– Ну ты погляди, лёгок на помине, – воскликнула Долли. – А ты-то что тут делаешь? Разве я тебя вызывала?

– Нет! – ответил Кнапс. – Проклятье, Долли, я так взбешён, того и гляди взорвусь.

Кнапсу пришлось пригнуть голову, чтобы не удариться о дверную притолоку. Он сердито протопал мимо Долли в кухню и, увидев Эмму, выдавил из себя слабую улыбку.

– О, Эмма, привет! Снова в наших краях?

– Батюшки! – Долли придвинула ему стул. – Ты же красный, как варёный рак. Что случилось?

Доктор Кнапс опустил на пол врачебную сумку и попытался разместить под столом свои длиннющие ноги. Однако между столькими собачьими мордами там попросту не нашлось места.

– Может быть, вы хотите кофе? – спросила Эмма.

– Что? Да, с удовольствием. – Ветеринар снял и протёр очки.

– Ну давай, выкладывай! – Долли согнала со своего стула кошку и присела. – Кто тебя так разозлил?

Кнапс пригладил растрепавшиеся волосы.

– Ты же знаешь, я каждое утро выезжаю в усадьбу Клипербуша, – начал он, – чтобы присмотреть за его кобылой, которая стоит в своей конюшне одна-одинёшенька. Я уже который день жду, когда же его племянник в конце концов удосужится заглянуть в усадьбу и решить, что будет с животным. Других-то наследников, видно, нет, если он единственный живой родственник.

– Мне тоже так представляется, – согласилась Долли. – Пусть Клипербуш и не особенно жаловал своего племянника, а всё-таки это сын его любимой сестры.

– Негодяй он, вот он кто! – закричал доктор. – Знаешь, что говорит мне этот субъект сегодня утром, когда я наконец-то встречаю его в усадьбе? – Кнапс с такой силой хлопнул ладонью по столу, что какао Эммы опять расплескалось. – Что он уже звонил скотобою! Что ты на это скажешь?!

– Очень на него похоже, – покачала головой Долли. – Я этого племянничка встречала у Клипербуша пару раз, и с меня вполне хватило. Его ведь, кажется, Альбертом зовут?

Доктор кивнул.

– Альберт Гансман. Ты представляешь? – Он наклонился над столом. – Я этому типу объясняю, что животное абсолютно здорово, что оно ещё по меньшей мере лет десять проживёт и чтобы он отдал его кому-нибудь на попечение, если сам о нём заботиться не может. Тут он ухмыляется мне в лицо и говорит: «Забойщик платит мне триста марок, а всё остальное стоит моих денег». Вот и весь его ответ!

– Ты пей свой кофе, – посоветовала Долли. – Это успокаивает. Отчего бы ему не попытаться продать кобылу, раз он так гонится за деньгами? Ведь она ещё вовсе не старая.

– Старая не старая, но ты же знаешь, как она выглядит! – Доктор Кнапс отхлебнул глоток кофе, сваренного Эммой, и его передёрнуло. – Гром и молния, какой крепкий!

– Да, Эмма варит шикарный кофе, – заметила Долли, – ложка стоит.

– Миссисипи… – Доктор сделал ещё один, очень осторожный глоток. – Быть может, для Клипербуша Миссисипи и была красавицей. Но ведь она, как ни крути, а вся в полосках, словно зебра, – с тех пор как угодила тогда в колючую проволоку. Кроме того, у неё плохие зубы, потому что Клипербуш вечно кормил её шоколадом. Даже этот Гансман понимает, что такую лошадь никто не купит. Нет, он отдаст Миссисипи на скотобойню.

– Да как же так! – воскликнула Эмма. – Ведь можно же против этого что-то сделать!

Долли вздохнула.

– Даже и не знаю что, дорогая.

Доктор Кнапс поглядел на Долли поверх своей чашки.

– Ты не могла бы с ним поговорить?

– А-а, вот почему ты здесь, – протянула Долли.

– Ну пожалуйста, Долли! – Доктор Кнапс изобразил на лице свою самую милую улыбку. – Сходи к племяннику Клипербуша и предложи ему взять Миссисипи на попечение. Бесплатно. Ещё сегодня. Этот подонок… – Он бросил смущённый взгляд на Эмму. – Прости, Эмма. Этот… эм-м… человек торопится вернуться в город. Уломай его, ты же по этой части мастерица. Пусть отдаст тебе лошадь.

