Начал показывать.
— Как здоровье? — спрашиваю у Ерохина. — Желудок как?
Тот сразу оживился.
— Болит, — говорит радостно, — то бурчит, то урчит, не поймешь. Мне врачи и творог, и кефир, и диету прописывают. Однако ерунда все это. Главное здесь — питание.
Я участливо слушал, проклиная свою должность.
Селезнева, одинокая кандидат наук, в космических очках, пригласила меня на вечер симфонической музыки.
Вернулся домой поздно, разбитый симфониями. Только уснул. Звонок.
— Ерохин беспокоит, — слышу голос бухгалтера, — не спишь? Вот и я тоже, никак не могу спать. А все дрыхнут, наплевать, что у меня желудок, бессонница. Черствые стали, только о своих желудках беспокоятся. Жена, как нарочно, пирожков с повидлом напекла. А ведь знала, что у меня диета… Хочет избавиться от меня таким образом, со свету сживает…
До утра я слушал о желудочном соке и зловредительстве жены.
Утром в институте висел приказ директора о постоянном пребывании сотрудников на месте. Со всеми вопросами обращаться к Рушкову, то есть ко мне.
На меня тут же набросились. Кто-то просил насчет гаража в исполкоме разведать, кто-то дочку в аспирантуру срочно устроить, третий— сдать кандидатский экзамен. Я записал все заявки в спецтетрадь для отчетов, подхватил огромную торбу и ринулся выполнять задания…
Целые дни носился по магазинам и учреждениям.
По коллективной просьбе женщин открыл детские ясли на дому, по ночам слушал о подагре и язве Ерохина, а в остальное время меня преследовала одинокий кандидат наук в космических очках… Она требовала найти ей мужа из сферы обслуживания или в крайнем случае, — говорила она, — сами женитесь, если такой добрый.
Через две недели я сломался. Заболел от перенапряжения. Лежу один в своей однокомнатной квартире, никому не нужный.
«Вот так умру, — думаю, — и никто воды не принесет…»
Через час в дверь позвонили. В комнату вошли Ерохин с пирожками и Селезнева с сумками и свертками.
— Разве можно так не беречь себя, совсем не думаешь о себе, подумай хоть обо мне, — Селезнева всхлипнула, как обыкновенная женщина без степени, и взяла меня за руку, — и пульс учащенный…
— Здоровье нужно беречь, — изрек Ерохин, — особенно желудок, я вот вам творог и кефир принес.
Вечером собрались все сотрудники во главе с директором. Всю ночь около меня дежурила Селезнева. Я даже почувствовал к ней что-то вроде любви.
— Ничто так дорого не ценится, — сказал в своей речи наш шеф в связи с визитом ко мне, — как доброта, пусть даже и за зарплату, но, к сожалению, эту ставку нам придется сократить в связи с раздутыми штатами.
Я почувствовал силу доброты со стороны коллектива, понял, что не одинок. И так расчувствовался, что решил перейти на должность сантехника с добрым уклоном. Быть добрым за бесплатно.
ТЕЛЕАЭРОБИКА
Не знаю, откуда она к нам залетела? Первый раз, когда услышала это слово, думала, что новый летательный аппарат изобрели. Но потом оказалось, что это такая гимнастика, ногами, как пропеллером, по воздуху надо махать. На работе только и слышу: аэробика, аэробика…
— Ты, — говорят мне, — Матвеевна, отсталый человек. Зарядкой не занимаешься, фигуры и талии не имеешь.
«Ну, что же, — думаю, — чем я хуже других? Буду и я крутить эту аэробику, стану стройной и изящной, как аэробистки из телевизора».
Пришла домой. Выгнала всех своих домашних — мужа с детьми в кино на вечерний сеанс, свекровь к соседке в домино играть, а сама сняла фартук, выключила плиту и включила телевизор.
Выскочили аэробистки на экран. Стройные и воздушные. Подмигнули мне по-свойски, и одна из них командует:
— Ну-ка, махи ногами вперед-назад… Вперед и назад…
Я взмахнула левой ногой и сбила со стола вазу с цветами. Пока убрала осколки, помыла пол, а девочки уже лежали на спине и выгибались…
— Сильнее прогнуться, еще сильнее, — подзадоривала ведущая.
