– Путевка на неделю, как раз за два дня до школы вернетесь, – отвечает отец. – Юля, передай маме мой номер телефона. Пусть свяжется с моим секретарем и передаст все данные на тебя и себя. Я оформлю на нее доверенность на Алису. И, естественно, все организационные расходы за мой счет, – папа, довольный реализацией своего, как ему кажется, хитрого плана, протягивает визитку моей подруге. Она с горящими глазами хватает ее и готова расцеловать квадратик картона.

– Спасибо-спасибо-спасибо! – тараторит Юлька. А отец, пожелав нам хорошего дня, распрощался и ушел к себе.

Вот так вот он купил няньку и человека, который будет меня развлекать. Я вздохнула и посмотрела на подругу. Она, воодушевленная предстоящей поездкой, ходила возбужденно по комнате и планировала, какие вещи с собой возьмет. И тут же вспомнила про парочку сарафанов, которые я не носила.

– Ты дашь их мне погонять? – и снова эти молитвенно сложенные ладошки и чуть ли не слезы в глазах.

– Да, конечно. Возьми их себе, я все равно их не ношу, – мне они самой нравились, просто не было случая их надеть. Вот я их и не носила, но отказать подруге не смогла. А так как я знаю, что их можно не ждать обратно, предложила сразу их ей забрать, так сказать, с концами. Я сейчас попрошу водителя отвезти тебя домой. Тебе, наверно, надо собраться и маме все рассказать, – я была раздосадована на отца и реакцию подруги и потому хотела поскорее от нее отделаться.

Юлька уехала, а я задумалась. Как раньше было проще.

Когда-то мы жили в Москве, была жива мама, и отец только открыл свою фирму. Мы жили не бедно, но и богатыми нас нельзя было назвать. Я училась в обычной школе и была счастлива. Потом дела в фирме отца пошли хорошо, и он купил дом за городом. Небольшой, два этажа, но так хотела мама. Она же и обставляла его. Каждая вещь здесь куплена ею, поэтому мы даже ремонт не делали со смерти матери. Отец не хотел. Она была очень энергичной и не хотела бросать свою работу, хотя отец и настаивал. Работала преподавателем в институте, в районе, где мы раньше жили. Она любила «Выхино», хоть он и считался не самым лучшим спальным районом.

Каждый день она ездила на работу и отвозила меня в школу. Было решено не менять мне школу, да я и сама хотела продолжать учиться там. Любила учителей и одноклассников. Были, конечно, индивиды, которые пытались дразнить меня или задирать, но это было уже позже. После того, как они узнали, что я стала «мажоркой». Ненавижу это слово! Как-то, когда мы ехали из школы домой, я рассказывала маме, как прошел мой день, а еще что меня дразнят. Расплакалась. И мама отвлеклась от дороги, искала мне салфетки. И вот тогда-то и произошла авария. Я до сих пор виню себя в этом. Хоть со мной и работали психологи и психотерапервы, но до конца избавиться от чувства вины я так и не смогла.

Смахнула слезы с глаз. Как же было хорошо, когда мама была жива. Никита не ругался каждый день с отцом. Отец по вечерам был дома, и мы могли выбраться всей семьей на выходных куда-то. И не надо было подкупать мою подругу и ее мать, чтобы они со мной съездили на отдых.

Отдых. Надо же собираться. Достала чемодан и начала перебирать вещи, складывая их в чемодан.

Валере я про отдых не сказала. Вернее, сказала, что уеду отдыхать на неделю и что связь будет плохой. Не стала ничего уточнять. Он пожелал оттянуться перед школой. Сказал, что у него для меня сюрприз, но он скажет, о чем речь, только через неделю, когда я вернусь. Я теперь еще сильнее хотела, чтобы отдых, который еще и не начался, поскорее закончился.

*****

О том, что мы поехали с мамой Юли, я пожалела, хотя мы еще даже в самолет сесть не успели. Она сразу нас предупредила, что называть мы ее должны Наташа. Без "теть Наташа" или, упаси господи, "мама". Это, естественно, Юльки касалось. Она понятливо закивала. А я спросила: в чем дело, как только эта наша Наташа отошла попудрить носик, оставив нас в очереди на регистрацию.

