Исследование именного компонента -мир/-мер в имени Владимир в книге Л.П.Грот содержит много нового. Автор напоминает, что имена с использованием основы -мир/-мер как конечного именного компонента часто встречались у гуннских правителей и военных предводителей. Такое имя носил основоположник гуннской империи на территории Восточной Европы Болемир (правил с 371г.). Известно и имя гуннского военного предводителя Валамера/Велемира, руководившего нападением гуннов на Крым.
А вот имена с конечным компонентом -мир/-мер в именослове готских правителей появляются позднее, чем в гуннском именослове. Под 376 годом известен король остготов Витимир. В это же время известен и правитель дакийских готов Аримир (383/392). В V в. были король остготов Валамир (440 – 469) – имя, которое повторяет имя гуннского предводителя Валамира, и его младшие братья Теодемир (469 – 474) и Видимир (ум. в 474 году). Но имена с –мир/-мер/-мар известны и в именословах на территории Галлии: Рикомер/Ricomerus (573г.), Рихмар/Richmarus (783г.), Ригомар/Rigomar или Ригомир/Rigomir от того же времени, а также многие другие. Если верить норманистам, все приведённые выше имена с окончаниями на –мир: гуннские, готские, галльские тоже должны быть связаны со скандинавским/германским происхождением.
Но Л.П.Грот показывает, что компоненты –мир/-мер/-мар, составляющие и имя Владимир, имеют очень древнее происхождение. Так, известен древнерусский мир/мiр как земной шар и человеческая обитель, что сопоставимо с санскритским mara как земной мир, а древнерусский мир/мiр как вселенная – с санскритским mīra – бескрайнее пространство, т. е. тоже вселенная. Древнерусский мир как покой с вариантом мѣреть – умереть, т. е. получить вечный покой перекликается с санскритским мara – мир смерти, санскритские meru и mīra как гора соотносятся с русским мар как курган, сопка, сторожевая высота. Эти примеры показывают, как в близкородственных языках: древнерусском и санскрите – запечатлелось сакральное значение древнейшего образа золотой горы Meru как центра мира (с. 293 – 298). Вот из каких исторических глубин пришли к нам именные компоненты, образовавшие имя Владимир.
Много принципиально нового содержится в главе «Об имени Олег и Ольга». В этой главе убедительно доказывается, что русское имя Олег и скандинавское Хельги – два разных имени, имеющих разное происхождение. Л.П.Грот, привлекая данные скандинавской лингвистики, впервые показала, что Хельги в скандинавских именословах либо уменьшительно-ласкательное имя, либо прозвище. Следует отметить особенность всех работ Л.П.Грот: в них всегда много нового. Норманисты же, напротив, без конца повторяют убогие выдумки Петрея-Рудбека-Шлёцера.
Согласно обнаруженным Л.П.Грот сведениям, уменьшительное имя Hælghe образовалось от скандинавского Hælmger, двуосновного имени, где его первая основа – существительное hælm- , т. е. ’шлем’, а второе – существительное -geir т. е. ’копье’. Таким образом, полное имя Hælmger и его уменьшительно-ласкательное Hælghe были исходно связаны с воинской атрибутикой, с понятием ’защита’, как и многие наиболее архаичные скандинавские имена. Сведения эти никогда не были приведены российскими скандинавистами, занимающимися сравнительным анализом русских летописных и скандинавских имен. Но вывод ясен: полное имя Хэльмгер со значением ’шлем – копье’ и его уменьшительное Хельге/Хельги никакого отношения к имени Олег иметь не могут. Имя Хэльмгер за пределы скандинавских именословов не выходило, но и внутри скандинавских именословов его носители ничем особенным себя не отметили. Кроме того, заимствование уменьшительно-ласкательных имён не было типично для русской антропонимики вообще, и уж тем более – для царских именословов. Л.П.Грот приводит пример с былинным Алёшей Поповичем, но подчеркивает невозможность возникновения царского имени Алёша Михайлович (с.394).
