– Я вас слушаю, Роман Алексеевич.

– Ника, нам нужно поговорить.

– Нет, не нужно. Больше не о чем разговаривать. – Вероника постаралась выразить голосом холодную неприступность и «положила трубку».

Она думала, что от этого станет легче, но не стало. Стало ещё обиднее.

Роман не сдался, перезвонил. Ника смотрела на звонящий гаджет. «Ты не захотел со мной сразу нормально поговорить, а теперь, когда тебе, наконец-то, захотелось что-то сказать, я должна выслушивать? Ну уж нет!»

И сразу же, наперекор своим мыслям, ответила на звонок.

– Вероника, пожалуйста, не вешай трубку. Нам действительно нужно поговорить. Не думай ничего плохого, прошу тебя. Где ты? Я сейчас буду.

Ника сказала.

– Никуда не уходи, я уже выезжаю.

Вероника сидела в замешательстве. Что вдруг случилось? Вроде бы, это у неё, беременной, должны шалить гормоны, и перепады настроения проявляться…

Теперь Вероника мысленно прокручивала в голове события вечера, стараясь отыскать причину такой сдержанной реакции Романа в квартире, и разгадать, почему он передумал и спустя час рвётся поговорить и все обсудить.

***

Роман подъехал к скверу, где сидела Вероника, через 20 минут после телефонного разговора. Остановился прямо напротив ее скамейки, хотя остановка в том месте была запрещена. Из машины Роман вышел с букетом красных роз, перешагнул через невысокое пешеходное ограждение, отделяющее проезжую часть от зоны отдыха, и направился к девушке.

Мужчина с букетом привлекал внимание прохожих. Люди оглядывались, улыбались.

Вероника тоже не могла сдержать улыбку.

Но, подойдя вплотную, профессор заговорил совершенно серьезно.

– Ника. Давай начнём наш разговор заново. Кажется, мы что-то упустили. – При этом мужчина попытался вручить девушке цветы.

Неожиданно для себя она обнаружила, что обычно едва уловимый аромат сейчас был ей крайне неприятен. Вероника, не взяв букета, непроизвольно отступила на шаг назад.

Роман не стал настаивать, а предложил присесть на скамейку, отложив отвергнутые цветы, и начал непростой разговор.

– Я вовсе не хотел тебя обидеть. То, что ты мне сказала за столом… это все правда?

Девушка снова автоматически заняла оборонительную позицию, улыбка исчезла с ее лица:

– А разве похоже на шутку? Роман Алексеевич, я поняла, что ребёнок вам не нужен. Не переживайте, никаких проблем вам я создавать не намерена.

– Так, стоп! Похоже, что мы вообще не с того начали. Ника, – мужчина едва заметно лукаво улыбнулся, – помнится, ты при свидетелях согласилась выйти за меня замуж. И поскольку теперь нам ничто не мешает сочетаться законными узами брака, предлагаю далее не откладывать и в ближайшее время подать заявление в ЗАГС.

Вероника, которая уже все сама за всех решила, была ошеломлена таким заявлением. Она не знала, что сказать. Радостно согласиться? Из упрямства – отказать?

– Вероника! – профессор заключил ее в объятья, прижимаясь своими губами к ее лбу. – ну, с чего ты взяла, что ребёнок мне не нужен?

Роман взял ее лицо в ладони, поймал глазами ее взгляд, и произнёс так четко, что сомнений не оставалось: он говорит совершенно искренне.

– Я люблю тебя. И буду любить нашего ребёнка. Никогда не думай иначе.

Он снова прижал ее к себе и прошептал на ухо:

– Ничего не бойся, все будет хорошо. Я рядом.

Вероника расплакалась. От обиды, что эти слова произнесены с таким опозданием, от облегчения, что она их всё-таки дождалась. От любви – к мужчине, что так нежно обнимал ее сейчас, и к зарождающейся новой жизни внутри неё.

Он утешал ее, гладя ладонью по волосам:

– Ну, что ты, милая моя, родная! Не плачь!

А она, пряча лицо у него на плече, не могла остановиться.

– Ром, почему ты сразу мне это не сказал? Почему позволил уйти?

Его лицо посуровело.

– А почему ты заговорила о том, что ребёнок не желанный и не нужный?

– Я думала, что так оно и есть. Что тебе не нужны лишние трудности… – она опустила глаза.

