– Идиот! – кидает она и, виляя своими красивыми ягодичками, спешит на кассу.
Да, красивая, зараза.
Всегда знал, что рыженькие с огоньком. Но эта мадам – настоящий пожар!
Сколько всё же ей? Я бы всё же пригляделся…
– Дан, всё в порядке? – интересуется Ада, когда я возвращаюсь с курицей, водой и таблетками обратно в машину. К моему счастью, таблетка начала действовать, и боль хоть немного притупилась.
Молча вручаю Аде пакет с курицей, на что она выгибает бровь, а проверив содержимое, начинает смеяться. Но презент всё же принимает. Демонстративно при ней принимаю ещё одну пилюлю, запивая водой и, качнув головой, отвечаю на её вопрос, что всё прекрасно.
– Заедем сейчас ко мне. Я тебе компресс сделаю, – скорее констатирует факт, чем предлагает. – Моя бабушка делает хорошую домашнюю мазь. Лечит и гематомы, и синячки обычные, и если привыкнуть к запаху, то и мешки под глазами убрать можно. Но я пока на такое не решаюсь.
– Хорошо, – соглашаюсь, потому что иначе не отстанет. Будет звонить каждый пять минут и спрашивать, как нога. С мазью будет каждый час.
Кидаю взгляд в окно и вновь вижу рыжеволосую девчонку, которая пакует свои покупки в машину, нервничая отчего-то. Складирует пакеты с творожными конфетами на заднее сиденье.
Странная девчонка. Напряжённая. Злая.
Словно ей уже под сорок и жизнь треплет каждый день. Дом, работа, дети и неблагодарный муж. Хотя по её машине и пафосу, с каким она расплачивалась на кассе, девчонка точно не замужем и счёта деньгам не знает. Значит, у родителей на шее сидит или папик есть. Хотя… папик и у такой? Рыжая покладистой вряд ли бывает, а именно таких богатым толстосумам и подавай.
Машинка у девчонки примечательная. Рыжая, переливающаяся. На такую точно обратишь внимание на дороге.
– На кого смотришь? – звучит голос Ады, и она вглядывается в окно, пытаясь понять, что меня могло зацепить. – На того дедушку? Или на девушку?
– Уже неважно, – бросаю, когда рыжая садится в машину и трогается. – Андрей, поехали. Завезём Аду, а затем поедем в клуб. Там ЧП какое-то. Полина мне всю трубку уже оборвала.
Жаль, что больше не встретимся с рыжей. Даже как-то горько на сердце от этого. Я бы с радостью ещё немного с ней пообщался.
Но вряд ли мы ещё встретимся. У нас нет никаких точек соприкосновения.
Она обычная богатая мажорка, а я… взрослый состоятельный мужик, который владеет клубом боёв без правил, несколькими заводами по области, парочкой ресторанов, сетью по устранению проблем. И главное, я холостяк и статус свой менять не намерен.
Хотя… было бы неплохо обзавестись супругой, чтобы одни благотворители обратили внимание на благотворительный проект Ады. Плюс это избавило бы меня от других проблем в виде назойливых эскортниц.
Кристина
– Что случилось? – вздыхает Маша в трубку.
– Ты не представляешь! – восклицаю в трубку, пребывая в ужасном настроении уже продолжительное время. – Со мной сразу несколько неприятностей случилось! Вначале Матвей все мои сырки опять сожрал, а потом какой-то старпёр в магазине из себя вывел!
– Не поделили с ним последний сырок? – шутит подруга, и будь я рядом, закидала бы её чем-нибудь. Тяжёлым и большим.
– Нет! – цокаю языком, решив простить ей её вольности и безразличие ко мне. И, набрав побольше воздуха в лёгкие, начинаю говорить. – Моя тележка отъехала немного от меня, пока я выбирала сырки. И прямо в его ногу врезалась. Совсем немного! Как комарик укусил. А он как застонет. Как закричит. Хромать начал! И вообще, оскорблять меня стал! А я что виновата, что так молодо выгляжу, что меня иногда на кассе просят паспорт предъявить? – тараторю и, вероятнее всего, Маша и половины не понимает, и связи не улавливает. Но мне главное – выговориться и выплеснуть все свои эмоции сейчас. А объяснять всё нормально я ей буду потом.
– Какой ужас! – тянет Маша, явно понимая, что мне сейчас не участие в беседе надо, а выговориться.
– Говорила же папе, что мне лучше не выходить из дома, – продолжаю ворчать, как старая бабка. – Неприятность будет. Вот она и случилось. Этот мужик мне всё настроение испортил.
– Крис, да успокойся! Не злись.
