– Из них? А ты?..

Анубис сделал знак барменше, и она кивнула, а Луиза всё так же не поднимала глаз:

– Я не знаю, с чем это связано, но я помню частично. Не так давно начала вспоминать.

– А тут оказалась случайно?

– Я искала, клуб ты упоминал.

Анубис задумался: он знал о единственном существе, которое вроде бы должно быть без памяти. Но это казалось слишком странным совпадением.

– Покажи свою силу, – сказал Анубис. Это звучало грубовато, но сейчас плевать. Он никогда не видел Макарию и её силу, но попробовать стоило. – Покажи.

Замявшись, Луиза глотнула из своего стакана, а потом что-то слегка изменилось, но даже в переполненном богами клубе Анубис не сомневался: это она. Та же мягкая тёмная сила, что у Гадеса, невидимые, но ласкающие фиолетовые искры, ощущение крошащихся под пальцами кирпичей из города Подземного мира.

И запах миндаля. Или марципанов, сладковатых, скрадывающих гниение смерти.

Анубис моргнул и посмотрел на Луизу:

– Я знаю, кто ты.

На её лице отразилось удивление, она опустила глаза и поболтала в коктейле трубочкой:

– Ты поможешь?

– Я себе-то помочь не могу. Но отведу к Гадесу. Конечно.

Тот искал дочь. Не очень успешно, но неудивительно, если память ещё не вернулась к ней полностью. Кто же знал, что тогда в церкви Анубис встретил именно Макарию.

Почти все женщины Анубиса задерживались только на одну ночь. Он не скрывал своих намерений, не врал, а они соглашались. По крайней мере, с теми, кто хотел иного, он не имел дел. И не видел в этом ничего плохого, даже постоянно подкалывал Амона, что ему стоит перестать искать большой и вечной любви.

Но те женщины не были богинями блаженной смерти. И уж точно не были дочерьми Гадеса.

Смерть тянется к смерти.

Эти слова в голове не принадлежали ему самому. Мертвецы. Они снова навязчиво пробирались в голову. И другое: помимо шёпотов, Анубис ощутил что-то вроде холодка вдоль позвоночника. Дурное предчувствие. Мрак, который смыкался вокруг и принадлежал не ему, но нёс только смерть.

Истинную. Настоящую. После которой не возвращаются даже боги.

Перед глазами тут же возникли картинки из кошмаров, когда он раз за разом видел, как погибают те, кто ему дорог. В глазах потемнело, Анубис ощутил собственную силу, взметнувшуюся, окутывающую бальзамическим ароматом. Вцепившись в стойку, Анубис попытался вздохнуть, казалось, сам воздух загустел, стал превращаться в огромные тёмные крылья за спиной. Полные мертвецов и душ, проглядывающих из Дуата.

– Анубис! Анубис, ты меня слышишь?.. Анубис!.. Инпу?

Он наконец-то вздохнул, позволяя силе схлынуть, свернуться. Отпустил сжимаемую до этого барную стойку. Рядом стоял Амон, он и тряс Анубиса за плечо.

– Что-то не так, – выдохнул Анубис. – Здесь. Сейчас.

Амон нахмурился, но в этот момент увидел Макарию, прищурился, а потом его глаза удивлённо распахнулись: он явно узнал.

Сказать хоть что-то Амон не успел. Потому что зал на секунду затих, а после взорвался криками, каким-то шумом. Анубис огляделся и первым делом заметил Сета, который вышел из ВИП-зоны, видимо ощутив Анубиса. Но теперь возникла проблема поважнее: Анубис понял почти сразу, по чуть изменившейся в зале силе.

Чудовища.

Они здесь.

Не совсем в облике людей, но и не страшные монстры. Скорее они чем-то походили на псов Сета, такие же порождения древнего хаоса. Смазанные силуэты, сотканные из воздуха, неонового света, теней, которые сновали то здесь, то там по залу.

– Тифон! – выдохнул Амон. – Ехидна, Химера…

Ну конечно: греческие чудовища проснулись первыми. Анубис понятия не имел, на кого они имеют здесь зуб или им всё равно, кого рвать.

Или их направляет Кронос, что куда вероятнее.

