^[13]

— Есть, но уже поздно. — Просто и откровенно. Я не собираюсь уязвлять ваше самолюбие, экономист. — У меня завтра урок в восемь.

Lehrerin!

— Дети в школу собирайтесь, петушок давно пропел.

Твои руки в карманах пальто. Тебе очень идет твоя мохеровая шапочка.

— До свидания. — Руку протягивает. Пожимаешь. — И не надо так плохо думать о людях! — горячо, торопливо.

«На пару секунд! Лида хоть глянет на тебя. Расстроится — был и не зашел. Мы как раз вспоминали о тебе вчера».

— О’кэй! — говоришь ты тоном братца, но, кажется, говоришь не то. «Auf Wiedersehen»^[14] — надо было.

Кот соскочил и бежит за Lehrerin. Учительница гуманно пропускает его впереди себя. Нехорошо так поздно играть на пианино. К соседям неуважение.

Поворачиваешься, идешь. Легка и упруга твоя походка. Eine herrliche Nacht! Die Vögel singen^[15]. Нет, птички поют, когда herrlicher Tag^[16]. Но все равно — о’кэй, как говорит братец. Или auf Wiedersehen, как говоришь ты. Вторник, среда, четверг, пятница.

Троллейбусная остановка, но что за нужда — ты и пешком дойдешь. Статья Мирошниченко подождет немного. Вторник, среда, четверг, пятница и кусочек, совсем немного, понедельника.