Прокрутив эти мысли в голове, холодный ужас пробрался под мою тунику и пополз вдоль позвоночника. И мои опасения оправдались.

– Мадина, познакомься, это Амирхан, мой партнер по бизнесу. Он увидел твою фотографию у меня на рабочем столе и сразу же влюбился, да настолько, что на следующий же день пришел сватать тебя, – с елейной улыбкой и холодом в глазах говорит отец.

– Все верно. Мурат, ты вырастил красивую дочь. Не сомневаюсь, что она еще и умна, – продолжает беседу так, словно обсуждает лошадь на рынке.

Я знаю, что это ложь от начала и до конца. Хотя бы потому, что никакой семейной фотографии на столе в кабинете отца не стоит. Это сделка от начала и до конца, между моим отцом и этим Амирханом.

К слову, этот партнер мне в отцы годится – лет сорока, с проседью в темных волосах, строгий и одновременно наглый, сальный взгляд из-под кустистых бровей, который уже осмотрел меня и раздел догола (и это на глазах у отца!), упрямо сжатые тонкие губы, в бороде скрывается квадратный подбородок. Судя по всему, Амирхан среднего роста, под пиджаком выпирает живот, что свидетельствует о том, что он далек от спорта и здорового образа жизни. Не самый завидный жених для двадцатидвухлетней девушки.

С тревогой и страхом перевожу взгляд на отца. Может, я ошиблась, напридумывала себе? Но хватило только одного взгляда, чтобы понять: не ошиблась. Папа выдает меня замуж. За мужчину, кроме имени которого я больше ничего не знаю. И который омерзителен мне настолько, что тошнота стремительно подкатывает к горлу, и я с трудом сдерживаю рвотные позывы. Взглядом только спрашиваю отца о главном, и он все понимает без слов.

– Да, Мадина, ты все правильно поняла. Пора тебе замуж, возраст подходящий. Амирхану давно пора обзавестись детьми, наследником, а ты молода и здорова – рожай не хочу. Я уже дал свое согласие на ваш брак, – самодовольно произносит отец, скрепляя руки в замок на животе.

– Зато я не даю. Я не пойду замуж за Амирхана, отец, извини, – произношу я, как мне кажется, твердым голосом. Да, я знаю, что вызову его гнев и сегодня вечером он будет орать, на чем свет стоит, но мне все равно. Я не хочу повторить судьбу своей матери, да и она мне постоянно твердила не повторять ее ошибок, чтобы в моей жизни все сложилось так, что не только я с уважением относилась к мужу, но и он с не меньшим почтением относился ко мне. Мы с ней обе понимали, что я никогда не выйду замуж по любви и взаимному согласию, что кандидат будет подобран лично отцом, и должен подходить в первую очередь ему. Ведь я же собственность Мурата Алиева, его вещь. А своими вещами, как мы знаем, каждый распоряжается по собственному усмотрению.

Единственное, на что мы надеялись, что у меня будет возможность хотя бы призрачного выбора, так сказать, из двух зол. Но, судя по сурово поджатым губам, по его лицу, по которому пошли красные пятна, и как он потирает шею ладонью, наши с матерью надежды рушатся, как карточный домик.

– Девочка просто ошалела от счастья, Амирхан, – то, с какой интонацией было сказано слово «ошалела», я поняла, что ничего хорошего меня не ждет от разговора с отцом. И даже больше. Липкий страх затягивает меня в свою паутину, ноги и руки слабеют и начинают подрагивать. Я знаю, на что способен мой отец в гневе. Из-за него моя мать больше не может иметь детей. – Не обращай внимания. Мы поговорим с ней наедине, я все ей популярно объясню. Сейчас она немного не в себе, ты же видишь.

– Вижу, Мурат. Успокой девочку. Мне не нужна женщина, которая будет шарахаться от меня, как черт от ладана. Надеюсь, ты помнишь, что я люблю покорных и покладистых. Норовистых кобыл я уже перевидал за свою жизнь, надоели. Вот они где у меня сидят, – и делает характерный жест по шее.

От такого неприкрытого неуважения к женщинам в целом и ко мне в частности, у меня появляется привкус горечи во рту, перемешанный с леденящим душу страхом. И, наверно, этот «коктейль» лишает меня последних крупиц разума, потому что я глухим голосом произношу, глядя поочередно сначала на «жениха», потом на отца:

– Я не изменю своего решения. Мой ответ «нет». И заставить никто меня не сможет. Могу я уйти, отец?

– Иди, Мадина, мы позже поговорим, – и этот тяжелый взгляд, лицо, то покрывающееся багровыми пятнами, то снова принимающее свой нормальный цвет, не сулит мне ничего хорошего. Отец не просто зол, он в ярости. А когда Мурат Алиев испытывает такие негативные эмоции, он способен не то, что сломить непокорную дочь, а уничтожить целый город, если потребуется. Я просто песчинка рядом с ним, пыль на подошве его дорогих брендовых ботинках. Поэтому меня можно не уважать, и с моим мнением не считаться.

Но я хочу быть свободной. И, если не счастливой, то хотя бы жить в спокойствии. И если ради этого мне придется терпеть сумасбродства Мурата Алиева, то пусть это будет входной платой в мою счастливую жизнь.

За дверью я выдохнула скопившееся напряжение, но леденящий душу страх не отпускал меня, о чем свидетельствовало бешено колотящееся сердце. Отец – человек слова, слов на ветер не бросает, поэтому я с ужасом ждала предстоящего разговора. Но и представить не могла, что мой отказ всколыхнет такую волну ярости в отце, какую еще стены этого дома не видели.

Отец ворвался в мою комнату под вечер, распахнув дверь с такой силой, что послышался треск дерева от удара. Потом с такой же силой ее захлопнул, не забыв закрыть на замок. Я сглотнула от страха и начала пятиться назад.

– Вздумала отца позорить, мерзавка?! – его глаза так и метали молнии, а ноздри раздувались от ярости, грудь тяжело опускалась и поднималась, а руки были сжаты в кулаки. Но, несмотря на то, что отец не ждал от меня ответа, я все же тихо произнесла:

– Я не хотела тебя позорить. Я просто не хочу замуж за Амирхана.

– Ты оскорбила влиятельного человека! Ты это понимаешь?! Представляешь, какие проблемы мне грозят из-за твоей глупой выходки?! – продолжал орать мужчина, что зовется моим отцом. – Хорошо, что я смог сгладить все острые углы, и он не забрал своего предложения обратно. Ты выйдешь за него замуж в ближайшее время, – уже более спокойно произнес он.

И тут произошло то, что никогда не случалось со мной ранее за всю мою сознательную жизнь: ярость застила мне глаза, и я повысила голос на отца:

– Я. Не. Выйду. Замуж. За. Амирхана. Ты не сможешь меня заставить, я свободный человек! Я не рабыня, чтобы мною распоряжались по собственному желанию! В конце концов, наше законодательство запрещает вмешательство в жизнь другого человека!

Впоследствии, лежа бессонными ночами, я не раз думала, что прояви я терпение, покорность и попроси отца со слезами на глазах не выдавать меня замуж за того мужчину, возможно, все сложилось бы иначе. Хотя, зная моего отца, он не из тех, кто меняет принятые решения. Никогда. Только если они сулят ему материальную выгоду. А какая выгода отцу от разрыва помолвки с партнером? Верно, никакой. Все было решено заранее и без моего участия. Но я должна была хоть раз в жизни попытаться отстоять свое мнение.

Я даже не заметила, как в воздух взметнулась твердая рука отца и наотмашь ударила меня по лицу. Удар был настолько сильный, что я отлетела в сторону и упала на стеклянный журнальный столик, конечно же, его разбив. Я закричала. Осколки больно впились в руки, порезали бок и правое бедро. Моя кровь заливала светлый пол. Перед глазами все плясало, а в голове установился такой шум, что я едва услышала сказанное отцом:

– Совсем от рук отбилась, но ничего, мне не сложно научить тебя уважать отца, – он бесстрастно стоял и смотрел, как я пытаюсь встать и отползти с останков журнального столика, чтобы новые осколки не впивались мне в кожу.

Я услышала, как звякнула бляшка на ремне. Что он делает?!.. Но повернуть голову в его сторону я не успела, потому что на мою спину пришелся первый жестокий удар ремня. Я снова истошно кричу, потому что не только удар ремня приносит мне адскую боль, но и осколки, которые остались в моем теле от резких движений, кажется, впиваются еще сильнее. На мою спину продолжают обрушиваться удар за ударом, во рту металлический привкус крови от разбитой губы, голова кружится, комната плывет перед глазами, я вся в собственной крови, и нет сил даже кричать.