– Я еду к тебе, – объявляю ей и выворачиваю руль в сторону дома Лебедевых. – Взяла нам сырки и сладкий кефирчик. Устроим вечер кино? Мне нужно расслабиться немного. И забыть этого дурака! Иначе я что-нибудь натворю!
– Ну, можно, – соглашается она. – У меня папа уехал до послезавтра на стройку. Твой Матвей, кстати, с ним. Дома только мама и сестра.
– Звоню Розе? – спрашиваю, кинув взгляд на зеркало и отметив, что видок у меня и правда не из лучших.
Как он меня ещё за малолетку принял, а не за бомжа?
– Не приедет она, – отзывается Маша. – Она же к нашему завтрашнему плану по захвату клуба готовится. Да и с Виктором она. Так что сегодня без неё.
– Точно! Завтра у нас захват клуба боёв без правил, – вспоминаю с мстительной мордашкой. – Раскрасим мордочку её владельца в цвета флага! Пусть знает, злодей, наших!
– Мне его даже уже жаль! – хохочет подруга.
– Он нашего Виктора шантажирует и свободы не даёт. Заслужил! – напоминаю, чтобы жалостью к жертве не прониклась. Маша и так у нас шпион небезопасный. Не умеет в стрессовых ситуациях работать. Теряется. Мы с Розой её на свой страх и риск взяли. Обидеться ведь, что мы без неё ограбление совершили.
– Ладно, – сдаётся Лебедева. – Всё равно вас с Розой не оставить. Буду вас страховать.
– Да-да, ты клятву давала!
Богдан
Заехав к Аде и получив от неё, так сказать, первую медицинскую помощь, ещё долго слушаю её уговоры съездить в больницу. Ведь гематома обещает быть не маленькой и очень долгой.
Единственное, что меня радует во всём этом, что перелома точно нет. Медсестра в детском доме осмотрела меня и сказала, что всё в порядке.
Ещё одного месяца в гипсе я бы точно не выдержал. Лежать и ничего не делать – не про меня. Мне нужно с утра и до ночи работать, что-либо делать или хотя бы кем-то руководить.
Месяц, проведённый в больнице, был для меня пыткой. И лишь моменты, когда я сидел в палате дочери Ады, были для меня раем. Ведь малышка такая маленькая, крохотная, милая, наивная и… она заставляла меня чувствовать себя нужным. Не за то, что я могу купить ей всё, что она захочет. Не за то, что я могу ей что-то дать. А лишь потому, что сижу с ней и разговариваю. За то, что отвечаю на её вопросы и проявляю к ней любовь.
Я люблю детей, и они меня любят, но сам пока на этот шаг не готов.
Я боюсь то, каким я могу стать отцом. Хороший пример я увидел лишь во взрослом возрасте, когда нашёл родного. Тот же отец, который меня воспитал и который закладывал в мою голову семейные установки, был не ангелом.
Как человек, бизнесмен – он был идеален, и я во многом ему благодарен. В основном своей крепкой хватке. Но в остальном… я ненавижу его. И боюсь стать таким же. Тираном. Монстром. Зверем.
После Ады еду в клуб. Долго решаем с Полиной и Арсом, моим младшим братом, возникшие проблемы. И за всё это время я не сажусь ни разу. А зайдя в кабинет и опустившись в своё кресло, наконец, ощущаю то, что завтра моей ноге будет точно плохо.
В одном Ада права. Моей ноге нужен сегодня отдых.
– Я всего на несколько минут, – объявляет Майя, моя сестра, заходя в мой кабинет в клубе. Подходит и швыряет на стол папку с бумагами. – Это всё, что я смогла выяснить про твоих зарубежных благотворителей.
– Хм-м… – отзываюсь и, потянувшись к папке, открываю её. – Негусто… Сдаёшь позиции, Майя. Я не узнаю тебя, малая. Неделя и так мало информации, – хмыкаю, подняв на неё взгляд. Оглядываю её якобы недовольно, но она вообще не обязана была что-то для меня делать. Я лишь издеваюсь над ней и не даю расслабляться. Для неё это вредно. – Фарид плохо на тебя влияет, малая. Надо бы его… – дразню её, обожая смотреть, как она закипает, когда я начинаю угрожать тем, кто ей дорог.
– Не трогай его, – просит, опускаясь на стул. – Про них ничего нет, потому что ведут дела тихо. Штрафы оплачивают. Любовниц не было. Нигде замечены не были. Да и наши с тобой связи не так далеко раскинуты, чтобы достать аж до Норвегии. Расслабься и прекрати мной манипулировать!