Только в христианскую эпоху уменьшительно-ласкательное Hælghe/Hælge в скандинавских именословах, пишет Л.П.Грот, стало использоваться со значением ’святой’, причем в форме дополнительного имени или прозвища. И здесь очень важным открытием автора является выяснение всего процесса этой трансформации, в частности, обнаружение источника, из которого имя Хельги как Helghi (Halga) появляется сначала среди героев эпических произведений: в английском героическом эпосе «Видсид» («Widsith»), в легендарной части истории данов у Саксона Грамматика, в «Круге земном» Снорри Стурлусона и др.
Ведь норманисты, подчеркивает Л.П.Грот, так и не выяснили, каким образом пресловутое слово heilagr эддических и мифологических песен стало личным именем в германских именословах христианской эпохи, как в литературных, так и в реальных. А Л.П. Грот обнаруживает недостающие личные имена с компонентом hailag- и возможные уменьшительно-ласкательные формы имён от них, используя материалы из каталога М.-Т. Морлè «Личные имена на территории древней Галлии VI – XII вв.». Там зафиксировано несколько антропонимов с именным компонентом hailag- . Это Helehilehus (680) – архив департамента Ионн, сев.-вост. Франция; Heligbertus (794) – документы по истории региона Нижний Рейн, хранятся в Лейдене; Helegbrath (828) – в акте, подтверждавшем дарственное письмо храму Св. Мартина в Утрехте от 7 февраля 828 года. Там же отыскиваются и уменьшительно-ласкательные имена от компонента hailag- : Helca (820) – в документах по истории региона Нижний Рейн, хранятся в Лейдене; Heleca (853) – архив монастыря Сен-Бертен, Сент-Омер, Сев.Франция (с.452).
Эти материалы не привлекались до сих пор к анализу и не рассматривались как истории области, где отыскались имена-прототипы, обнаруживающие явную связь с англоcаксонским литературным именем Hаlga – Хэльги. Хотя если в именословах на территории королевства франков в VII – VIII вв., подчеркивает Грот, появляются полные имена Helehilehus и Heligbertus с начальным именным компонентом helig– , т.е. saint, sacré или святой, а в VIII – IX вв. появляются англосаксонские эпические произведения, где фигурирует герой с именем Halga (*Hailaga), то логично предположить, что эти имена попали в поле зрения создателей поэм из реальных именословов, формировавшихся на территории Франкского королевства как минимум столетием раньше.
В культурногенетических процессах в данном регионе участвовали не только представители германской культуры, но и представители кельтской и славянской культуры, а именно велеты/вильтины (венды в немецких источниках). В городе Вильтабурге или Утрехт в VII в. был возведен собор Св. Мартина, в котором позднее и обнаруживается имя Helegbrath – Хэлегбрат с первым именным компонентом, соответствующим древнесакс. helag,т. е. ’святой’. Мощнейшим культом среди велетов/вендов был культ Святовита. Саксон Грамматик рассказывал, что все венды платили дань в пользу божества Svantevitа, а все короли из соседних стран отправляли на его имя дары.
Анализируя данный материал, Грот приходит к выводу о том, что как раз имя могущественного Святовита/Свентовита породило творческий процесс образования новых имен с помощью передачи начального именного славянского компонента свят-/свент- уже с помощью германоязычных лексем, т. е. древнеангл. hālig, древнесакс. helag со значением ’святой’, которые и стали использовать для образования новых антропонимов и послужили к образованию германоязычного прозвища Хельги с христианским содержанием. Именные формы от теонима Svantevit/Santеvit с первым именным компонентом sant-/sanct- , соответствовавшим славянскому свят-/свен и древнесакс. helag в значении ’святой’, была вполне привычной для западноевропейских именословов. На территории «древней Галлии» c VIII в. зафиксированы такие личные имена как Sanctitildis (739), Sanctebertus (780), Sanctaemerus (814) и др. Имя Sanctebertus., зафиксированное в 780 г. в документах аббатства Сен-Виктор в Марселе, в бывшей романизированной провинции Галлии, практически идентично имени Heligbertus, зафиксированного в 794 г. в Утрехте – бывшем Вильтенбурге Фризской Славонии, что свидетельствует о том, что личные имена и именные компоненты не тиражировались бездумно, а переводились на общепонятные языки (с.452-455).
