Рэймонд Хоухи, Роджер Бинэм

Последний козырь

От взрывной волны задребезжали стекла в окнах Белого дома и закачались хрустальные подвески люстры в спальне. Веки президента дрогнули, и в этот момент раздался телефонный звонок. Не открывая глаз, президент нащупал телефон и снял трубку.

Извините, сэр, снова беспокою вас, - раздался голос дежурного, уже дважды будившего президента этой ночью. - Они взорвали мемориал Линкольна.

Президент оперся на локоть, протирая глаза.

- Что?!

- Похоже, им удалось прокопать туннель...

- Атомная бомба?

- Боюсь, да, сэр.

- Господи Иисусе! - Сон у президента как рукой сняло; - Надеюсь, бомба была чистой?

- Мы так думаем, сэр. Они заложили ее достаточно глубоко, и она была небольшой - не более одной восьмой килотонны, судя по показаниям сейсмографов. Ровно столько, чтобы дать понять, что они не шутят.

- И без опасения, что получат сдачи, - простонал президент.

В дверь постучали. Вошел камердинер с подносом, поставил его на столик возле кровати и, подойдя к окнам, поднял тяжелые занавеси. Сразу стали слышны далекие сирены машин полиции и "Скорой помощи".

- Есть жертвы? - президент продолжал говорить по телефону.

- Боюсь, что в живых остались только экипажи танков. Остальные...

Президент следил за тем, как камердинер наливал кофе и разворачивал салфетку.

- Я вылетаю в Кливленд через... - президент посмотрел на часы, - через два часа и до отлета хочу получить полный доклад о происшедшем! - Он положил трубку.

Именно угроза вот такой бомбы заставила его заблаговременно подумать о создании научной группы, которая бы исследовала волну гражданских беспорядков, прокатившуюся по Соединенным Штатам. Возглавить ее он попросил доктора Ричарда, Нейдельмана, своего советника по науке.

Для обсуждения проблемы они встретились поздним январским вечером в Овальном кабинете. Рукой, держащей бокал с коктейлем, президент указал на листы отчетов и памятных записок, разбросанные по всей комнате, лежащие даже на полу, и сказал Нейдельману:

- Я хочу, чтобы вы тщательно и дотошно рассмотрели все, что здесь написано, и сказали мне, к чьим советам я должен прислушаться, если вообще есть кого слушать. Мне не нужны лирические отступления и всякая ерунда об исторической неизбежности. Мне необходимо знать, что ДЕЛАТЬ! Если и дальше все будет продолжаться, как сейчас, то увязнет не только коготок, но и вся наша птичка. Заняться этим должны очень надежные люди и не болтуны.

Ожидая ответа Нейдельмана, президент смешал себе третий, если не четвертый, коктейль Будь здесь вместо Нейдельмана кто-нибудь другой, он бы воздержался от этого, поскольку и без того ходили разговоры, что он компьютер, схемы которого залиты алкоголем.

При Нейдельмане же он не стеснялся: этот в отличие от многих других приближенных болтать не будет, этот был лоялен. Нейдельман не был подхалимом и не стал бы лизать ничью задницу, как того требовал от своих подчиненных президент Джонсон. Лояльность Нейдельмана была другой, чем он и был ценен. Он не только видел лес за деревьями, но и был готов сказать правду в глаза, несмотря ни на какие последствия.

- Для выполнения поставленной вами задачи, - ответил советник по науке, - мне необходимы социолог, этнограф, затем, конечно, психолог, - есть такой, первоклассный, в Уолтер-Риде, - потом специалисты по военным играм и по системному анализу и историк.

Президент и Нейдельман проговорили до самого рассвета.

- И последнее, - сказал президент, провожая гостя до двери. - Я не хочу, чтобы вы или кто-нибудь из ваших людей обращались за необходимой информацией в министерство внутренних дел или в министерство обороны. Если вам что-нибудь понадобится, обращайтесь только ко мне. Доклад отпечатайте сами. Никаких стенографисток и машинисток, никаких копирок и, ради бога, не подпускайте никого к множительной машине.

