Уже после штурма он не мог толком ни вспомнить, ни описать эту жуткую и кровавую кашу. Проход был такой ширины, чтобы пропускать троих всадников в ряд, и это помогло сдержать первый суматошный натиск. За это время умница Ральф догадался спустить на подъемнике десяток щитов. Когда проход перекрыли щитники, стало полегче. Остальные, встав за ними, орудовали копьями или в упор посылали стрелы. Арбалетный болт на таком расстоянии прошивал двоих сразу, а иногда стрела с вощеным древком, пройдя насквозь тела двух жертв, находила себе третью. Внезапно нападающие откатились и Дэниел убедился, что выражение "гора трупов" не является поэтическим преувеличением. На выходе из воротного коридора вал из тел был ему уже выше колена. Тут раздался стук лошадиных копыт. Дэниел бросил трофейное копье, подхватил чей-то арбалет и колчан с оставшимися стрелами и побежал к дому, чтобы занять удобную позицию где-нибудь на первом этаже. Только в комнате брошенного хозяевами дома он понял, что за всю схватку не получил ни единой царапины, хотя из сотни добровольцев уцелело не более десятка.

А в воротах уже показались первые ряды тяжеловооруженных всадников с орлами на щитах. Сверкали кольчуги, солнце играло на наконечниках копий. Казалось, что остановить движение этой лавины невозможно. Казалось... Но как только первые десятка два рядов скрылись из поля зрения, движение вдруг застопорилось. Всадники начали бестолково рассыпаться по площади, тыкаясь в поисках проходов в узкие щели между домами. А сзади напирали все новые и новые. Это значило, что ополченцы успели завалить оставленные проходы в баррикадах в человеческий рост вышиной и, скрываясь за ними, встречали сейчас горделивое войско, готовые к бою. Дэниел встряхнул головой, как проснувшись, и вскинул арбалет.

За несколько мгновений площадь превратилась в настоящую бойню. Отчаянные гвардейцы прыгали со стены на крыши, чтобы вернее доставать противника. Рыцарей осыпали камнями, досками, кусками черепицы и любыми подручными предметами. Вырваться из ловушки было почти невозможно, потому что, когда въезжавшие в коридор понимали, что происходит, развернуться они уже не могли. Вдруг приток прекратился и началось повальное бегство. Всадники бросали копья и неслись обратно к коридору, как чумовые. Чья-то лошадь споткнулась о тяжелое таранное бревно и упала вместе со всадником, закупорив и без того частично перекрытый им проход. Ловушка захлопнулась. Когда уцелевшие поняли это, они начали бросать оружие, прося пощады. Но стрелы продолжали сыпаться. Дэниел удивился, что не испытывает к гибнущим никакой жалости и как-то отстраненно подумал, что Гельмунд рискует лишиться всего войска. Только здесь погибло не менее пяти сотен. Ну откуда мог знать высокомерный сэр Эд, что горожане не только позволят калечить собственные дома, но и сами будут перегораживать улицы, работая даже ночью при свете факелов? И как он мог догадаться, что эти же горожане, добровольцы, встанут у построенных завалов с оружием в руках? Ведь за последние тридцать лет такого не случалось нигде.

Выйдя из дома, Дэниел обозрел картину массовой бойни. Уцелевшие лошади уже разбежались по узким переулкам, многие волочили за собой мертвых хозяев. Но все равно на булыжнике площади было больше трупов, чем свободного места.

И тут Дэниел услышал ржание коней и понял, к чему относился слышавшийся справа грохот. На главной улице разбирали завал. Похоже, Лайонел решился на открытую вылазку. Дэниел прикинул, что, если поторопится, то успеет поймать себе лошадь и примкнуть к отряду.

¤ * *

Атаку у южной стены отбили со страшными потерями, и Валдон с остекленевшими глазами лежал сейчас в первом этаже башни. И не один он. Наверное, ударь они еще раз, отстоять Кариссу бы не удалось. Но войска Эдмунда начали перемещаться к воротам. Мне было плохо видно, что происходит. Драка шла уже в воротном коридоре под башней и мы, похоже, проигрывали. В поле начали перестраиваться конные отряды. От лагеря к городу двинулось знамя Гельмунда. Следовало немедля отдать приказ покидать стены и стягиваться к цитадели. Становилось очевидно, что мы не удержим город, и я хотел потерять как можно меньше народа. Но меня удерживало какое-то непонятное ожидание чуда, и это чудо произошло. Совершенно внезапно солнечный свет на долю секунды стал красным, как на закате. Да нет, скорее, таким, словно я смотрел на солнце через красное стекло. Потом наваждение исчезло. Я ошеломленно протер глаза и вдруг увидел, как над Стражницей взлетела алая птица размером с сокола и понеслась над полем, теряя капли крови. Долетев почти до воротной башни, она рассыпалась в воздухе алыми брызгами.

Тут я понял, что только что видел величайшее колдовство. Величайшее, даже если бы оно не возымело действия. Эта птица сама была живой кровью, и жизнь ей только что дали мужчина и женщина. Когда я поднял глаза и взглянул на происходящее, орденское знамя уже упало, и у ворот не было ни одного живого, или, скорее, полуживого рыцаря.

- Сэр, а что там грохнуло? Я уж подумал, что башню подорвали.

Я обернулся. Это был Сэферт.

- Что грохнуло? - непонимающе спросил я.

- Да вот только что грохнуло, аж стены задрожали. Вы что, не слышали?

Я действительно ничего не слышал.

- А ты сокола красного видел? - спросил я у Сэферта.

Теперь Сэферт посмотрел на меня расширенными глазами.

- Какого сокола?

- Ну вот сейчас над башней летал.

Сэферт удивленно помотал головой. Видимо, он решил, что у меня начались галлюцинации.

И тут случилось еще одно событие. Оно обошлось без всякой магии, хотя и не без помощи Рейвена. Катапульту на Стражнице развернули, и посланный ей здоровенный камень рухнул точно туда, где поднимался на древке черный на серебрянном поле орел. Прямо в середину скопления народа. И, судя по беспорядку, который воцарился в ближайших рядах, Гельмунд тоже был около своего знамени. Был! Одновременно передовой отряд конницы ворвался на площадь. Дальнейшее превзошло мои самые смелые ожидания. Только немногим удавалось прорваться сквозь проулки под сыплющимся отовсюду железным дождем. Похоже, даже неугомонные мальчишки взялись за луки и пращи. Я представил, как уцелевшие вырвутся из ловушки, объятые ужасом, какой эффект произведет внезапная смерть рыцарей и падение знамени... Нет, теперь настало время рисковать. Я рявкнул Сэферту: