Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Недолго думая Анубис решил – это отличное решение проблем. Он выпил одну таблетку и крутил в руках пачку, размышляя, следует ли принять вторую или всё же найти инструкцию.

Голоса мертвецов стали громче. Языки, на которых они говорили, смешивались в единое невнятное бормотание, наполняли голову, виски тут же заломило от боли, и Анубис больше всего на свете хотел, чтобы они наконец заткнулись. Он выпил ещё одну таблетку – или это уже третья? – глаза слипались, так что он улёгся прямо на диване.

Сны действительно не снились, а мертвецы вроде бы замолчали, но потом накинулись с удвоенной силой. Они пытались утянуть, утащить в Дуат или ещё дальше. Анубис соскальзывал. Его сила вырывалась, клубилась вокруг него самого.

Анубис и раньше плохо с ней управлялся. Боялся, что она разрушит ненароком его самого, чаще – что всех вокруг. Сейчас он попытался встать, но понял, что уже не спит. Он оказался глубже, чем любые сны, окутываемый мертвецами и собственной холодной, пронизывающей силой смерти.

Как будто он уходит под воду с привязанными к ногам камнями и мечется, захлёбывается, не может понять, в какой стороне мутная поверхность.

Анубис готов был запаниковать, но у него имелся ориентир. Маяк. В какую бы бездну ни утягивала его собственная сила, как бы он в ней ни терялся, он помнил о маяке, на свет которого шёл без сомнений и колебаний.

Мать для этого не подходила, Нефтида сама по себе была слишком ускользающей, тайной, водой, которая везде находит дорогу. Она – тишина между ударами сердца, холодная ночь в пустыне, едва уловимый запах жасмина. Анубис любил её, но ни за что из этого не мог уцепиться.

Сет же оставался земным, настоящим и… ощущаемым. Даже когда каждую пору кожи Анубиса заполняла сила смерти и мертвецов, он мог почувствовать Сета. Его спокойный песок, так сильно связанный с землёй, что сам Сет становился чем-то очень основательным. Нагретые камни и жалящие скорпионы.

Анубис и сейчас уцепился за это, устремился к маяку. Вынырнул из собственной вязкой силы.

И задрожал от холода, обхватывая себя руками. Отплёвываясь от ледяной воды. Она стала таким реальным продолжением ощущений, что в первый момент Анубис не мог сообразить, где он и что происходит. Потом понял, что сидит в ванне, прямо в одежде, и Сет щедро поливает его из душа.

– Проснулся? – хмуро спросил Сет. – Сколько таблеток выпил?

– Одну. Может, две… или три…

– Займись арифметикой на досуге. У тебя с ней проблемы.

Анубис осторожно покосился на Сета, боясь увидеть на его лице раздражение, но Сет казался спокойным. Он ни разу в жизни не смотрел на Анубиса с неодобрением.

– Извини, я не специально, – пробормотал Анубис.

– Знаю. Не мог уснуть?

Анубис кивнул. Спросил:

– Который час?

– Ночь ещё.

Не хотелось думать, что могло произойти, если бы Анубис не проснулся: в крайнем случае умерло физическое тело, не страшно, вернулся бы. Хотя сейчас такого лучше избегать.

– Почему я всегда доставляю столько проблем…

Обхватив колени, Анубис мелко дрожал. Сет выключил воду и кинул ему полотенце.

– Не неси чушь.

Анубис промолчал. Он знал, что Сет начинает ругаться, когда его действительно что-то задевает. Вытер волосы.

– Неужели ты не понимаешь? – Сет казался искренне удивленным. – Ты – один из самых сильных богов. Просто тебе сложно направлять эту силу.

Он помнил, как познакомился с Сетом. Тогда Анубис почти не бывал в мире людей, а собственную стихийную силу оказывалось всё сложнее контролировать. Ему почти каждую ночь снились кошмары о том, что он случайно выжигает весь Дуат.

В свойственной ему отстранённой манере Осирис сообщил, что Анубис отправится к матери – и к Сету. О последнем Анубис слышал, что он муж Нефтиды и брат Осириса, который хотел его убить. Об этом, разумеется, судачили даже ушебти, так что историю Анубис знал хоть и однобоко, но хорошо.

Осирис не упоминал брата, а Нефтида сама приходила к сыну, поэтому чего ожидать, а главное зачем, Анубис не понимал. Да и мир людей особо не знал.