Амон кинулся вперёд, Анубис схватил испуганную Луизу за руку и потащил в сторону. В памяти живо всплыли слова Хель о том, что для своего пантеона чудовища смертельно опасны. Оттащив Луизу в угол, он отрывисто сказал:

– Оставайся здесь и не вылезай. Ни при каких условиях!

Он почти швырнул её за барную стойку, не очень-то заботясь о том, чтобы сейчас быть галантным.

В зале царил хаос. Люди визжали и кричали, хотя их чудовища не трогали. Целью стали боги, и с ними царила полная неразбериха. Кожу покалывало от схлестнувшейся в зале мощи.

Первыми Анубис заметил, конечно же, Сета и Сехмет. Оба с разрушительной и безжалостной силой. Сехмет держалась недалеко от Амона, тот сидел на полу у стены, держась руками за голову. В сознании, но на стене позади него остался кровавый развод: кто-то хорошенько приложил его затылком, и Амон съехал вниз.

Рядом с ним опустилась Персефона, нервно оглядываясь. Гадес стоял недалеко, одной рукой он сжимал кровоточащее плечо.

Сила богов буквально пульсировала в зале. Запах восточных благовоний смешивался с резким ароматом крови, перестук костей вторил разбиваемым столам, а песок шелестел, опаляя жаром и неизбежностью. Чудовища не имели своего оттенка силы или оказались неотличимы от остальных.

Всё это Анубис увидел буквально за мгновение. Заметил, как одно из существ оказалось рядом с Гадесом, но вместо нападения Аид пригнулся, а стоящий спиной к его спине Сет резко повернулся и ударил тварь в шею. Анубис не мог видеть, чем именно, но судя по крови, стекающей по руке, осколком стекла.

Чудовище взвизгнуло и рассыпалось прахом, хотя Анубис не знал, означало ли это смерть. Гадес хотел подняться на ноги, но вместо этого покачнулся и оперся рукой о пол. Между его пальцами сочилась кровь, похоже, рана на плече оказалась серьёзнее, чем могло показаться.

Чудовища могут убить бога своего пантеона.

Анубис устремился туда. Он видел посеревшее лицо Гадеса, испуганного Сета, который что-то отрывисто сказал Нефтиде рядом. Та и сама уже помогала Гадесу.

Сила вихрилась вокруг Анубиса, царапала кожу косточками, хлестала бинтами, сдёрнутыми с мумий. Он не торопился её выпускать, не из-за плохого контроля, но и потому что не видел, по кому бить. Чудовища явно были не так просты, сила богов не то чтобы легко причиняла им вред.

Кронос. Их наверняка защищал и поддерживал Кронос.

Анубис не заметил тот момент, когда Сет схлестнулся ещё с одним чудовищем, которое, кажется, попыталось пробиться к Гадесу или Персефоне. Этот монстр был сильным, слишком сильным. Сет успел всадить ему в грудь, видимо, тот же осколок, но противник схватил его голову и резко дернул, ломая шею. Тут же возникли стремительные тени-псы, вцепившиеся в руки монстра.

Анубис помнил, что чудовище другого пантеона не может убить бога. Хорошо чувствовал, что божественная сущность Сета не пострадала, лишь его физическое тело. Анубис не знал, услышал или вообразил хруст ломаемой шеи, но вместе с этим сломалось и что-то внутри него самого.

Он выпустил собственную силу, направляя на оставшихся чудовищ, обращая их в пыль и прах. Чувствовал, что задел кого-то из богов, но сейчас это не имело значения. Он хотел уничтожить их, уничтожить всех. Густым смолистым запахом смерти, заклинаниями жрецов, написанными на сосудах для органов. Тленом и пылью некрополей.

Упав на колени, Анубис тяжело дышал, чувствуя, как вздувшаяся сила опадает, отступает, оставляя пепел мёртвых чудовищ и раненых богов.

С крайне довольным видом Анубис устраивается на берегу, ложится на спину, закинув за голову руки. Амон смотрит на него неодобрительно:

– Ты только что нассал в мой священный пруд.

– Да расслабься! Отхватил себе такой храм.

– Не прибедняйся. Я видел, как тебе поклоняются в Хор-ди.

– Не мне, а образу.

Анубис легкомысленно относился к поклонению. Как и Амон, пусть вокруг них раскинулся в ночи храм Ипет-Сут. Над огромными колоннами, испещрёнными иероглифами, Анубис посмеялся.