Она до того противно взвизгнула, что я весь скривился.

– Лев, это не то, что ты подумал, все не так… Я люблю тебя, правда, – лепетала эта лживая сука.

– Заткнись, – зло, но тихо бросил я.

– Ворошинский, почему вы не на операции? – пытаясь спасти свой авторитет, спрашивает завотделением, застегивая ширинку.

– Пациент скончался, операция даже не успела начаться, – коротко бросил я, стараясь держать себя в руках и не разнести тут все к хуям собачьим.

– Вот как, – задумчиво протянул мой непосредственный начальник, встав напротив меня, заслонив Аню, которая в это время торопливо натягивала белье.

Я же прошел, распахнул дверцу шкафа, достал из кармана бархатную коробочку и бросил ею в завотделением со словами:

– Подарите его этой шлюшке, она давно о нем мечтала. Не тратьте зря денег из семейного бюджета, – с ехидной улыбочкой протянул, смотря, как вытягивается лицо моей экс-любовницы.

– Сева?..– изумленно она уставилась на мужчину, который к слову, хоть и выглядел неплохо, но был почти вдвое старше нее.

– А что, милая, Всеволод Геннадьевич не сообщил тебе, что давно и прочно женат? – продолжаю потешаться, хоть внутри меня такая боль, будто я провожу полостную операцию без наркоза, а руки трясутся от негативных эмоций. – Чего тебе не хватало? – уже горько и обреченно.

И вдруг она вся подобралась, расправила плечи, глаза приобрели хищное выражение и обвинительным тоном выдала:

– Тебя никогда не было рядом, ты все время был на работе! Ты любишь только себя и свою долбанную работу! Мне было скучно: ты мог говорить только о своих пациентах! А я молодая, мне нужно внимание, забота, мы даже с тобой не ходили практически никуда! Только в кино да рестораны. А как же выставки? А прогулка на пароходе? А романтический ужин на крыше?! Да и, в конце концов, я не готова всю свою молодость загубить на тебя с твоей нищенской зарплатой!

– И поэтому ты метнулась к Всеволоду Геннадьевичу? – выгнув бровь, уточнил я.

– Да, в один из дней я безумно соскучилась по тебе, мне стало одиноко, ты не отвечал на звонки, и я приехала в отделение. Но ты, как всегда, был на своей операции!! А в ординаторской был мужчина, Сева. Мы разговорились. И я поняла, что вот он – мужчина моей мечты. И, о, чудо, свободного времени на меня у него оказалось больше, чем у тебя.

– Но есть один недостаток у этого идеального мужчины – он женат, да, Анечка?

– Сева разведется, да, Сева? – и переводит заискивающий взгляд на начальника. Поправлюсь, почти экс-начальника.

Казалось, даже если Аню и удивило то, что ее любовник несвободен, то она быстро с этим справилась и не смущалась. Поразительные перемены!

– Ээээ, ну, – начал блеять Всеволод Геннадьевич. Очевидно, что дальше постельных утех на диванчике в ординаторской он знакомство с моей девушкой заводить не собирался. А вот хваткая Анечка была иного мнения. Но это уже ее проблемы.

– В общем, разбирайтесь сами голубки. Меня это уже не интересует. Мне еще надо успеть в бухгалтерию.

– Зачем? – непонимающе уставился на меня Всеволод Геннадьевич.

– За расчетом и трудовой. Работать больше я здесь не буду.

– Подождите, Ворошинский, но это непрофессионально – бросить работу из-за какого-то недоразумения! – тут Анечка снова противно-возмущенно взвизгнула, резанув мои несчастные перепонки. Да что ж такое-то,а?! – Кто будет делать операции? Тем более у вас есть и плановые!

– Непрофессионально – пихать свой хер на рабочем месте в чужую женщину, Всеволод Геннадьевич. Причем даже не в своем кабинете. Вместо того, чтобы контролировать отделение и работу других врачей. Вот это непрофессионально. А я согласно законодательству и заключенному трудовому договору имею право уйти с занимаемой должности в любой момент. Всего вам доброго. Совет да любовь, – и ухожу, даже не взглянув на прощание на девушку, которая успела отрастить нехилую корневую систему в моем сердце. Что ж, придется найти мощный яд, чтобы все вытравить и оставить только голую пустошь.

В коридоре меня нагоняет Анечка и тянет за руку. Я брезгливо стряхнул ее пальцы с локтя. От нее не укрылось мое выражение лица.

