– А почему все так возбуждены?

– Ваша Эльза пришла в себя! Но пока очень слаба и общаться с ней можно только через дезинфекционное стекло.

Девочка лежала бледная, но ее кожа перестала быть того мучительного оттенка, что покрывает лица коматозных больных, на щеках проступил румянец. Эльза дышала экономно, рядом мерно тикал контролирующий датчик. За всем этим наблюдало «всевидящее око», в стене был помещен специальный детектор здоровья, передававший в кабинет главврачихи полный отчет о состоянии больной.

Огромный экран главврачихи светился многочисленными сообщениями из палат, если вызвать ту или иную секцию, она развернется. В личное дело каждой были занесены результаты анализов, медицинских процедур, операций и прогнозы, когда больная отправится в мир иной, благоразумно освободив палату, ну или пойдет на поправку. В экстренном случае передатчик на руке Эльвиры начинал вибрировать и мигать, предупреждая об опасности, грозившей больной.

В палате, легкой и веселой от солнечного света, чувствовалась весна, хотя на дворе стояла осень. Былинки бродили по воздушным канатам, задорно срывались вниз и садились на предметы. Вроде бы ничего не изменилось, не появились букеты цветов и корзины фруктов, присланные сочувствующими согражданками, не проникли зловредные репортерки, но все, решительно все вибрировало от радости.

Вдруг зеленая лампа над кроватью Эльзы зажглась. Девочка открыла глаза и посмотрела на Екатерину. Через несколько мгновений Эльза попыталась заговорить, но ничего не было слышно. Екатерина и Женя стали показывать жестами: возьми трубку и скажи в нее, или подключись к сети. Но в эту самую минуту в коридор ворвалась стая врачих под предводительством Эльвиры. Главврачиха переваливалась с боку на бок и была похожа на рассерженную утку. Эльвира злобно прокрякала, прогоняя посетительниц, и устремилась в палату, а коротконогий Такса с прямым носом вцепился в руку Екатерины и потащил ее вниз. Женя бежала за ними.

В фойе первого этажа Женя начала громко икать. Такса рванул к автомату, поднес к губам девочки стаканчик с желтой маслянистой жидкостью.

– Отвар ромашки, успокаивает нервы, – скороговоркой сказал он.

– Неужели такой консистенции может быть натуральный продукт? – спросила Екатерина.

– Да, – решительно ответил Такса и влил в рот Жени пакостную жижу, потом подтолкнул их к выходу.

Екатерина и Женя растерянно переглянулись, сели на лестницу у входа в больницу и стали ждать. Щеки у них опали, взгляды потускнели. Было ощущение, что их обокрали, не дав насладиться драгоценным моментом воскрешения Эльзы. И даже мороженщик с сладкими шариками не смог развеять их уныние. Они слизывали холод, надеясь, что кто-то выглянет из дверей и позовет их обратно.

Лениво проползли десять, незаметно подкрались пятнадцать, надвинулись двадцать минут, но никто так их не окликнул. Екатерина остановила пролетавшее мимо такси: ей надо было отвезти Женю в интернат, а самой заняться импортом московской няни.

Об Игоре так и не вспомнили. Никто не принес ему гостинцев и не накрыл одеялом. Он лежал один и знал, что Эльза пришла в себя…

А не выпить ли нам?

Пока Екатерина ехала домой, ее не покидало волнующее чувство, что за ней следят. Она представляла, как ее голова эффектно повернута на фоне заката, точеный профиль, развевающийся шарф… Некто Х следит за красивой дамой, и, конечно же, его появление ознаменуется фанфарами клишированного геройства или неожиданной гибели – в общем, чем-то значимым. Тайна…