– Не знаю. – Долли разрезала ещё одну булочку и густо намазала её вишнёвым вареньем. – Ещё одну собаку или, там, кошку, сам же знаешь, можешь привести сюда в любое время. Но ещё одну лошадь? – отмахнулась она. – Нет, Кнапс, как мне ни жаль… Альдо и так уже меня разоряет, о счетах от ветеринара и говорить нечего.

– Но расходы я беру на себя! – вскричал доктор. – Я тебе всё оплачу. И мои врачебные услуги тогда, естественно, тоже будут бесплатными.

Он с обидой взглянул на Долли.

– Мне же не впервой довольствоваться парой куриных яиц, верно?

Долли ничего не отвечала. Просто сидела и чертила ножом по столу невидимые узоры.

– Ну пожалуйста, бабушка! – взмолилась Эмма. – Альдо наверняка бы обрадовался.

– Теперь ещё и ты вмешиваешься! – пробурчала Долли. – «Бабушка»! Если она вот так говорит, то уже всё равно поздно, – простонала она. – Держу пари, кобыла жрёт одну икру, потому что Клипербуш её настолько избаловал. Но это, собственно, уже не моя печаль. Всё ведь будет за твой счёт, Кнапс.

– Даю честное слово! – Лицо доктора до ушей расплылось в сияющей улыбке. – Я знал, что ты мне поможешь.

– Да что ты говоришь? Радуйся, что Эмма тебя поддержала. И что у меня слабость к животным, которые никому не нужны. Хорошо. Когда нам за нею съездить?

Кнапс вскочил. Так стремительно, что ударился коленями о стол.

– Прямо сейчас! Я отвезу вас.

– Ладно, ладно! – Долли тряхнула головой. – Погляди на него, Эмма. Он такой же чокнутый, как я. Даже трёхногую корову – и ту бы ещё попытался от забойщика спасти.

– Ну что ты! – Ветеринар взял свою сумку и смущённо поправил очки. – Как-никак, мы же с Клипербушем каждый вторник в карты играли, и я знаю, как он был привязан к Миссисипи. Я должен сделать это ради него. И потом, ни одной лошади не место в колбасе.

– Свинья тоже не стала бы утверждать, что мечтает попасть в колбасу, – возразила Долли и со вздохом встала. – Ну ладно, ребята, поехали. Пока я не передумала. Осторожно, Кнапс, пригни голову!

Но доктор уже врезался в притолоку.

Старый Клипербуш был в деревне человеком далеко не бедным. Его дом был самым большим на всю округу, а на прилегавшем к нему участке земли смогли бы уместиться все тридцать пять домов деревни. Несмотря на это, после его смерти в конюшнях осталось только одно-единственное животное – Миссисипи.

– А почему у него, собственно, была всего одна лошадь? – спросила Эмма по дороге к усадьбе.

– Всех остальных он пережил, – объяснил доктор, – или продал.

– Продал? Как же так? – Эмма выпихнула Джерри из кармана своей куртки. Уговорить его с Томом остаться дома не удалось, так что теперь Эмма сидела на заднем сиденье с двумя собачьими мордами на коленях.

– Да просто Клипербуш в очередной раз собрался эмигрировать, – ответил доктор. – В Америку. Это была его заветная мечта. Каждые семь-восемь лет он продавал своих животных, собирал два огромных чемодана, со всеми прощался – а потом всё-таки оставался. За две недели до его смерти опять началось: Клипербуш продал лошадей, коров, кур и даже кое-что из мебели. И только с Миссисипи расстаться не смог. В его глазах ни один человек не был достоин этой кобылы. Уже и чемоданы его стояли собранные рядом с кроватью, а Миссисипи по-прежнему была у него. Н-да, а потом Клипербуш взял да и упал замертво.

Кнапс остановил машину на обочине.

– Так, я вас здесь высажу. Будет лучше, если этот тип не увидит мою машину. Сегодня утром мы здорово накричали друг на друга.

– Вот как! – Долли посмотрела на него и покачала головой. – Об этом ты нам вовсе ничего не рассказал.

– Мне было неловко признаться, – пробурчал доктор. – Но этот тип просто вывел меня из себя. Как бы там ни было, желаю, чтобы тебе повезло больше!

– Кривая вывезет! – бросила Долли в ответ.

Только она вышла из машины, как Том и Джерри собрались прыгнуть следом, но Долли захлопнула дверь у них перед самым носом.

– Вот что, Кнапс, собак мы оставим с тобой, – сказала она. – Мои бедные нервы не выдержат избалованную клячу и двух сумасшедших собак за раз. К тому же они с большей охотой прокатятся в машине, чем будут тащиться за нами по дороге. После просто завезёшь их обратно ко мне, идёт?