– Шлемы в вещкапсулы!
Строй зашебуршал обмундированием – на весу упаковать шлемы в заплечные ранцы сложновато, не у всех он еще туда влезал – но служивые справились. Взводный брезгливо наблюдал за непривычным, неловким, суетливым шевелением подчиненных: где слаженность, отточенность телодвижений? Раззявы…
– Взвод! Следуем в расположение своим ходом!.. Отставить базар! Вся техника временно вышла из строя… да, вся! Тихо!!! Для особо любопытных говнюков могу сообщить: нет, это не повстанцы, скорее всего, активность здешнего светила, на него…
При этих словах все как один посмотрели на солнце, и с воплем отвернулись, закрывая глаза ладонью.
– …не смотреть!!! Придурки!!! Смир-рно! Нале-во! Шагом марш! Ушлепки…
Протирая слезящиеся глаза и сослепу натыкаясь на таких же дезориентированных вояк, взвод двинулся мимо уныло ткнувшейся в обочину платформы с дремлющим за рулем водилой. Кабину он, видать, по инструкции запер – вручную.
Задохнется ведь, дурень.
Через шесть часов показались вожделенные ворота с маявшимися бездельем часовыми – при появлении колонны они отлипли от затененной стены и пулей заняли свои места согласно уставу. А может, это и показалось в палящем мареве – солнце и не собиралось сползать с небосвода. Чокнутая планета! Паскудное солнце, треклятая жара. На ползущее по дороге воинство нельзя было смотреть без содрогания – в первый же час полвзвода натерли ноги, еще через час один грохнулся в обморок. Ну и так далее – привалы под конец взводный делал каждые пятнадцать минут. Слишком поздно он сообразил, что солдат нужно раздеть, потом – что прикрыть им голые черепа, потом – что хорошо бы экономить воду… По косвенным признакам, в прибывшем воинстве каждый давно мечтал умереть – по крайней мере, пасть бездыханным – и ничуть этого не стеснялся. А более остальных грезил о вечном покое сам взводный: по пути не раз колонну обгоняли более ретивые отряды – поджарые, накачанные, с полной экипировкой – следовавшие в том же направлении, и на вяло шевелящихся полумертвых хозяйственников нередко смотрели со снисходительной жалостью.
Крит плохо запомнил собственно прибытие – вскипевший мозг напрочь не желал ни соображать, ни что-либо отслеживать. Сослуживцы падали вповалку на жухлую траву прямо за воротами, еле дыша, кряхтя и охая. Подниматься и изображать из себя живых мало кто собирался в ближайшие часы, однако, повалявшись всего-то минут десять, Крит вполне пришел в себя. Мысли, спотыкаясь и буксуя, снова начали колобродить в пустой голове – и тут до него наконец дошло, что он увидел перед воротами. Ну, что это была не военная база, а какой-то разогнанный детский садик – еще ладно. Что за садик, почему именно детский – тоже ладно, нарисованные повсюду улыбающиеся зверюшки просто добавят ситуации идиотизма. Но часовые! Охрана периметра всегда была прерогативой автоматики: дронов, датчиков, силовых полей и прочих мобильных наворотов, их просто следовало толково расположить и настроить. А тут… самим? Караулить? Ходить, смотреть, слушать? Стрелять… кстати, лучевики тоже должны накрыться, чем стрелять? Нечем, в любом оружии автоматики не меньше, чем в их комбезе. Опять мотыги? У часовых он оружия не заметил, да и не пялился он тогда на них…
Вскоре их разместили в каком-то корпусе, и Крита едва на ходу не сморил сон, когда он увидел вожделенную койку. Взводу дали два часа на отдых – большая часть вырубилась сразу, остальные нашли в себе силы мало-мальски ополоснуться. Вернее, смочить сгоревшую шкуру да саднящие мозоли. Допотопные краны в душевых работали, но Крит с сослуживцами несколько минут исследовали древний механизм, прежде чем догадались как он функционирует. Вдали изредка звучали какие-то хлопки. Из комбезов пыль выбивают?..
Растолкал их взводный – но не свой, злющий как черт, а уже другой, веселый.
– Подъем, дохляки!
После отказа электроники приказы выполнялись не так резво, как всегда – этот же вообще нехотя, даже с жиденькими проклятиями. Встань, оденься, обуйся, причешись, застегнись – морока…
– Становись… Взвод! Вешайся! Отставить, это шутка! Вы четверо, – взводный ткнул рукой, – на кухню! Кратт, отведи. Остальные – за мной!