– Львенок, ну зачем же ты так… Я же все равно тебя люблю…– и призывно улыбается.

А я стою, смотрю на эту шлюшку и думаю: я вообще адекватный, не? Как так получилось, что я был по уши влюблен в эгоистичную, мерзкую и тупую шалаву?! Учитывая, как просто она отделалась от шока, что я их застукал, наверно, это не первая ее измена. Завтра же запишусь на анализы и к урологу. Не хватало еще ЗППП на память оставить. Мне волосатой задницы Всеволода Геннадьевича до конца дней моих хватит.

– Вот что, милая. Я тебе не львенок. Львенок вырос в грозного бешеного льва и запросто перегрызет глотку любой шлюхе и выплюнет ее в первую попавшуюся мусорную кучу. Потому что у льва аллергия на шалав вроде тебя!

Лицо Анечки тут же скривилось:

– А знаешь, я ни о чем не жалею! Все равно бы у нас ничего не вышло: ты не амбициозен, не сможешь заработать столько, чтобы твоя семья ни в чем не нуждалась! Я жалею, что потратила целый год своей молодости! А она, считай почти прошла! – и картинно заламывает руки.

– Тебе двадцать, девочка, – саркастично замечаю я, ухмыльнувшись уголком губ.

– Вот именно! Двадцать! Время, когда хочется романтики, внимания и любви, чтобы меня одаривали подарками …– мечтательно протянула эта мелкая сучка.

– У тебя это все было, Аня. Просто ты не сумела этого оценить. А теперь прощай. У меня много дел.

И я ушел. Больше я не работал в этой больнице ни дня. Не видел и не слышал ни про Аню, ни про, упаси Господь, Всеволода Геннадьевича. Неделю я пил, не просыхая. Ни друзья, ни бывшие коллеги, ни дядя не могли воззвать к моему разуму. А мне просто нужно было напиться. Напиться, заспиртовать то ужасное чувство обиды, несправедливости, гадливости и использованности. А потом поднести к нему зажженную спичку и бах! Стоять на краю и смотреть, как догорают останки этого мерзкого чудовища вместе с любовью. Ну ее к херам! К счастью, в мире еще полно всякого разного, что может принести неземное удовольствие. Так что будь благословенен тот, кто придумал секс, наркотики и рок-н-ролл.

Поступок шлюшки-Ани послужил катализатором к тому, чтобы тотально изменить свою жизнь. От государственных больниц пришлось отказаться – уровень дохода там не тот. Пришлось идти в частную клинику. Благо дядя откуда-то откопал знакомых, которые помогли с трудоустройством. Мне кажется, он бы и черта достал из преисподней, лишь бы я снова не возвращался к алкоголю.

Чуть больше полугода я откровенно плевал в потолок и скучал. Серьезных операций не было, жизнь спасать никому не надо было, максимум – наблюдать перелом и вправить вывих. Я бездельничал и периодически потрахивал медсестричек. Каждую не больше двух раз, чтобы не надеялись на всякую ванильную хрень вроде отношений. Когда тунеядство достигло апогея, а свободные (и несвободные) медсестрички кончились, я уволился. И понял, что мне нужно вернуться к тому, зачем я пришел в медицину: спасать и лечить людей, но при этом иметь хорошие деньги. И так родилась идея открыть свою частную клинику.

От родителей в наследство мне достался частный дом, в котором мы с сестренкой выросли и я был счастлив шестнадцать лет. После их смерти я психологически не смог туда вернуться, и он стоял все это время безлюдный и пустой. Ни минуты не колеблясь, я продал его и пустил деньги в бизнес. И неожиданно прогорел. Мое детище продержалось чуть меньше года, когда я понял, что клинику придется закрывать.

Но неожиданно ко мне пришел с предложением некто Арсений Михайлович Петренко, как выяснилось позднее, широко известный в криминальных кругах. И предложил:

– Лев, несмотря на твою молодость, ты очень известен как талантливый и способный врач. Но вот бизнесмен из тебя паршивый. Я могу помочь тебе с последним, плюс проинвестировать эту клинику, подобрать клиентуру.

– А взамен?

– Взамен сущий пустяк. Ты сможешь заниматься тем, что нравится, где чувствуешь себя, как рыба в воде, – продолжал меня уговаривать этот скользкий тип.