...Группа Нейдельмана работала в расположении штаб-квартиры Агентства национальной безопасности в Форт-Миде и имела в своем распоряжении самые секретные и важные документы. На подготовку доклада ушел месяц, и он был вручен президенту лишь за день до описываемых событий.

Как он и ожидал, ученые блестяще проанализировали ситуацию, точнейшим образом вскрыв корни существующего кризиса, и, хотя доклад осторожно избегал попыток оценивать деятельность правительства, президент с радостью отметил, что в нем не содержалось указаний на ошибки в его собственной деятельности или в деятельности кого-либо из членов кабинета.

Однако приложение к докладу чуть было не нокаутировало президента. Оно было подготовлено Нейдельманом с помощью Саймона Честертона, психолога из Уолтер-Рида. В нем излагался план ликвидации существующего кризиса, условно названный "Последний козырь". Президенту пришлось несколько раз перечитать приложение, дабы убедиться, что все это ему не мерещится. Взбешенный, он отбросил листки, решив, что это бред сумасшедшего и что на следующий день он всыплет Нейдельману как следует. Но наутро, узнав о взрыве, президент первым делом вспомнил об этом документе и растерялся.

Приняв две таблетки успокоительного и запив их остывшим кофе, президент принялся за сводку ночных событий, составленную его советником по вопросам внутренней безопасности.

В целом ряде крупных американских городов вновь были вспышки беспорядков, но самые жестокие схватки по-прежнему происходили в Сент-Луисе. Сорок восемь часов назад он передал национальную гвардию штата Миссури в ведение федерального правительства и разрешил использовать в мятежном городе армейских десантников. До своего отъезда в Кливленд ему предстояло принять решение, объявлять ли Сент-Луис главной ареной беспорядков. Сводка заканчивалась словами: "Помимо событий, о которых сообщалось выше, беспорядки продолжаются по всей стране".

Отбросив бумаги и игнорируя обзор новостей, подготовленный специально для него, президент погрузился в кипу газет, лежащих на столе. Сегодня он впервые почти за год выезжал из Вашингтона, и все газеты посвящали передовицы этой поездке, за исключением "Сент-Луис пост диспетч". Он знал, что многие из них будут звучать как некрологи, пусть и замаскированные, но все-таки некрологи. И тон в этом задавали "Вашингтон пост" и "Нью-Йорк таймс".

Его внимание привлекла карикатура в "Денвер пост". Вообще-то высокая фигура президента и весь весьма привлекательный облик делали его довольно трудной мишенью для карикатуристов.

Здесь же художник изобразил президента в виде капитана колесного парохода, из тех, что ходили когда-то по Миссисипи. Пароход; терпел крушение в звездно-полосатом море, кишащем акулами, на которых было написано: "ку-клукс-клан", "маоисты", "анархисты", а он, капитан, лил на бушующие волны масло из бочонка с надписью "Законодательная программа".

Президент отбросил газеты и откинул одеяло. Приняв душ и одевшись, он подошел к двери спальни "первой леди" и, тихонько приоткрыв ее, заглянул в комнату.

Его жена, сидя в постели, пила кофе и читала письмо. Они обменялись поцелуями, и он присел на краешек кровати.

- Когда же ты лег? - спросила она, внимательно взглянув на утомленное лицо мужа.

- Да где-то после часа. Ты знаешь о мемориале Линкольна?

Она кивнула.

- Дорогой, я обещала не заговаривать о Кливленде... - Жена сняла очки и держала их, наставив на него дужки, словно устрашающие рога.

- Но? - Он иронически улыбнулся.

- Уж если ты так решил, то позволь мне хоть проводить тебя до аэропорта. И почему именно аэропорт имени Даллеса? Не проще ли и не безопаснее добраться отсюда на вертолете до авиабазы Эндрюс и оттуда?..

- И ты тоже? - Он вздохнул. - Мне и так уже надоели своими лекциями о безопасности парни из охраны.

- Ты просто ненормальный. Рисковать жизнью ради того, чтобы открыть какую-то водоочистительную систему!