– К примеру, Ндблунга, – советует гид. – Звучит красиво и произносится легко.
Сам Мбонга, по его словам, у нкуенго «менеджер по связям», а отвезет меня к ним водитель, им оказывается говорливый маленький индус (с конца XVIII века на территории ЮАР проживает многочисленная индийская община).
– Радж Виджаи, – представляется он.
– Ндбл… блд… Ндблунга, – пытаюсь ответить ему взаимностью.
– Понимаю, – кивает Радж, внимательно всматриваясь в мое лицо. – Все называют себя по-местному. Но некоторых я узнаю все равно, их лица мелькают на ТВ и в Интернете.
В ответ на мои округлившиеся глаза, Радж терпеливо объясняет: лица тех, кого ему доводилось везти к нкуенго, он часто видит в разделах политических, экономических и светских новостей, иногда до поездки, но чаще после. К концу пути узнаю, что в племени, в одно из поселений которого я держу путь (всего на территории ЮАР насчитывается около сотни поселений нкуенго, некоторые из них кочуют), проводятся особые магические ритуалы, обеспечивающие контакт «клиента» с духами и возможность обратиться к ним с любыми конкретными просьбами. Причем чистоплотностью этих просьб аборигены, понятно, не интересуются. Подобные манипуляции в народе часто называют «вуду», но, на самом деле, вуду – религия, запрещающая черную магию. Тревожить духов с корыстной целью относится к религии вуду примерно так же, как снимать порчу в христианстве. Радж утверждает, что «выполняемость заказов» духами стопроцентная, поэтому к нкуенго обращаются сильные мира сего, которых волнует незыблемость их власти, положения и состояния. Первыми, как выясняется, дорожку к африканским колдунам проложили богатые янки. Но в племени их не любят: несмотря на круглые состояния, те частенько пытаются сэкономить на и без того небольшом вознаграждении. За американскими миллионерами потянулись европейские дельцы и артисты – эти платят, но пристают к женщинам нкуенго, а иногда и к мужчинам. Гомосексуализм, считающийся священным у некоторых других племен в ЮАР, для нкуенго неприемлем. Время от времени приезжают даже члены японского правительства, эти ведут себя очень почтительно. В 90-е основными клиентами местных колдунов стали «новые русские» и их жены. Сейчас русских меньше, но все равно они самые щедрые, да и обращаются к нкуенго только самые богатые – и не из-за расценок самих колдунов, просто дорога на самый юг африканского континента из России недешева. Сами же нкуенго просят за неделю, в течение которой отправляется культ для одного человека, всего 300 долларов, а иногда соглашаются на оплату сигаретами, спиртным и… российским шоколадом! Последний, правда, принимается только большими партиями и используется не по назначению – из него варят «ухучбо-дрого» – напиток для Гу, бога войны. Самые популярные «заказы» у духов – власть, богатство и, увы, расправа с конкурентами. Дамы тоже озабочены конкуренцией, но другого рода. По словам Раджа, был случай, когда одна особа потребовала у духов импотенции для своего олигархического, но гулящего супруга – а потом еще дважды приезжала, умоляя «отменить заказ». Но нкуенго предупреждают сразу: «заказанного» не вернешь. Помимо этого, для выполнения любого заказа у колдунов всего два условия: в племя принимается один человек на одну неделю или группа людей, но с одной задачей (этого требует и сам культ, и конфиденциальность), в течение этой недели клиенты должны четко выполнять все, что им скажут.
Затерянное среди саванны поселение нкуенго состоит из 15-20 глинобитных хижин, стоящих вокруг чисто подметенной земляной площадки. Неподалеку пасутся коровы, возле хижин суетятся голые черные дети и женщины с обнаженной грудью, наряженные во что-то вроде цветастых фартуков и в хитросплетения разноцветных бус на всех частях тела. При виде подъехавшей машины они что-то радостно кричат на своем языке. У некоторых женщин на шее нанизаны металлические обручи наподобие ошейника. Спрашиваю Раджа, почему у одних их очень много, у других меньше, а у кого-то нет вовсе? Индус объясняет, что количество колец на шее обозначает количество мужей у женщины. Оказывается, у нкуенго в ходу многомужество, но не единовременное, а в виде возможности менять мужей каждый год. Выбирать приходится, правда, только из соплеменников.