Я прогнулась так сильно, что разогнуться уже не могла. Схватил радикулит.
— Так, хорошо, очень хорошо, — похвалила меня ведущая… — Прыжки в разные стороны.
А я лежу, не могу подняться. Уже аэробика отпрыгала, передача «Спокойной ночи, малыши» началась, а я все лежу…
Тут муж с детьми приходит.
— Ты что это делаешь? — спрашивает.
— Как что, аэробикой занимаюсь. Помоги мне лучше подняться, чем глупые вопросы задавать…
— Вместо того чтобы ужин приготовить, ты ерундой занимаешься, — обиделся на меня муж.
И тут меня взорвало. Вскочила я без посторонней помощи и говорю мужу-эгоисту:
— Тебе можно на футбол ходить да на хоккей, а мне никакой личной жизни, по-твоему? Нет. Умные люди специально для нас, женщин, аэробику изобрели… — И я замахала левой ногой, опрокинув торшер.
На следующий день на работе я только и говорила взахлеб об аэробике. Все смотрели на меня с уважением и пониманием. Кто-то пообещал достать гетры и кроссовки…
«Вот, — думаю, — теперь мужа удивлю… в гетрах…»
Когда я пришла домой, меня встретили все мои домашние во главе с мужем. Он преподнес мне букет цветов, дети исполнили хором: «Мама, милая мама, как тебя я люблю…»
— А телевизор я в ремонт сдал, — радостно сообщил муж, — барахлить начал, а вместо него я купил билеты в цирк… Всем семейством сходим… А? И время подходящее, ты и ужин успеешь приготовить… — И он стал ласково мне заглядывать в глаза, как во время наших встреч до свадьбы. И я почувствовала себя молодой и красивой.
«Аэробика — это сила», — решила я и, закатав рукава, отправилась на кухню готовить ужин.
Более подробно о серии
В довоенные 1930-е годы серия выходила не пойми как, на некоторых изданиях даже отсутствует год выпуска. Начиная с 1945 года, у книг появилась сквозная нумерация. Первый номер (сборник «Фронт смеется») вышел в апреле 1945 года, а последний 1132 — в декабре 1991 года (В. Вишневский «В отличие от себя»). В середине 1990-х годов была предпринята судорожная попытка возродить серию, вышло несколько книг мизерным тиражом, и, по-моему, за счет средств самих авторов, но инициатива быстро заглохла.
В период с 1945 по 1958 год приложение выходило нерегулярно — когда 10, а когда и 25 раз в год. С 1959 по 1970 год, в период, когда главным редактором «Крокодила» был Мануил Семёнов, «Библиотечка» как и сам журнал, появлялась в киосках «Союзпечати» 36 раз в году. А с 1971 по 1991 год периодичность была уменьшена до 24 выпусков в год.
Тираж этого издания был намного скромнее, чем у самого журнала и составлял в разные годы от 75 до 300 тысяч экземпляров. Объем книжечек был, как правило, 64 страницы (до 1971 года) или 48 страниц (начиная с 1971 года).
Техническими редакторами серии в разные годы были художники «Крокодила» Евгений Мигунов, Галина Караваева, Гарри Иорш, Герман Огородников, Марк Вайсборд.
Летом 1986 года, когда вышел юбилейный тысячный номер «Библиотеки Крокодила», в 18 номере самого журнала была опубликована большая статья с рассказом об истории данной серии.
Большую часть книг составляли авторские сборники рассказов, фельетонов, пародий или стихов какого-либо одного автора. Но периодически выходили и сборники, включающие произведения победителей крокодильских конкурсов или рассказы и стихи молодых авторов. Были и книжки, объединенные одной определенной темой, например, «Нарочно не придумаешь», «Жажда гола», «Страницы из биографии», «Между нами, женщинами…» и т. д. Часть книг отдавалась на откуп представителям союзных республик и стран соцлагеря, представляющих юмористические журналы-побратимы — «Нианги», «Перец», «Шлуота», «Ойленшпегель», «Лудаш Мати» и т. д.
