Каковы же истинные причины переброски полка на Колыму? Есть 2 причины: политическая и военная.

Чтобы понять политическую причину, давайте обратимся к истории Дальстроя. Кстати, именно политика замешана в экстремальной срочности формирования и переброски полка на неподготовленную территорию.

Итак, 11 ноября 1931 года было принято Постановление ЦК ВКП(б) «О Колыме», согласно которому «для формирования золотодобычи в верховьях Колымы» решено «образовать специальный трест с непосредственным подчинением ЦК ВКП(б)», наблюдение и контроль за деятельностью треста возложить на Г. Г. Ягоду, директором треста назначить Э. П. Берзина.

Обратите внимание – трест Дальстрой подчиняется только ЦК (лишь в 1938 году он входит в подчинение НКВД). На гигантской территории от Охотского моря до Якутии не действовали законы СССР (кроме города Магадана, посёлков Усть-Нера и Зырянка). У этой территории был только один хозяин. Всё подчинялось приказам Берзина. Первое время это всех устраивало – страна остро нуждалась в золоте и Дальстрой давал его. К началу 1937 года ситуация изменилась. Сталина стала беспокоить независимость и бесконтрольность Дальстроя. К тому же страна вступала в период страшных чисток 1937-38 годов.

В январе 1937 года нарком НКВД Ягода Г.Г. был снят с поста, исключён из партии. 28 марта 1937 года он арестован. С этого момента, вероятно, сочтены и дни хозяина Колымы. Но Дальстрой имеет многочисленную военизированную охрану – больше тысячи стрелков. НКВД срочно понадобился противовес.

1 апреля 1937 года выходит приказ по НКВД о срочном формировании 22-го стрелкового полка внутренней охраны НКВД СССР «для дальнейшей переброски на территорию р. Колымы Дальневосточного края».

Вполне вероятно, что задержка полка во Владивостоке (40 дней!) имела ту же причину. Летом 1937 года московская бригада следователей готовила арест Дерибаса Т.Д., начальника УНКВД по Дальневосточному краю, и нуждалась, на всякий случай, в силовой поддержке надёжного воинского соединения, не подчиняющегося местным властям.

Хотя полк был объявлен «оперативным резервом Дальстроя», он никогда не подчинялся ни Дальстрою, ни управлениям НКВД по Дальстрою. Все совместные действия с Дальстроем (перевозка аммонала, охрана объектов, поиск заключённых) происходили только по указанию из Хабаровска и Владивостока.

Летом 1937 году во Владивостоке полк вошел в подчинение Управления пограничной и внутренней охраны Дальневосточного округа.

В конце сентября 1938 г. полк стал именоваться 22-й Колымский стрелковый полк внутренних войск НКВД СССР в составе Управления пограничных и внутренних войск ДВО.

В марте 1939 полк вошел в подчинение Управления пограничных войск Приморского округа.

Приказом НКВД СССР №007 от 03.01.1941 полк был лишён наименования «Колымский» (по соображениям секретности).

28.02.1941 полк включен в состав оперативных войск НКВД СССР.

04.01.1942 года оперативные войска НКВД СССР переименованы во внутренние войска, полк стал именоваться 22-й стрелковый полк внутренних войск НКВД СССР.

С марта 1946 по январь 1947 г. – 22-й стрелковый полк внутренних войск МВД СССР

Военная причина: усиление военной угрозы со стороны Японии (впереди Халхин-Гол и Хасан). Хотя ДВО имел довольно многочисленную и хорошо оснащённую армию, районы Колымы оставались почти не защищёнными от высадки вражеского десанта. Это было неприемлемо с учётом сверхценности колымского золота для СССР.

Задача полка – защита внутренней территории Колымы в случае высадки войск Японии (до 1941 года в документах полка в числе потенциальных противников упоминались также и США).

В «Плане оперативно-боевого использования полка» 1940 года подробно расписаны схемы переброски красноармейцев в разные районы (от Магадана до важнейших перевалов в глубине территории). Основная задача – не дать врагу продвинуться в зону золотых приисков, заблокировать Колымскую трассу, удержать противника до прихода армейских подразделений. В двух км от Дебина в сторону Ягодного на возвышении организованы 3 артиллерийских земляных огневых точек, отрыты окопы.

