– Если всё меняется, как возможен детерминизм?

Если есть изменения, должно быть и нечто постоянное. Новое возможно только по отношению к старому.

– А время тоже меняется?

Хороший вопрос. Чем меньше всего существует в мире, тем медленнее время. Если нет ничего – нет и времени. Но по мере появления нового, в мире происходит всё больше изменений. Значит и время тоже течёт быстрее, ведь время не существует "само по себе" – это лишь отражение изменений, причём что важно – необратимых.

– Если раньше время текло медленнее, значит когда-то оно вообще "стояло"? Например, произошёл Большой Взрыв и началось время?

Нелепо всерьёз считать, что время началось в какой-то момент времени. Можно принять гипотезу Большого Взрыва, но со следующим важным дополнением: чем ближе к "взрыву", тем медленнее текло время и достичь его – даже мысленно – мы не можем, примерно как материальное тело не может достичь скорости света. Соответственно, мы не можем знать как давно был этот "взрыв", поскольку сами единицы времени непостоянны.

– Почему же они непостоянны?

О каком времени можно говорить, если тогда не было даже атомных часов?

– Но физические константы и правила математики не меняются! Пусть они и появились позже, почему нельзя их применять ретроспективно?

И много мы можем понять применяя их таким образом? Они не могут обьяснить собственное появление, а это – именно то, чего нам в конечном итоге хотелось бы. Кроме того, что мешает константам меняться? Точнее меняться асинхронно – чтобы эти изменения было можно заметить?

– Но они же фундаментальные?! На них основано всё!

Нет ничего фундаментального кроме свободы.

– Ну и ну… Значит, если я правильно понял, мы не можем сказать, что сколько-то там миллиардов лет назад было "начало"?

Да, это условность. Если мы вообразим движение назад во времени, то до "начала" (взрыва или чего-то ещё) было бы всё равно бесконечно далеко. Край времени похож в этом смысле на край пространства.

– И по аналогии можно сказать, что тогда не было и единиц длины, а значит и пространства?

Сингулярность Большого Взрыва означает бесконечные плотность и температуру в бесконечно малой точке. Но что было на "самом деле" более элегантно описывается словом "ничто". Для процесса нужен лишь бесконечно далекий первоначальный толчок, чистая энергия для дальнейшего развития – Ничто потенциально содержащее в себе Всё. Вот и всё "начало", другого мы вряд ли получим. В любом случае это не наука, а философия.

– А может ли время течь назад? Вдруг до Большого Взрыва оно на самом деле текло обратно?

Не знаю насчёт зеркального отражения времени, но в нашей Вселенной такого точно не может быть.

– Но если Вселенная перестанет расширяться и начнёт сжиматься, времени придётся течь назад!

"Назад" означает, что новое должно исчезнуть, а весь мир оказаться в точности таким же как он был раньше. Если бы не было направления процесса, так бы оно и было – всё бы повторялось. Но возврата назад быть не может, иначе не было бы самого времени.

– Почему? Почему нельзя представить себе, что люди вымрут, Земля распадётся, а всё вернётся в исходную точку? И опять возникнет Ничто!

Хотя вообразить такое возможно, весь наш коллективный опыт пока говорит только об одном – что, хотя процессы распада безусловно существуют, время движется только вперёд. Происходящие изменения необратимы, не может в точности повториться то, что уже было. Как бы существующее вокруг не распадалось, как бы оно не исчезало – его конфигурация оказывается отлична от того, что было раньше. Хоть что-то будет иначе. А значит время никогда не возвращается назад. Процесс идёт.

– И всё же движение от "Ничто к Всё" не слишком вдохновляет. Болтология какая-то, а не обьяснение.

Тогда предлагаю такую интерпретацию Ничего и Всего: первое – детерминизм, второе – свобода.

– Час от часу не легче!

Чем характерно Большое Начало? Тем, что от него некуда деться, кроме как двигаться вперёд. Это же в конце концов первый толчок? Ничто – это полная, крайняя необходимость. Но чем дальше идёт процесс, тем больше возможностей, вариантов движения и развития, больше всего. А чем больше всего, тем больше свободы, разве нет? Ну и если свобода управляет процессом движения мироздания, логично предположить, что она ведёт его куда ей надо, а значит в конце процесса находится именно она. Так появляется смысл движения – свобода порождает новые сущности, наполняя мир новым содержанием, которое, очевидно, берётся из самой свободы! Свобода творит себя, творя мир.

– Поэтично, но не слишком убедительно!

Почему нет? Процесс есть? Есть. Изменения есть? Есть. Время есть? Есть. Если бы Вселенная была статична или пульсировала, в ней всё повторялось – ведь физические законы везде одни и те же. Можем ли мы себе вообразить бесконечное количество наших копий, нашего этого диалога, бесконечное количество любых вариантов нашего прошлого и будущего? Это слишком неправдоподобно, это явно противоречит нашей свободе мыслить и действовать, свободе творить будущее как нам хочется. Получается, что такая "неполноценная" бесконечность формы Вселенной приходит в противоречие с бесконечностью её содержания, её разнообразия. Наша свобода требует "полноценной" бесконечности, бесконечности во всём, и развитие от "ничего ко всему" – единственное возможное решение. Именно отсюда вытекают наши рассуждения, пусть они и кажутся на первый взгляд нелепыми. И, кстати, что это говорит нам о свободе? Что её "существование" внутри нас ведёт к её "существованию" вне нас: в развитии проявляется та же самая свобода творчества, только на этот раз "творчества" мироздания. Это именно свобода не повторяется, это именно она движит процессом, она – его творческая сила!

– Ну насчёт повторения не знаю… Мы, например, уже явно повторяемся.

Верный знак, что беседу пора завершать.

– Постойте, но мы так ничего и не выяснили! Например, если всё меняется, то как можно что-то знать? Откуда тогда берётся наука?

Потому что несмотря на изменения, есть и что-то постоянное – новое становится старым и его можно изучать.

– А старое разве не меняется? Всё вокруг постоянно движется!

Да, процесс таков, что ничто не стоит на месте, процесс глобален – он как бы распадается на множество процессов. И новое, и старое – это тоже процессы.

– И мы, и наши могилы – это процессы?!

Конечно. А разве нет?

– Ну и как же тогда изучать мир?