- У меня такой вопрос, господин советник, - встал с места полковник Лоуренс. - Пока ваши меры по обеспечению секретности проекта кажутся впечатляющими. Но как вам удастся сохранить секрет после того, как мы выйдем отсюда?

- На этот вопрос, - сказал Нейдельман, - вам ответит наш начальник службы безопасности.

Фрэнк Нейпер не спеша поднялся и облокотился о спинку стула.

- Дело обстоит следующим образом. На каждого из нас, включая меня и доктора Нейдельмана, составлена история болезни, ложная конечно, в которой указано, что данное лицо находилось на излечении в психиатрической больнице в течение всего срока нашей работы. Если кому-нибудь из нас придет мысль написать, скажем, книгу о том, что происходило, подобное действие будет рассмотрено как симптом возвращения психического заболевания, а значит, необходимости продолжения лечения. Ну а потом, Нейпер коротко улыбнулся, - кто поверит? Здоровому и то вряд ли, а уж больному...

Честертон был прав, когда предположил, что все участники проекта в той или иной степени будут заинтересованы, чтобы об их работе никто не знал. Каждый из них боялся разоблачения и возможных дальнейших последствий. Придумав ход с фальшивыми историями болезни, он надеялся, что тем самым успокоит всех, и теперь с тревогой ожидал, не переборщил ли. Очевидно, нет, - так как с этого момента вопросы, начали носить сугубо научный характер.

Макэлроя интересовал вопрос: нужно ли вообще снабжать корабль экипажем, нельзя ли обойтись роботами?

- Нет, - решительно покачал головой Нейдельман. - Необходимо создать такой комплекс убедительных доказательств, чтобы те, кто будет вести расследование взрыва, пришли к неоспоримому выводу о внеземном происхождении корабля. Значит, он ДОЛЖЕН БЫТЬ ВНЕЗЕМНЫМ. Корабль с роботами не проходит по сценарию агрессивной колонизации из космоса, а в нашей головоломке все детали должны точно совпадать и одна за другой подводить к единственному выводу. Что же касается роботов, то даже сама идея слишком земная.

Затем последовали вопросы все более и более технического содержания, обсуждение которых вылилось в споры между участниками соответствующих направлений разработки.

В половине двенадцатого ночи Нейдельман закрыл совещание, и все разошлись, продолжая оживленно обсуждать свои дела.

Фрэнк Нейпер подождал, пока за последним ученым закроется дверь, и двинулся по комнате, тщательно подбирая с пола мельчайшие бумажки и проверяя каждую пепельницу, складывая все в плотный бумажный мешок. Войдя в блок службы безопасности, он опустил мусор в специальную печь, предназначенную для сжигания секретных материалов, и, убедившись, что все сгорело, перешел в комнату, где перед стеной из телевизионных экранов за пультом, помигивавшим разноцветными лампочками, сидел дежурный офицер. Нейпер дождался, пока не вспыхнула последняя красная лампочка, означавшая, что все участники совещания вошли в свои квартиры, тогда он отправился спать.

Пол Макэлрой проснулся ровно в шесть утра. Проделав комплекс привычных физических упражнений и докрасна растеревшись после душа, он направился в кухню и впервые познакомился с содержимым полок, шкафчиков и холодильника. Он не спеша приготовил кофе и кое-что из еды и, поставив все на поднос, отнес в комнату. Помещение понравилось ему вчера с первого взгляда, и теперь он понял почему. Комната была свободна от лишних вещей и предназначена для работы, словно кабина планера. Ничто не напоминало ему о полном безделушек и ненужной мебели доме.

Выпив кофе, Макэлрой открыл в "Правилах внутреннего распорядка" раздел "Почтовое обслуживание", быстро пробежал его глазами и сел за письменный стол. Он исписал лист, сложил, засунул в конверт и, надписав адрес жены, не заклеивая, положил в коробку с наклейкой "Почтовая цензура". Потом он прикрепил к лацкану пиджака опознавательную пластинку, сунул в карман вызывное устройство и несколько минут изучал план форта Детерик.

Лаборатория молекулярной биологии находилась в полумиле от жилого блока, и Макэлрой решил, что лучше прогуляется, вместо того чтобы ехать на небольшом электромобиле. С десяток их стояло ровным рядком возле дома. Здание, где ему предстояло работать, оказалось длинным, одноэтажным и вообще невзрачным на вид. На стальной двери в фойе висел квадратный серый ящик, рядом с которым помещалось объявление, озаглавленное "Процедура допуска": "Вставьте вашу карту-ключ в отверстие. Когда загорится красная лампочка, назовите свое имя, отдел, должность в этом порядке и разборчиво. Если вход вам разрешен, загорится зеленая лампочка и дверь автоматически откроется. Скрытые телевизионные камеры также передают ваше изображение, которое проверяется дежурным офицером".

Кабинет Макэлроя был светлым, чистым и просторным, со столом для заседаний и шестью креслами вокруг него. У противоположной стены находился длинный диван. Лаборатории просто поражали. Еще никогда он не видел такого прекрасного собрания первоклассного оборудования и приборов. Обходя комнату за комнатой, Макэлрой не мог нарадоваться.

Закончив обход владений, он, очень довольный, вернулся в кабинет и стал ждать появления своих новых сотрудников. Через три минуты Каванаг, Джонсон и Кохальский вошли в лабораторию.

Без десяти девять появилась Мэри Андерсон, бледная, запыхавшаяся и извиняющаяся. Она настолько крепко спала, что едва не опоздала к началу рабочего дня.

Обмениваясь впечатлениями от лаборатории и вспоминая вчерашнее заседание, все направились в кабинет Макэлроя.

- Ну-с, - сказал Макэлрой, садясь за стол, снимая наручные часы и устанавливая их на браслете перед собой, - приступим? - И он включил магнитофон. - Прежде чем мы начнем соображать, какими сделать наших космических пришельцев, нужно решить, какую форму мы выбираем. Согласно требованиям Нейдельмана они должны быть сверхинтеллектуальными или по крайней мере казаться такими, и должны быть основаны, на углероде.

- В качестве основного фактора я хотел бы предложить кристаллическую организацию... - начал излагать свое мнение доктор Каванаг.

Более двух часов они пробовали одну идею за другой, взвешивали, отбрасывали, сомневались, но каждому было ясно, что все это не то. Необходимо было что-то оригинальное и неожиданное, но оно никак не приходило. Наконец Мэри в изнеможении откинулась на стуле, потирая виски, и спросила:

- Макэлрой, найдется у вас чашечка тривиального кофе?

Макэлрой вышел и через несколько минут вернулся, неся на подносе пять дымящихся чашек и вазочку с печеньем.

Выпив кофе, ученые снова приступили к обсуждению.

- Мне сейчас пришла идея, - задумчиво сказал Макэлрой. - Никто ведь не требует, чтобы наше создание разгуливало по Лос-Анджелесу, не так ли? Нам нужно сделать, чтобы это было как будто! Как в цирке! Распилить женщину, не пиля ее! Поняли? Что отличает человека от всех других форм жизни?

- Размер мозга, - быстро ответил Каванаг.

- Интеллект? - спросил Кохальский.

- Догадываетесь, что Пит имеет в виду? Интеллект не определяется одним только размером мозга. Если бы это было так, то не мы, а киты охотились бы за нами. По соотношению веса мозга с весом тела человек уступает даже мыши. Суть в том, что гомо сапиенс имеет крайне развитую кору головного мозга. Значит, нужен большой мозг с невероятно богатой межклеточной коммуникационной системой! Мы с вами хлопочем по поводу всяких внутренних органов, скелета и так далее. К черту их! Я предлагаю следующее: после взрыва должно остаться мозговое вещество с какими-то рудиментами защитной оболочки, не обязательно черепа, и жизнеобеспечивающей системы. А? Чем не идеальный космонавт?

- Точно! - загорелся Кохальский. - И назовем его "цереброид", то есть "похожий на мозг"!

- Погодите, я не совсем ухватил, - взмолился Каванаг. - Вы по порядку.

- По-моему, - вступил в разговор Джонсон, - Пол предлагает, чтобы мы, воспользовавшись идеей пересадки клетки, о которой уже говорили, получили мутанта с ненормально большими и крайне развитыми полушариями. Тогда мы извлекаем мозг из мутанта и переносим его в механическое тело. Так?