По сути, 22-й Колымский стрелковый полк являлся обычным армейским подразделением, ничем не отличавшимся от стрелковых полков Красной Армии. Единственное отличие – полк подчинялся Наркомату внутренних дел, а не Наркомату обороны. Структура, звания – всё, как в армии. Просто майор, полковник, лейтенант и т.п. Да и бойцы Колымского полка вполне официально назывались красноармейцами. Разве что в газетах и лозунгах их пафосно называли «воины-чекисты».

Фото №109 (архив Перевалова Н.П.). Дебин, 1939 г. – Рядовой Перевалов у развернутого боевого знамени 22-го Колымского стрелкового полка внутренних войск НКВД.

Но в НКВД имелись и Управления. Это были не армейские, а полугражданские организации. Это Главное управление государственной безопасности (ГУГБ), милиция, пожарная охрана, внутренняя служба и т.п. Вот у них были специальные звания «лейтенант госбезопасности», «полковник милиции» и т.п.

Форма бойцов и командиров стрелковых полков НКВД практически не отличалась от армейской. Во всяком случае, на черно-белой фотографии 30-х годов различить командира войск НКВД и командира Красной Армии почти невозможно. А вот от сотрудника госбезопасности обоих отличить довольно легко.

Итак, 22-й Колымский стрелковый полк – это чисто военная организация, не конвойные войска и не госбезопасность. Частично полк выполнял функции охранных войск НКВД. Командир полка Васильев – майор, но никак не «майор госбезопасности».

Профессиональная жизнь Колымского полка

4 марта 1938 года Дальстрой был передан в ведение НКВД под официальным наименованием «Главное Управление Строительства Дальнего Севера НКВД СССР». Полк начинает выполнять отдельные задания Дальстроя, согласованные с непосредственным начальством. Вот 5 постоянных караулов:

• 

Колымский мост

• 

Склады полка и специальный склад Дальстроя в посёлке Дебин

• 

Внутренняя тюрьма УНКВД по Дальстрою в Магадане

• 

Аммональные склады Колымснаба (10-й км Колымской трассы)

• 

Склад собственной перевалочной базы Колымского полка (6-й км трассы)

Периодически полк занимается поиском заключённых-беглецов. В документах это называется «изъятие заключённых, бежавших из лагерей».

Так, «15-25 октября 1940 года двумя отрядами (67 человек на лыжах) была осмотрена местность, примыкающая к трассе, площадью около 600 кв. км. Поиск был осложнён метелями и морозом до -35°. Вооруженных столкновений не было, у беглецов не было оружия. В 3-х зимовьях обнаружили 35 беглецов и освобождённых бывших з/к без документов с запасами продовольствия на 1 год, украденного из машин на трассе». Полторы тонны изъятых продуктов переданы в лагерь в Дебине (заключённые-строители, подсобные рабочие).

В донесениях в Хабаровск комполка жалуется на отсутствие охраны в лагпунктах, отсутствие списков заключённых. Традиционные армейские лыжи не годятся для пушистого и легкого колымского снега – нужны широкие лыжи, подбитые камусом.

Другая проблема – солнечный конъюнктивит после долгих зимних рейдов. Помогают затемнённые мотоциклетные очки.

Фото №23а (архив Дорожевца А.Н.). 1940 г. – Зимний рейд для «изъятия заключённых, бежавших из лагерей».

В апреле 1943 года во время аналогичного рейда в районах Эльгена, Утинки, Оротукана, Талой, Днепровского, Сеймчана «изъяли» уже несколько сотен человек. Беглецов из лагерей среди них было мало. Большинство задержанных – заключённые и вольнонаёмные с плохо оформленными документами и разрешениями на нахождение вне лагеря или вовсе без них. В ходе прочёсывания местности задержан даже лейтенант госбезопасности Г. из Ягодного с просроченным удостоверением.