– Да ты не парся. Мамка мужика себе ищет и не хочет, чтоб кто-то знал, что у нее взрослая дочь. Никто не хочет подержанный вариант, да еще с прицепом, – слова Юли коробили своим цинизмом. Но я так понимаю, что она всего лишь повторяет то, что слышала неоднократно. – Она вообще еще не решила: выдавать нас за племянниц или что она якобы наша няня, – продолжила объяснять мне подруга. Ей это все казалось веселым. Наташа вернулась, и мы благополучно зарегистрировались. И без происшествий прошли необходимые процедуры досмотра и проверки документов и ручной клади. Багаж мы сдали еще при регистрации. А вернее, его сдали мать и дочь. Они набрали с собой вещей, будто на ПМЖ переезжали.

– Это и все твои вещи? – Юля недоверчиво посмотрела на мой маленький чемоданчик.

– Да, мы ж всего на неделю, – это я им не сказала, что половина чемодана пустые.

– А это все, Юленька, потому что Алисочка может себе все купить, что ей вдруг может понадобиться. А мы вынуждены брать одежду и все остальное на все случаи жизни, – встряла Наташа в наш разговор, а я недовольно поджала губы. Не хотела вот ругаться с взрослым человеком, но если ее замечания или подобное поведение продолжится, придется поставить ее на место. Слишком она многое себе позволяет. Вдохнула, выдохнула.

Я еду отдыхать, а не трепать себе нервы. Проверила наличие лекарства в рюкзаке и, убедившись, что все при мне, немного успокоилась.

После аварии, в которой погибла мама, у меня начались панические атаки. Я буквально начинала задыхаться, будто грудную клетку сжимали. И я не могла ни вдохнуть, ни выдохнуть. Со мной работал психолог, да и врачи обследовали с головы до ног, но выяснили, что это все на психологическом уровне. Но, не смотря на это, прописали лекарства, которые я должна принимать сразу, если почувствую приближение данного приступа.

Долетели мы довольно быстро и в гостиницу заселились без проблем. Вот только у нас с Юлей был номер на двоих. Как я поняла, это была инициатива Наташи. Чтобы мне не было скучно. Так она озвучила свою гениальную идею. Мне, конечно, было не принципиально, мы и так с Юлькой все время вместе, но самоуправство женщины покоробило. Переодевшись, сразу же спустились к бассейну.

Несмотря на возраст, Наташа выглядела очень и очень неплохо. Поэтому в бикини она сразу привлекла внимание отдыхающих мужчин. Она лишь высокомерно и снисходительно на них глянула. Вот посмотришь нее и не подумаешь, что это мать-одиночка, которая батрачит на двух работах, еле сводит концы с концами и по вечерам пилит дочь подростка из-за плохой учебы.

Она походкой королевы прошла к бару, взяла бокал с зонтиком и ткнула официантке на нас с Юлей, давая указание нам тоже принести напитки.

– Мамка на батю твоего глаз положила, – вдруг ни с того ни с сего сказала подруга. Я аж дернулась от ужаса, благо подруга этого не заметила. Не приведи господь иметь такую мачеху.

– С чего ты взяла? – с самым безразличным видом интересуюсь.

– Она сама сказала. Говорит, после отдыха поедет его благодарить за путевку, – и Юлька поиграла бровями. А я переборола себя, чтоб не скривиться, будто лимон съела. Очень надеюсь, отец не дурак и не поведется на "такое".

– А как твой онлайн парень? Не устала в переписке языком чесать? – Юлька цедит сок из бокала и прикрывает от наслаждения глаза. – Боже, как же вкусно. Это не сок из пакета, что мать по акции берет, – оценивает напиток девушка.

– Все хорошо. Мы общаемся, – не хочу посвящать ее в подробности нашей переписки.

– Зачем он тебе нужен? Думаешь, он когда-нибудь приедет к тебе из своего Южного Мухосранска? – подруга пренебрежительно скривился лицо. Ну правильно. Она считала себя москвичкой, а всех приезжих называла "лимита". И хоть жила она не в самом лучшем районе Москвы – Выхино, но в общении с посторонними людьми такие тонкости не сообщала. И то, что ее бабушка получила квартиру в далекие советские годы, как и все приехавшие из глубинки работники завода, она тоже помалкивала.

– В этом, как ты говоришь, Южном Мухосранске живет моя бабушка, и я туда ездила каждый год на каникулы. Это очень хороший городок. Давай закроем тему, – приструнила подругу.