В расположении остался лишь мирно сопящий взводный с сожженной кожей головы и плеч. Ему-то что – сдал личный состав и свободен, пока команда не поступит. А от кого она поступит, если связи нет… Похоже, вообще ни у кого понятия нет, что тут происходит.
Метров через сто взвод дошел до грузовой платформы – она сюда доехать успела.
– Стой! Четверо – вон тот ящик.
Когда ящик достали и открыли, раздался общий вздох изумления. Оказывается, у Империи на любые планетарные фортели имелись ответные меры. Взводный достал из ящика… наверное, оружие. Показал.
– Это карабин, – руки его замелькали, – патроны… магазин… затвор… спуск.
Раздался громкий хлопок, все вздрогнули. Из кабины вылез заспанный солдатик, в руке он держал перевязанную стопку бумаги с нарисованным улыбающимся зверьком. Сел на край ящика, откинул первый лист, взял невзрачную палочку. Видимо, пишущую.
– Фамилия… Бери, чего стоишь… пять патронов себе отсчитай… следующий… фамилия…
Карабин оказался тяжелее лучевика. Вдвое тяжелее, если не втрое! Длиннее, уродливей и тщедушней. Непрактичный. Крит заглянул в дуло. Взводный тут же рявкнул, и Крит пристыженно повесил оружие на плечо, снова без напоминаний встав в строй. Ну да, лишишься глаза в последний день службы… кстати. Он отправил импульс-запрос взводному, чертыхнулся и решил подождать. Успеет еще сообщить, взводный сейчас следит, чтоб никто себе ничего не отстрелил. Позже подойдем, спросим.
Пару часов они упражнялись с оружием, потом им начали объяснять, как ходить в караулы. Бред. Каменный век. Фантасмагория с нарисованными зверятами. Че тут охранять, куда, зачем, от кого?.. Нереальность и усталость лишали сил, ноги ломило. Да вообще все тело ломило. Саднил сгоревший череп под кепкой – кепки им выдали тут же, с этой же платформы. Она из позапрошлого века сюда приехала? Козырек идиотской шапки невольно притягивал взгляд, заставлял коситься. Под ремнем карабина зудело сгоревшее плечо, очень хотелось прилечь.
Солнце наконец угомонилось, жара начала спадать. Их четверых привели на место, остальных погнали на другие объекты. У караульщиков тоже, оказывается, был устав, объемом в две страницы, и он – читай, не читай – абсолютно не запоминался. Старший, видимо, уже привыкший, сумел втолковать новобранцам кое-какие азы и накидал список очередности смен. Первый обход нескольких десятков припаркованных платформ Крит прошел в паре с незнакомым увальнем, прибывшим сюда раннее. Два часа сна. Опять упражнение с карабином, опять обход. Сдать оружие: снять магазин, передернуть затвор, спуск, подсумок под матрац… Сон. Бодрствование. Принять оружие: магазин, патрон в патронник, на плечо… Обход. Про свой дембель Крит совершенно забыл, двигаясь как обдолбанный торчок. Сон. Обход. Сдал, принял. Обход…
В сгустившихся сумерках он шел в караулку. Ноги болели, сон перестал зависеть от состояния – спал он даже сейчас, вяло перебирая ногами. Подошел к столу, где снуло сидел начкар – такой же несуразный термин, как патрон в патроннике. Сдернул карабин, встал напротив, передернул затвор, нажал спуск.
Выстрел оглушил его. Кепка слетела, зачесался нос. Растерянно хлопая глазами, Крит все не мог проморгаться. Вскочившие с коек обложили трехэтажным и снова завалились спать. Что орал ему начкар, Крит почти не слышал, не все ли равно? Магазин не отстегнул? А надо было?.. Поднял кепку, глупо ухмыльнувшись ковырнул дырку в козырьке, и пошел в койку.
– Стоять, солдат! Шагом марш в расположение! Дорогу найдешь? – Крит помотал головой. Его даже проводили.
Солнечный луч протиснулся сквозь занавески и беззастенчиво ткнулся в правый глаз. Крит сонно поморщился и перевернулся на бок. Без толку, сон уже прошел. Вяло вспоминая, когда последний раз он просыпался без будильника, Крит переместился в сидячее положение. Будильник у них вживлен под кожу, и каждый раз программировал его взводный, дистанционно. В назначенную секунду левая рука начинала зудеть, казалось, что ее совали в муравейник. Из-за этого у доброй половины первогодков руки расчесывались в кровь. А тут благодать, он наконец выспался. Хорошо, что электроника накрылась – хоть какая-то польза.
