– Батюшки, Эндер! – Петтифер поднялся с колен и отряхнул сажу с брюк. – Ну зачем так завышать его ожидания?

Мальчик поднял голову и с трудом прошептал: “Здрасьте”. Его так трясло, что плед колыхался, точно парус во время шторма. Вблизи, с опущенным капюшоном, можно было как следует разглядеть его лицо. Карие глаза, маленькие, впалые, близко посаженные, акцентировали стройную колонну носа, опрокинутую мягкими волютами вниз. У него была привычка держать рот приоткрытым – мой отец называл это “ленивая челюсть”, – а кончик языка чуть высовывался, придавая губам влажный блеск. Темные волосы легко ложились на пробор, как страницы Библии, раскрытой посередине, челка, по подростковой моде, шторками обрамляла лоб, прикрывая родимое пятно слева. Пожалуй, он был ниже большинства сверстников, но благодаря широким, покатым плечам подносчика кирпичей выглядел взрослее.

Я первая с ним заговорила. Остальные чуть поодаль застыли в нерешительности. Мы почти разучились общаться с посторонними.

– Ну и прогулочка, да? У тебя, наверное, ноги отваливаются. Ты садись. – Почему-то, вместо того чтобы протянуть ему руку, я вскинула ладонь, как вождь Сидящий Бык. – Я Нелл. С двумя “л”. Приятно познакомиться.

Все еще дрожа, он кивнул.

– Устраивайся у огня. Вон как он разгорелся. Мигом согреешься.

Мальчик подошел к камину. Скинул плед, широко расставил руки и ухватился за каминную полку, впитывая тепло. Сзади казалось, будто он поддерживает стену.

– Два джентльмена справа – это Петтифер и Куикмен. (Они помахали, но мальчик стоял к ним спиной и, похоже, меня не слушал.) А вон там, у окна, Маккинни. Мы с ней живем здесь уже… Ой, даже говорить стыдно.

– Не так давно, как я, – вставил Эндер с порога. – Я уже с белыми волосами.

Он пригладил усы и довольно каркнул.

Мальчик не двинулся с места.

– Пожалуйста, – пробормотал он так тихо, что его голос едва был слышен за потрескиваньем огня, – дайте мне минутку… – Он схватился за живот, и мы на всякий случай отпрянули. Сделав глубокий вдох, он продолжил: – Просто чтобы оттаять. Я все еще пальцев ног не чувствую. – Он повернулся спиной к огню, сияющий силуэт. Зажмурившись, он втягивал воздух носом и выдыхал ртом, губы в трубочку. – Вы рассказывайте… Мне просто нужно… немного отойти…

– Конечно, – сказала я и, присев на диван, переглянулась с Маккинни. Мы обе пожали плечами. – Директор попросил нас тебя встретить. Он подумал, раз мы все тут знаем и говорим с тобой на одном языке, с нами ты быстрее освоишься. Приятно, когда есть с кем поболтать. Он сам хотел ввести тебя в курс дела, но…

Фуллертон по-прежнему глубоко дышал. Понял ли он хоть слово?

– Ему пришлось ненадолго покинуть остров, – продолжала я. – Наверное, приводит в порядок твои бумаги на случай, если ты захочешь тут задержаться. Так что, боюсь, мы всего лишь замена. Но не волнуйся: с тобой обращаются как с любым другим.

Тут подал голос Петтифер:

– Вообще-то раньше мы вот так вот не расстилали красную дорожку. Ни для кого. – Он прочистил горло, будто ожидая, что намек, крывшийся в этом звуке, побудит мальчика заговорить. Но тот ничего не ответил, и Петтифер оскорбленно скрестил руки на груди. – Вот теперь я ощущаю всю прелесть филантропии.

– Оставь его, – сказала Маккинни. – Он только приехал, а мы его уже обступили.

– Да нет… – выдавил мальчик. – Говорю же, я просто замерз. – Он открыл глаза и обвел нас взглядом. – И я ценю ваше дружелюбие, честно. Но я сюда не за друзьями приехал. Я просто хочу переодеться и отдохнуть, и как-нибудь потом мы можем вместе поужинать. Такие ведь тут порядки? Мне сказали, меня оставят в покое.

Куикмен закусил трубку и ухмыльнулся.

– По сути, да. Ужин начинается после звонка. Едим в столовой, таковы правила. Хочешь, мы займем тебе место. – Он взглянул на мальчика, прищурив глаза, – слушает ли тот его. – Конечно, есть и другие правила, но самые важные тебе, наверное, уже объяснили. А остальное узнаешь по ходу дела. Или у директора спросишь. Когда он, кстати, вернется?

– Через три дня, – ответил Эндер.

– Ну вот.

Фуллертон растерянно заморгал. Заправил волосы за уши.

– Ладно, пусть Эндер проводит его в домик, – сказала я. И, взглянув на мальчика, добавила: – Нас попросили рассказать тебе, как тут все устроено, ответить на вопросы и тому подобное. Но, если хочешь, мы предоставим тебя самому себе. Если что-нибудь понадобится, мы будем поблизости.

– Нас легко найти, – сказала Маккинни. – Мы всегда где-нибудь есть.

– Хорошо, спасибо, – сказал мальчик. Он подобрал с пола плед и принялся изучать полки над камином. – А эти книги можно брать?

– Некоторые можно, – ответил Петтифер. – А вот до “Леди Чаттерлей” тебе надо еще дорасти. – Он покосился на нас, но его шутку никто не оценил.

– Странно, что-то я ее здесь не вижу. – Мальчик невозмутимо скользнул взглядом по книжным корешкам. – Принесете, когда страницы подсохнут?

Петтифер вспыхнул:

– Фу, какая гадость!

– Так, ладно, – вмешался Куикмен, – пора за работу. – Похлопав Петтифера по плечу, он направился к двери. – Отложим это на потом.

Я встала и с улыбкой обратилась к мальчику:

– Приятно видеть юные лица.

Он лишь кивнул.

Петтифер махнул рукой в сторону камина:

– Пусть догорает. Или можешь подкинуть дров, они на первом этаже. Сам решай.

– Ага, спасибо.

Уходить нам не хотелось. Не только из-за того, что мы нарушили данное директору слово, но и потому, что все в мальчике сбивало с толку. Мы не привыкли жить с угрюмыми подростками. У него была очень современная манера держаться, которую мы никак не могли расшифровать. Он был неудобным в самом захватывающем смысле слова – как знакомая комната, изменившаяся после перестановки мебели. Он оживил нас, вытряхнул из привычного уклада, причем без малейшего труда. Конечно, мы не могли предвидеть, как сильно он повлияет на следующий этап нашей жизни. В эту первую встречу, сам того не желая, он как будто ослабил наши болты, а медленное течение дней довершило его работу.

Мы двинулись к выходу, но на пороге Куикмен обернулся, положив руку на дверной косяк:

– Слушай, Фуллертон, у тебя случайно табака не найдется? Мне для трубки, но могу и сигарету распотрошить.

Взгляд мальчика наконец-то потеплел. Рот его был приоткрыт, кончик языка прошмыгнул по зубам. Он достал из кармана джинсов смятую пачку сигарет, какая-то турецкая марка, и кинул ее Куикмену.

– А я вас узнал, – сказал он. – Мне так кажется.

– Ну, не обессудьте, – вежливо ответил Куикмен и прижал сигареты к груди. – Спасибо. – Он потряс пачку, но шороха не последовало. Вынув фольгу, он сжал коробочку в кулаке. – Не буду врать: мой дух сломлен.

И мальчик наконец улыбнулся.

Хейбелиада, как нам сказали, находится в двенадцати милях от Стамбула и входит в группу островов, именуемых Истанбул адалары, уступая по величине лишь соседней Бююкаде. На севере и юге ее венчают два холма с крутыми лесистыми склонами, а в ложбинке между ними расположился поселок, где живет все население острова. Работа там по большей части сезонная. Зимой приземистые дома на несколько квартир и долговязые деревянные особняки стоят пустые и темные, но с приходом тепла их заполняют стамбульские дачники, которые приезжают, чтобы сидеть на узорчатых балконах, загорать на скалистых пляжах, качаться, словно чайки, на сияющих волнах Мраморного моря и весело выпивать до глубокой ночи на крышах своих домов. Если смотреть с моря, Хейбелиада – что означает “остров-вьюк” – вполне оправдывает свое название, но с более высокой точки обзора она скорее напоминает тазовую кость. На отростке этой кости, на густо поросшем соснами юго-восточном мысе, и находится Портмантл. Единственная часть особняка, различимая с парома, – это верхушка двускатной кровли, да и та замаскирована мхом и толстым слоем копоти. Все гости проделывают один и тот же путь от пристани. Без подробных инструкций прибежище не найти. Сойдя с парома, вы не увидите указателей. В кафе и lokantas[5] на набережной вам не помогут. Запряженные лошадьми фаэтоны вас туда не отвезут. Усадьба стоит на отшибе, и местные туда не ходят, полагая, что там обитает профессор-затворник, яростно оберегающий свое уединение. Как и другие частные виллы, Портмантл никому на острове не интересен, а потому идеально подходит для тех, кто хочет укрыться от чужих глаз.