По ночам мигали города,
Новых стран красивые названья.
Плыли мы неведомо куда
По путям надежды и познанья.
И когда вокруг полно огней
И не кончен рейс, на корабле
Мы не слишком помнили о ней —
Нами позаброшенной земле.
Мы ушли, и каждый – за своим.
Вот корабль форштевнем воду режет
К берегам пока еще глухим
И, наверно, к милым побережьям.
Но, причалив к вымышленным далям,
Перейдя условные мосты,
Мы однажды с горечью познали
Фикцию кричащей красоты,
Слабость деревянных пьедесталов,
Пустоту, ненужность громких фраз.
Господи! Какой нам показалась
Нами позабытая земля!
Мы рванулись к ящикам почтовым,
Мы в бреду курили по ночам,
Мы на все, на все были готовы,
Лишь бы увидать ее причал.
И ворвался ветер – чист и свеж,
Дней закуролесила вода.
Я держусь за поручни надежд
И до боли вглядываюсь в даль.
Вот она – знакомая земля.
Стукнет дверь подъезда. Час настал.
Я схожу на берег с корабля,
Про который слышали – пропал.
Про который думали – ушел,
Может быть, придет, а может, нет,
И который связи был лишен
Целый ряд серьезных долгих лет.
1958
Синий перекресток[6]
Ищи меня сегодня среди морских дорог,
За островами, за большой водою,
За синим перекрестком двенадцати ветров,
За самой ненаглядною зарею.
Здесь горы не снимают снегов седых одежд
И ветер – лишь неверности порука.
Я здесь построил остров – страну сплошных надежд
С проливами Свиданье и Разлука.
Не присылай мне писем – сама себя пришли,
Не спрашивая тонкого совета.
На нежных побережьях кочующей земли
Который год всё ждут тебя рассветы.
Пока качает полночь усталый материк,
Я солнце собираю на дорогах.
Потом его увозят на флагах корабли,
Сгрузив туман у моего порога.
Туман плывет над морем, в душе моей туман,
Все кажется так просто и непросто…
Держись, моя столица, зеленый океан,
Двенадцать ветров, синий перекресток!
1963
Океан
А мы сидим и просто курим…
Над океаном снег летит.
Мы перешли вот эти бури,
Которых вам не перейти.
Мы сквозь такие мчались беды,
Что отрывались от земли.
Мы не попали в домоседы,
Но и в пираты не пошли.
Лежит на скалах неудачник,
Вспоров обшивку о туман.
Листает ветер наш задачник —
Непостижимый океан.
И все мы знаем: вон оттуда,
Из-за причального плеча,
Встает бесформенное чудо
И семафорит по ночам.
Быть может, утро нам поможет
Дороги наши выбирать,
Искать дороги в бездорожье,
Неразрешимое решать.
Не утонуть бы нам сегодня!
Стакан грохочет о стакан,
И, как подвыпивший подводник,
Всю ночь рыдает океан.
1963
Остров Путятин
Снова плывут на закате
Мимо него корабли —
Маленький остров Путятин
Возле Великой земли.
Плаваем мы не от скуки,
Ищем не просто тревог:
Штопаем раны разлуки
Серою ниткой дорог.
Нам это все не впервые —
Письма с Востока писать.
Тучи плывут грозовые
По часовым поясам.
Свистнут морские пассаты
По городским площадям,
В старых домах адресаты
Почту опять поглядят.
Все мы, конечно, вернемся —
Въедут в закат поезда,
Девушкам мы поклянемся
Не уезжать никогда.
Только с какой это стати
Снятся нам всё корабли?
Маленький остров Путятин
Возле Великой земли…
1963
Курильские острова
Замотало нас невозможно,
Закрутило туда-сюда,
Оттоптали в ночи таежной
Забайкальские поезда.
А вообще-то, все трын-трава —
Здесь Курильские острова,
Что являют прекрасный вид
Бессердечности и любви.
Здесь дымит вулкан Тятя-яма.
Только черти и дураки
Не готовятся постоянно
Каждый час откинуть коньки.
Припев
Над вошедшим в гавань «японцем»
Пароходов несется крик,
Утро нас угощает солнцем,
Самолетами – материк.
Припев
Но сюда неизбежно манит
Это буйствие всех стихий,
И отсюда бредут в тумане
Наши песни и наши стихи.
Здесь не Рио и не Москва,
Здесь Курильские острова,
Что являют прекрасный вид
Бессердечности и любви.
1963
Командир подлодки[7]
Вот что я видел: курит командир.
Он командир большой подводной лодки,
Он спичку зажигает у груди
И прикрывает свет ее пилоткой.
Подлодка, скинув море со спины,
Вновь палубу подставила муссонам,
С подветренной цепляясь стороны
Антеннами за пояс Ориона.
Глядит он в море – в море нет ни рыб,
Нет памяти трагических походов,
Нет водорослей, нет солнечной игры
На рубках затонувших пароходов.
Глядит он в море – в море есть вода,
Скрывающая черные глубины,
А под водой – подводные суда:
Чужие лодки – черные дельфины.
Глядит на берег – нет цветов на нем,
Нет девушек, нет хариусов в реках.
Он видит там чужой ракетодром,
Чужую власть чужого человека.
Мой командир не молод, но не сед.
Он каждый день бывает в отделенье,
Где на сигарах атомных торпед
Ребята спят, поют, едят варенье.
Антенны ожидания полны,
Приказ несет нелегкую заботу,
Смыкаются две черные волны
Над кораблем, дежурящим по флоту.
И снова нет ни неба, ни земли,
И снова ситуация такая:
Дежурные по флоту корабли
Россию по ночам оберегают.
1963
Карибская песня
А начиналось дело вот как:
Погасла желтая заря,
И наша серая подлодка
В себя вобрала якоря.
И белокурые морячки
Нам машут с бережка платком:
Ни происшествий вам, ни качки,
И девять футов под килем.
А потопить нас, братцы, – хрен-то!
И в ураган, и в полный штиль
Мы из любого дифферента
Торпеду вмажем вам под киль.
Мы вышли в море по приказу
И по приказу – по домам.
Мы возвращаемся на базу,
А на дворе уже зима.
Мы так обрадовались стуже,
Мы так соскучились по ней —
