«Оком Эллады» называли древние греки Афины — центр культурной и политической жизни всей страны. Давайте перенесемся мысленно в яркое солнечное утро 334 года до нашей эры, когда в Пирей — афинскую морскую гавань только что вошла длинная и черная от покрывающей ее смолы триера. Так назывались суда с тремя рядами весел по борту и косым парусом на единственной мачте. Пока матросы убирали снасти, на берег, сопровождаемый рабами, сошел пассажир. Небольшого роста, скорее тщедушный, он даже не привлек внимания портовых зевак. Тем более что новоприбывший и не молод. Время расцвета — акмé, — которое, как считали древние греки, наступает у мужчины в сорок лет, для него давно миновало. Редкие волосы и колючий, пронзительный взгляд делают его облик даже неприятным, особенно когда небогатая растительность на лице открывает его тонкие губы, вечно змеящиеся в насмешливой улыбке. Правда, выступает он важно и одет в белую тогу с синей каймой; это значит — человек с достатком…

Примерно так мог выглядеть великий древнегреческий философ Аристотель, когда после битвы при Херонее, решившей судьбу Греции, вернулся в Афины.

Здесь, неподалеку от гимнасии, посвященной Аполлону Ликейскому, философ купил землю и в парке, среди деревьев и цветов, в нескольких зданиях организовал школу. Позже она стала называться Ликеем. По вечерам Аристотель читал лекции для всех желающих. Он учил риторике, разбирал вопросы политики и этики, отвечал на вопросы о феноменах природы. По утрам, окруженный избранными учениками, он прогуливался по дорожкам своего сада, вел дискуссии и пояснял наиболее запутанные вопросы логики и метафизики.

Рассказывают, что порой в полдень раздавался стук в ворота. Рабы-привратники впускали гонцов от прославленного полководца Александра Македонского. Для афинян это был враг, а для Аристотеля — ученик, воспитанник, которым он гордился. Что же привозили гонцы? Послания? Вряд ли. Никаких писем от полководца к философу не сохранилось. Скорее — подарки. Именно благодаря им в Ликее Аристотель собрал великолепную библиотеку и настоящий музей. Невиданные растения, шкуры животных и просто диковинки из разных стран заполнили его комнаты. Откровенно говоря, большинством своих трудов по естественной истории Аристотель в немалой степени обязан этим коллекциям. Не зря он учил, что настоящий философ и в капле должен уметь видеть отражение целого мира.

Но чего стоят все эти диковинки, если в движении обыкновенного камня больше тайн, чем во всех экспонатах. Бросьте камень вверх, бросьте вбок. В любом случае он упадет на землю. А почему? В чем причина падения? Какая сила притягивает вообще все тела к земле?.. Да и одна ли земля притягивает? Вот, например, среди диковинок геркулесов камень. Платон уверял, что поэт Еврипид дал камню название «магнит». То ли по провинции Магнезии, населенной магнетами (геркулесовы камни в изобилии встречались там), то ли по имени пастуха-волопаса Магниса. Говорят, он первым заметил, что гвозди сандалий и железный наконечник пастушеского посоха прилипают к этим камням. Но не в том суть. Почему магнит притягивает к себе именно железо, и только железо, а прозрачный солнечный камень, драгоценный электрон, будучи натерт, привлекает к себе любые легкие частицы?.. Почему, почему, почему???

Первые натурфилософы хотели сразу проникнуть в суть первопричин. А между тем причина притяжения и его механизм и в наши дни представляют для ученых определенного рода загадку, даже с позиций квантовой теории, призванной объяснить, как иногда кажется, необъяснимое. Древние философы, желая охватить единым взглядом всю картину мира, строили, естественно, упрощенную модель. А чтобы скрепить ее, вводили различные допущения.

Так, одним из допущений сначала у Платона, а потом и у Аристотеля была идея о целесообразности. Платон учил о сознательной, целенаправленной душе мира. Аристотель выдвинул понятие о целесообразности природы. Другим допущением явились идеи о наличии у природы цели, а значит, и о жесткой предназначенности каждой вещи, каждого предмета и даже живого существа. Только так мир Платона и Аристотеля становился гармоничным, только так он мог сохранить свою целостность.

В мире Аристотеля каждая вещь должна была знать свое место. Сдвинутая с него, она в естественном движении стремилась вернуться и занять его снова. Вот почему камень, подброшенный в воздух, стремился вернуться к породившей его земле, а огонь, имеющий обиталище в небе, мечет свои искры вверх. Все имеет свое место, свое предназначение. Камням — лежать на месте, пару — подниматься вверх к облакам, дождю — падать вниз, чтобы соединиться с водами. А к чему предназначены птицы? Конечно, чтобы летать. Рыбы — чтобы плавать… Кошки — ловить мышей. Мыши… Так же и солнечный камень электрон, предназначен притягивать мелкие тельца, а магнит — железо…

Все взаимодействия вещей в мире выводил Аристотель из цели, из конечных причин, из того, к чему они предназначены…

Кем предназначены?.. Тут его материалистические позиции не выдерживали. Слишком мало еще люди накопили знаний. И в исходную точку бытия приходилось вводить богов как первопричину всего. Без них было пока не обойтись.

А как быть со странным свойством магнита, свойством притягивать железо? Какое предназначение может управлять этим явлением? Какую силу нужно положить в основу такого притяжения?

«Сила магнита передается от железа к железу подобно тому, как вдохновение музы передается через поэта его рассказчику и слушателю» — так говорил Платон. Аристотель во многом не соглашался с учителем, но другого объяснения не было и у него. Подобно древним философам, Великий Стагирит (как называли Аристотеля, уроженца Стагира) вынужден был считать магнит и янтарь предметами одушевленными. В скрытой душе их и заключалась якобы притягательная «любовная сила».

Двенадцать лет учил Аристотель в афинском Ликее, писал ученые труды и собирал коллекции. Александр воевал. Неожиданно пришло известие о смерти Александра. Молодой полководец, вернувшись из тяжелого индийского похода в Вавилон, заболел и умер. Афины возликовали.

Полные ненависти к покорившей их Македонии, ко всему, что было связано с именем Александра, афиняне обвинили Аристотеля в «нечестии». Такое же обвинение в свое время было предъявлено Сократу — и тому пришлось выпить яд. Скорее всего, аналогичная судьба ждала и Аристотеля. Но если Сократ отказался покинуть город, то Аристотель поступил благоразумнее. Он передал школу своему ученику Теофрасту и, заявив: «Я не хочу допустить, чтобы афиняне совершили новое преступление против философии», бежал в Халкиду на Эвбее, где было его имение, полученное еще от матери.

Правда, уже в следующем году философ умер. Одни биографы утверждали, что от болезни желудка, другие намекали на отравление.

«Золотом севера» называли жители Средиземноморья загадочный солнечный камень — электрон. И это было правильно. Потому что ни одна из стран, лежащих в благодатном теплом климате, не могла похвастаться собственным янтарем. Оттого так и ценили его в древнем мире, считая порой дороже золота… «За самую маленькую фигурку, изготовленную из него, платят римляне больше, чем за живого здорового человека».