– Ты знаешь, у меня был ребёнок. Всего лишь один раз я был отцом, и это было огромное счастье, до тех пор, пока… не пришла беда и не уничтожила всю мою жизнь подчистую. Сегодня к этой новости я просто был не готов, понимаешь? Наверное, испугался.

– Значит, ты и теперь боишься?

– Боюсь. И ты будешь бояться, просто пока не осознала ещё. А как можно не бояться за собственного ребёнка? За ребёнка положено бояться – больше, чем за себя. Так устроен мир.

– Значит, ты не ответственности испугался?

– Нет! Не ответственности, не обязанностей и не лишних трат. Все это меня не пугает, в отличие от здоровья и счастья ребёнка.

Вероника успокоилась, но продолжала шмыгать носом. Роман предложил:

– Идём в машину, приведёшь себя в порядок, и у нас есть ещё одно важное дело.

– Какое? – изумилась Ника, вспоминая, что уже девятый час.

– Поедем к твоим родителям. Буду просить твоей руки. – подмигнул Роман, увлекая Нику в нужном направлении.

***

Ровно в девять Ника и Роман вошли в квартиру. Без предупреждения. Родители были этим удивлены, но ещё больше их изумила цель визита.

Роман перешёл к делу сразу после слов приветствия. Вероника стояла рядом с ним, у порога, не проходя внутрь квартиры.

– Александр Петрович, Ольга Анатольевна, прошу прощения за поздний визит «без звонка». Особые обстоятельства вынудили меня пойти на это. Наши с вами отношения не слишком гладко складывались, но с моей стороны нет совершенно никаких претензий на этот счёт: вами руководила забота о дочери, любовь к ней. Вы воспитали замечательного человека: ответственного, заботливого, трудолюбивого, честного – достоинства Вероники можно перечислять ещё долго. Мне немного жаль, что приходится говорить это не в торжественной обстановке, думаю, что в ближайшее время мы сможем это наверстать.

Александр Петрович, Ольга Анатольевна, я очень люблю вашу дочь и очень надеюсь, что вы одобрите наше с Вероникой решение вступить в брак. Думаю, что для вашей дочери было бы чрезвычайно важно получить ваше родительское благословение.

Ольга Анатольевна от волнения прикрыла рот ладонью. Она отлично понимала, с чего вдруг весь переполох, в отличие от отца Ники, которому она не посмела рассказать об утреннем разговоре с дочерью.

Теперь она смотрела на мужа в ожидании того, что он скажет. А тот, заподозрив неладное, вместо ответа спросил, обращаясь к Веронике:

– Я так понимаю, что со свадьбой мы торопимся?

Ника опустила глаза.

– Ну что, опозорила отца с матерью – довольна? – в сердцах бросил отец.

– Папа! – возмущённо воскликнула девушка, надеясь на совершенно другую реакцию на проникновенную речь Романа.

Но тот придержал ее за руку, предостерегая от ссоры. И ответил сам:

– Заявляю вам со всей ответственностью, что всю заботу о Веронике и будущем ребёнке я беру на себя. – Роман не проявлял ни робости, ни колебаний.

В этот момент ему его возраст и опыт играли на руку: он был на равных с родителями Вероники. Ему они бы не сказали: «Сопляк! Много ты в жизни понимаешь!»

Да и человек был не просто «с улицы», а с уже состоявшейся карьерой, с ученым званием. Он, действительно, мог позаботиться о Веронике и ребёнке, а не только красиво говорил.

Александр Петрович, прокрутив все это в голове, все же смягчился, поддаваясь обстоятельствам. Пусть это не совсем то, чего он бы желал своей дочери, но речь шла сейчас не о том, чего хочет он, а о том, чего хочет она сама.

– Ладно, будь по-вашему, – махнул он рукой. – Вас как: с иконами благословлять или на словах?

– Это на ваше усмотрение.

– Ну, что, мать, неси образа! – Александр Петрович повернулся к жене. У той глаза блестели от слез: единственная дочь замуж собралась.

***

А вот родители Романа Веронику приняли сразу как родную. Они жили в соседней области в загородном доме, и приехали только к свадьбе. Заранее представить им свою новую избранницу Роману не удалось. Но за то время, что они гостили у сына, успели пообщаться с Никой, и прониклись друг к другу взаимной симпатией. Они приглашали приехать погостить у них, когда будет возможность.