Впрочем, вскоре предчувствие опасности ей надоело. Зная собственную фантазию, способную возвести вавилонскую башню из мелочи, неряшливой случайности, Екатерина постаралась успокоиться. Она посетовала, что пожадничала и не купила у фарцовщика дорогие и противозаконные заглушки мыслей, чтобы никто не мог подслушать, о чем именно она думает. Но, в общем, ничего крамольного в ее размышлениях не было, чтобы так рисковать, резонно заметила адвокатесса. «Итак, Эльза пришла в себя. Но мне с Женей не дали с ней поговорить. Дети и приемные родительницы явно что-то скрывают. Вынесен нелепый в своей мягкости приговор. Судья тоже темнит. Или… В общем, надо съездить к приемным родительницам. Они должны испугаться, что очнувшаяся Эльза расскажет правду. Но сегодня хороший день и можно отправиться к Саше и выпить шампанского», – неожиданно заключила Екатерина и сделала радио громче. Там повторяли рекламу нового агентства путешествий с дурацким названием «Игры разума». Бюро могло отправить клиентку в любой уголок мира прямо из кресла офиса. Предлагалось также досконально воссоздать дорогие заказчице воспоминания. Не так, как самостоятельно могла это сделать усовершенствованная особь, а совсем отчетливо – с запахами, вкусами, тактильными ощущениями. Екатерина зафиксировала в карте своей памяти номер абонента, она очень любила вспоминать, как они познакомились с Александром. Пятнадцать лет назад, танцуя посреди гостиной у друзей, она привлекала всеобщее внимание. Екатерина заметила, что темный мужчина пристально следит за ней, но тут же забыла о его существовании, переключившись на пьяную клоунессу, домогавшуюся ее. Каково же было ее удивление, когда через час она слушала его рассказ о тамплиерах, затаив внимание и не сводя с него восторженных глаз.

Дома пахло маслянистым, удушливым запахом жареного мяса.

– Мама! – требовательно крикнула Екатерина.

– Ваша мама отлучилась. Она приготовила вам чудесный ужин. Я помог лишь чуточку. Еда в холодильнике, – раздался голос домашнего робота.

Екатерина раскрыла холодильник, тот прогнусавил:

– Здравствуйте. Могу разогреть порцию баранины. В ста граммах содержится 354 килокалорий. Или могу предложить греческий йогурт. В ста граммах содержится 98 килокалорий.

Екатерина стояла перед раскрытым холодильником и дилеммой съесть йогурт или кусок баранины или ничего не есть, ведь, они с Сашей собираются в ресторан. Но рука сама собой потянулась к колбасе и булке, которые она умяла с поразительной скоростью. Борясь с чувством вины и заметно округлившимся животом, Екатерина постаралась одеться самым тщательным образом. Черные моделирующие штаны утянули излишки нижней части тела, а хорошо скроенный светлый сюртук подчеркнул соблазнительность верхней. Домашний робот накрасил лицо согласно самым последним тенденциям моды.

Счастливо миновав объяснения с матерью, Екатерина вышла на улицу и наткнулась на Николая. От молодого человека разило алкоголем и тревогой. Он прямо-таки хлестал женщину взглядом. Адвокатесса протянула деньги. Николай поморщился и отступил на шаг, потом рванул вперед.

– Мы можем поговорить у вас дома? Это очень важно. И срочно.

– Ты давно мылся? – почему-то спросила женщина.

Глаза Николая потемнели. Екатерина укорила себя за грубость – видимо, лишние калории требовали повышенной активности…

– Извини, пожалуйста. Я была бестактна, – сказала она и погладила его пыльные волосы.

Николай схватил руку, поцеловал и убежал. На ее коже горел мальчишеский поцелуй.

– Что ты хотел сказать? Вернись!

Ожидая Александра, Екатерина пила натуральный кофе в фойе его огромного офиса. Она любила это серебристое пространство, где не было ничего лишнего, все линии четкие, завершенные, мебель из драгоценных пород дерева и металла. И только ярко красный, всегда свежий букет лилий был красочным аккордом. К стойке помощницы подошел клерк, отдал ей макеты новых пивных банок. От нечего делать, Екатерина стала его разглядывать. «Высокий, с широкими плечами и хорошо отглаженными брюками. Вполне мог бы стать интересным, если бы научили. А так скорее набросок человека, чем сам человек», – промелькнуло в ее голове.

– Меня зовут Борис, я начальник отдела маркетинга. Кхя-кхя, – неуверенно начал он, поймав на себе внимательный взгляд Екатерины. – Я с восхищением слежу за вашей деятельностью. Екатерина, вы – самая красивая адвокатесса на свете! Только почему такой мягкий приговор? Приемные родительницы заслуживают высшей меры. Вы с вашей хваткой и опытом могли добиться смертной казни, – распалившись, закончил он.