Радж провожает меня к хижине вождя племени – и прощается. Согнувшись пополам, пролезаю сквозь бамбуковые занавески в темное, приторно пахнущее какими-то специями жилище вождя. Он сидит на каком-то насесте в глубине хижины, уставившись в потолок из пальмовых листьев – иссиня-черный как африканская ночь и довольно моложавый. При моем появлении вождь нкуенго даже не поворачивает головы, я тоже молча, опускаюсь на какой-то пень, торчащий из пола хозяйской «квартиры». После чего вождь расплывается в белозубой улыбке и заявляет по-английски:
– Теперь я тебя вижу, Ндблунга! – и тут же поясняет, что это дословный перевод местного приветствия. Оказывается, в противоположность «белому» этикету, у нкуенго вошедший не должен возвышаться над хозяином, ему нужно как можно быстрее сесть – только тогда с гостем поздороваются. Нкуенго, обращаясь к старшему в роду, всегда опускаются на корточки.
Вождя зовут Вокухамба, он холост (негоже, чтобы он ходил по рукам соплеменниц, как простые смертные мужчины нкуенго). Первым делом Вокухамба получает от меня три бумажки по сто долларов и долго разглядывает каждую из них на свет, льющийся в маленькое круглое отверстие в потолке.
Затем вождь посвящает меня в «меню» магических услуг, а заодно объясняет, с чем связан каждый из ритуалов. Выясняется, что духи могут выполнить как простые желания, коими нкуенго считают помощь в похудении, оздоровлении и обучении – например, наукам или искусству, так и сложные, как привлечение власти и богатства. «Простые» желания осуществляются с помощью ритуальных танцев и дополнительных затрат не требуют. Задания же посложнее потребуют заклания девственной телочки и испития «клиентом» ее крови (в этом случае придется выкупать у племени корову). А вот для наказания врага финансовыми проблемами необходимо «подарить вождю ночь любви с белой женщиной». К счастью, наказывать никого мне не требуется, поэтому останавливаюсь на трех просьбах к духам, от которых другим никакого вреда: хочу похудеть, получить прибавку к зарплате и стать востребованной в качестве писательницы. Вокухамба кивает и говорит, что в 300 долларов мои представления о счастье вполне укладываются.
Меня селят в отдельную хижину, где мне предстоит провести последующие семь дней. Конечно, оставаться наедине с диким народцем жутковато, несколько успокаивает лишь слова Раджа, что некоторых «клиентов» показывают по ТВ и после визита сюда. Ко мне приставляют Абделе – тинейджершу-нкуенго, сносно владеющую английским. Она поясняет, что лучшими колдуньями у нкуенго считаются девственницы 14-15 лет, чей дар перешел к ним по материнской линии, а это как раз Абделе и есть. Беспокоюсь, что меня попытаются вырядить в набедренную повязку, как у всего племени, но нкуенго, на мое счастье, не страдают показной первобытностью. Деревянный топчан в моей хижине даже снабжен матрасом и антимоскитной сеткой, а у входа в жилище висит рукомойник. К моему ложу прилагается стеганое одеяло (по ночам тут прохладно), но в санитарных целях укрываюсь махровым полотенцем, привезенным с собой.
Саванна, все ночи полные огня
Дни, как я скоро обнаруживаю, здесь похожи один на другой как две капли воды (Абделе говорит, что в этом есть некий магический цикл), а вот ночи «в гостях» запомнятся мне надолго… В первую ночь я дрожу от чьих-то душераздирающих воплей. Мне представляется, что это нкуенго справляют кровавый шабаш с обильными жертвоприношениями. Но наутро узнаю, что так «плачет» гиена. Во вторую мне кажется, что воют львы, но утром Абделе уверяет, что эти страшные хищники, к счастью, мигрировали в другую часть саванны, а так, не сдерживая эмоций, местные пары занимаются любовью. Третьей ночью я уверена, что не могу уснуть от звуков плотских утех, но с утра выясняется, что это одна женщина-нкуенго избила своего мужа, застав его в хижине у другой. Следующей ночью я подскакиваю от громкого шороха, раздающегося прямо возле моей лежанки. В ужасе схватив с пола фонарь, вижу в его свете огромного бабуина (вид обезьян, живущих в Южной Африке) и истошно кричу. Прибегают нкуенго и выгоняют незваного гостя палками. Мне говорят, что бабуина бояться не надо: просто у него сейчас брачный период и ночами ему не спится. А как-то мне снится нестройный мужской хор, исполняющий до боли знакомую «Таганку, все ночи полные огня». Высовываюсь из-за занавески и понимаю, что это не сон: возле моей хижины тусуется группа вдребезги пьяных лысоватых мужичков с солидными брюшками. Лицо одного из них, с ополовиненной бутылкой виски в руках, в темноте кажется мне знакомым. Но он меня не только не узнает, но даже принимает за местную:
