Но сейчас Карломин уставился на колоду и, по всей видимости, не собирался прикупать четвертую карту, а Бэрен, яростно пыхтя трубкой, складывал монеты столбиком, будто намереваясь рассовать их по карманам. Реймон насупился в бороду, а Эдорион сосредоточенно разглядывал свои ногти. Только Истин, похоже, ничего не заметил – он с ухмылкой озирался по сторонам, видно уже позабыв о том, что сказал. Обычно молодые люди ухитрялись не подавать виду, что побаиваются айильских воительниц, однако на сей раз они сплоховали, и то сказать – и час поздний, и вина выпито немало.

Надо было срочно что-то придумать, чтобы удержать их за столом, а их золото – на столе. Бросив один лишь взгляд на их лица, Мэт мигом смекнул, что переменой темы разговора ему не обойтись. Но ведь можно и по-другому. Вот если заставить их посмеяться над этими айильскими красотками… «А может, самому прикинуться дурачком – пусть надо мной посмеются?» Мэт грыз мундштук трубки, пытаясь придумать выход.

Бэрен взял в обе руки по пригоршне монет, определенно собираясь сунуть их в карман.

– А я, может, и попытаю счастья с девчонками из Морского народа, – торопливо заговорил Мэт, оживленно размахивая трубкой. – Когда ухлестываешь за айильскими девицами, случаются чудные вещи. Очень чудные. Вроде той игры, которая называется у них «Поцелуй Девы».

Ему удалось привлечь их внимание; правда, Бэрен назад деньги не положил, а Карломин не спешил прикупать карту.

Истин хмыкнул:

– Ткнут копьем меж ребер – вот тебе и поцелуй. Они же называют себя Девами Копья. Сталь. Пика под ребра – и весь сказ. Сгори моя душа.

Никто не засмеялся. Но они слушали.

– Ну уж не весь. – Мэт изобразил ухмылку. «Чтоб мне сгореть, раз уж начал говорить, придется выложить все». – Руарк втянул меня в это дело, говорит, хочешь, мол, подружиться с Девами – попроси их сыграть в «Поцелуй Девы». Дескать, это самый верный способ познакомиться с ними поближе. Ну я и решил, что эта игра вроде тех, в которые я мальчишкой играл у себя дома, – «Поцелуй маргаритки» и все такое. – Припомнив этот разговор, Мэт с трудом сдержал усмешку. Кто бы мог подумать, что вождь айильского клана окажется таким шутником. Впредь надо быть поосторожнее. – Вот я и пошел к Байн и…

Реймон нетерпеливо нахмурился. Никто из них не знал ни одного айильца по имени, кроме Руарка, и никто не хотел лишний раз эти имена слышать.

Мэт заторопился:

– Короче, я пошел как распоследний дурак и попросил их показать мне эту игру.

На лицах слушателей расцвели широкие улыбки – вид у них был как у котов, собравшихся поиграть с мышкой.

– И не успел я сообразить, что к чему, как мне в шею со всех сторон уперлись острия копий. Воротник, да и только. Случись мне чихнуть, думаю, вмиг оказался бы побритым.

Слушатели разразились смехом.

Увлекшись рассказом, Мэт почти позабыл о своих слушателях. Он снова почувствовал, как в шею ему упираются острия копий. Стоило ему хоть чуточку шевельнуться, как копья давили сильнее, а Байн при этом без удержу хохотала, приговаривая, что в жизни не слыхала, чтобы кто-нибудь сам напросился на игру в «Поцелуй Девы».

Но об этом им знать ни к чему. Мэт заколебался, и Карломин заметил это. Погладив бородку, он сказал:

– Начал – так продолжай. Когда это было? Держу пари, что две ночи назад. Ты тогда играть не пришел – мы все гадали, куда ты запропастился.

– В ту ночь я просто играл в камни с Томом Меррилином, – не задумываясь ответил Мэт, радуясь, что навострился лгать, совершенно не меняясь в лице. – А это было много дней назад. Так девочки просто потребовали, чтобы я всех их расцеловал, вот и все. Если красотке нравился мой поцелуй, она малость ослабляла свое копье, а которой не нравился, та нажимала чуток сильнее – вроде как для поощрения. И вот что я вам скажу: после той забавы на мне было меньше порезов, чем после бритья.

Мэт снова зажал в зубах трубку. Если им охота разузнать побольше, пусть сами сходят и попросят, чтобы с ними сыграли в эту игру. Может, и найдется среди них такой дурак. «Проклятые Девы со своими проклятыми копьями!» Он тогда до утра маялся, не мог уснуть.

– Мне бы этого вполне хватило, – сухо заметил Карломин. – Сожги мою душу Свет, если не так. – Он кинул серебряную крону в центр стола и вытянул новую карту. – «Поцелуй Девы», ну и ну! – И затрясся от хохота, а все вокруг покатились со смеху.

Бэрен прикупил пятую карту, а Истин взял из рассыпавшейся кучки монету и принялся рассматривать ее, будто не понимая, что это такое. Прекращать игру теперь никто не собирался.

– Дикари, – заявил Бэрен, не выпуская изо рта трубки, – невежественные дикари. Иначе не скажешь. Все они такие, сгори моя душа. Живут в пещерах где-то в пустыне. Это ж надо – в пещерах! Ну кто, кроме дикарей, смог бы жить в пустыне?

Реймон кивнул:

– Ну, во всяком случае, они служат лорду Дракону. Если б не это, я взял бы сотню Защитников и вышиб их из Твердыни.

Бэрен и Карломин поддержали его дружным ревом.

Мэт, однако, и бровью не повел. Ему доводилось слышать такое и прежде. Легко похваляться, зная, что не потребуется выполнять обещанное. С сотней Защитников? Да даже если бы Ранд по какой-то причине остался в стороне, несколько сотен айильцев, составляющих нынче гарнизон Твердыни, сумели бы отстоять цитадель против любой армии, какую способен собрать Тир. Хотя, похоже, сама Твердыня им вовсе не нужна. Мэт подозревал, что находятся они там только из-за Ранда. Правда, скорее всего, никто из молодых лордов этого так и не понял. Все они старались делать вид, будто айильцев вовсе не существует, только вот легче им от этого не становилось.

– Мэт, – Истин перебирал свои карты, словно не мог решить, с какой лучше пойти, – слушай, Мэт, ты ведь будешь говорить с лордом Драконом?

– О чем? – осторожно спросил Мэт. Слишком многие из этих тайренских вельмож знали, что Мэт рос вместе с Рандом, потому, похоже, они и полагали, что он всякий раз, когда не играет с ними в карты, находится в обществе Возрожденного Дракона. При этом ни один из них и близко бы не подошел даже к родному брату, если бы у того обнаружилась способность направлять Силу. Непонятно, с чего это они решили, что он, Мэт, дурнее их.

– А разве я не сказал? – Истин покосился на свои карты, почесал в затылке и просветлел. – Ну да, конечно. О его новом указе, Мэт. Указ лорда Дракона. Самый последний. Там говорится, что простолюдины могут судиться с лордами и для разбора споров лордов будут вызывать в суд. Где это слыхано, чтобы лорда вызывали в суд? Да еще кто – мужики!

Мэт стиснул в кулаке кошелек и спокойно сказал:

– Конечно, не к лицу знатному человеку распинаться перед судом из-за того, что он малость побаловался с дочкой какого-нибудь рыбака или отдубасил фермера, заляпавшего грязью его плащ.

Все с опаской переглянулись, уловив прозвучавшую в словах Мэта иронию, и только Истин, ничего не поняв, затряс головой в знак согласия с такой силой, что казалось, она вот-вот отвалится:

– Точно! Но до этого дело не дойдет! Лорд перед судом – никогда! Быть такого не может. – Он пьяно захихикал, таращась на свои карты. – Ох уж эти рыбацкие девчонки! Они ведь рыбой пропахли, такое дело. Их сперва отмыть надо. Нет, по мне пухленькая хуторяночка не в пример лучше.

Мэт напомнил себе, что пришел сюда ради игры. А раз так, нечего обращать внимание на дурацкую болтовню. Главное – помнить о том, сколько золота можно вытянуть из кошелька Истина. Но того уже занесло:

– И кто знает, чем может кончиться дело. А ну как виселицей?

Эдорион бросил на него косой настороженный взгляд и сказал:

– И что это мы все об этих… простолюдинках, а, Истин? Скажи-ка лучше, как насчет дочек старого Асторила? Ты еще не надумал, на которой из них жениться?

– Что? А-а… Я, наверное, подброшу монетку. – Истин хмуро уставился в свои карты, переменил одну и снова нахмурился. – Правда, у Медоре есть две или три служаночки – такие милашки. Может, остановлюсь на Медоре.