– Он покажет, – это всё, что сказал тогда Осирис.

Анубис хорошо помнил прищуренный взгляд Сета и его слова:

– Ну, здравствуй, племянничек.

В первое время, разумеется, всё было плохо. Сет оказался вспыльчивым и нетерпимым, Анубис ничуть от него не отставал и сначала молчал, а потом всё делал назло. Он специально нарывался, чтобы его поскорее отправили обратно в понятный и привычный Дуат.

Но потом Сет взял его в пустыню. Когда Анубис впервые увидел верблюдов, он искренне удивился и долгое время гладил их, зарываясь пальцами в курчавую шерсть, касался жёстких губ и с трудом удержался, чтобы не потрогать длинные густые ресницы, защищавшие глаза животных.

Верблюды стали первым искренним и безграничным восторгом в жизни Анубиса.

– Ты что, раньше их не видел? – удивился Сет. – Они же по всему Кемету.

Тогда Анубис впервые не огрызнулся, покачал головой. В Дуате верблюдов не существовало. Пустыни тоже. В ту поездку Анубис куда лучше понял Сета, возможно, тот не любил царство мертвецов именно потому, что там не было неба.

Внутри Сета перекатывалась эта пустыня, спокойная, с завывающим ветром, песком и звёздами. Но именно Сет после этой поездки показал притихшему Анубису, что мир людей сильно отличается от Дуата. Сет любил людей, а вслед за ним полюбил и Анубис. Оказалось, здесь действительно куда интереснее, чем среди мертвецов. И дальше Анубис каждый раз радовался перспективе улизнуть от Осириса и Дуата.

Хель заперли в той же комнате, в которой до этого сидел Фенрир. Анубис понятия не имел, сделано это специально, с извращённым чувством мести, или не нашлось другого подходящего помещения.

Продавленный диван она игнорировала, устроившись у стены, подтянув к себе колени. Джинсы на коленке разорваны, и можно лишь гадать, были ли они такими изначально.

Взяв стул, Анубис уселся на него верхом и положил голову на спинку.

– Как ты здесь?

– Лучше, чем могла бы, – уклончиво ответила Хель.

Она смотрела на стену, собственные колени, даже ножки стула, но не на Анубиса. Он догадывался почему. Фенрир и Анубис не были друзьями, но хорошими знакомыми – о да. Наверное, если бы не случилось целого вороха других вещей, казнь Фенрира трогала бы больше.

– Они не знают, что с тобой делать.

– Понимаю, – фыркнула Хель. – Убить меня нельзя, что тогда будет с мертвецами. Отпустить тоже не могут. А мой пантеон, подозреваю, предлагает вам снова самим решать проблемы.

Долго они молчать не смогут. Анубис отлично знал, что Гадес наседает на Зевса: тот по каким-то причинам именно сейчас решил не торопиться наводить порядок и организовывать всех и вся. Хотя стоило бы. В Лондоне собрались представители почти всех пантеонов, божественные чатики так и ломились от сообщений, хотя большинство спрашивало, какие бары самые приличные, а Шива уже всех достал, ежедневно отчитываясь о стрип-клубах.

Кроме скандинавов. Они не игнорировали, но отвечали лаконично, и Анубис видел, как хмурился Гадес, когда об этом заходила речь, как переговаривался о чём-то с Амоном, и тот неизменно мрачнел, как будто на солнце находила тень.

Анубис предпочитал не лезть в эти дела. Не потому, что ему неинтересно, а потому, что он ничего не понимал в «божественной политике». Мешал. Если же его помощь понадобится, ему скажут.

– Зачем ты пришёл, Анубис? – Хель наконец-то посмотрела на него. – Зашёл в гости? Поглумиться? Высказать всё, что обо мне думаешь?

– Ни то, ни другое, ни третье. Я пришёл за советом.

– Моим? С чего бы вдруг?

– Потому что он о царстве мёртвых.

– Спроси у Гадеса.

Анубис не хотел рассказывать, что Гадес понятия не имел, о чём говорил Анубис, и ничем не мог помочь. Да и Анубис хорошо понимал, что у того хватает других проблем, а не разбираться с царством другого пантеона.

– Я слышу мертвецов, – сказал Анубис. – С тех пор, как Кронос на свободе.

7
{"b":"820576","o":1}