Наблюдая за высоткой и ее беззаботными жителями, я совсем забыла о том, что уже опаздываю на работу. Ну и пусть! Я продолжила присматриваться к людям – они радовались весне, занимались приятными обыденными мелочами, а ведь впереди у всех нас будут нелегкие времена. То, что я увидела на их лицах – отсутствие страха и безмятежность. Они еще ни о чем не подозревали. Конечно же, кое-что слышали, но не придавали этому значения. Конец света пророчили чуть ли не каждое десятилетие, и каждый раз пророчество не сбывалось: люди решили, что и в этот раз это пустая болтовня и попытка ими манипулировать. Правда, сейчас апокалипсис предсказывался не шарлатанами, утверждающими, что они видят будущее, а учеными, в основном, учеными-вулканологами и геофизиками. И это будет не тот апокалипсис, про который кричали эко-активисты. Защитники природы настаивали на том, что к изменению климата и к гибели планеты нас подталкивает вырубка лесов, уничтожение экосистемы и использование природных ископаемых.
Да, мы действительно изрядно приложили руку к загаживанию своей планеты, но она по-прежнему настолько сильна и независима, что смотрит на наши мерзкие выходки, как на действия назойливых муравьев, которых нужно смахнуть со своей кожи. Вскоре она именно это и сделает с нами.
Я вспомнила событие годовалой давности, которое перевернуло мой привычный мир с ног на голову. В одно весеннее утро, зайдя в свой подъезд, я увидела Марину – она ждала лифт. Меня поразил ее вид. Прежде, веселая и жизнерадостная, она вдруг стала бледной и молчаливой – лучезарный взгляд темно-серых глаз потух, будто умирающее пламя в костре, а некогда улыбающиеся полные губы теперь были плотно сжаты. Она невероятно похудела и отнюдь не из-за диеты – во всех ее нервозных движениях и выпадах, вроде грубого нажатия кнопки вызова лифта или царапания ногтем по крашеным стенам подъезда, сквозил стресс от понимания происходящего и от собственного бессилия. Она была высокой и статной красавицей, с идеальной осанкой, но теперь безобразно сутулилась, будто ей навалили камней на плечи.
Не все умеют читать жесты и взгляды – баба Надя, зайдя в подъезд и заметив, что Марина своим ногтем уже проделала дыру в стене, возмутилась и начала читать мораль:
– Ты что, совсем рехнулась?.. Чтобы к вечеру привела стену в порядок, иначе я выломаю тебе дверь! Поняла? – она просверлила мою соседку гневным взором, давая понять, что выполнит свою угрозу в случае неповиновения.
Марина подняла на бабу Надю свои потухшие серые глаза и… посмотрела сквозь нее. Всегда приветливая, она даже не удосужилась попросить прощения за свою выходку. До бабы Нади вдруг дошло, что с этой девушкой происходит нечто ужасное; она притронулась к ее тонкой руке и спросила уже более сдержанным голосом:
– У тебя что-то случилось?
Марина горько усмехнулась и ответила:
– Не у меня, а у нас! – она подразумевала человечество. Но тогда я еще не подозревала об этом.
В этот самый момент распахнулся лифт, и она зашла в него следом за мной, оставив бабу Надю с разинутым от удивления ртом.
– Что ты имеешь в виду? – рассерженно пробормотала женщина, но дверцы уже закрылись и мы устремились на свой девятый этаж.
Я, как человек, который понимал, что она единственная моя знакомая, которая разбирается в том, что происходит с природой по всему миру, дала волю эмоциям и, не утруждая себя этикетом и манерами приличия, спросила прямо в лоб:
– Сколько нам осталось?
Марина вздрогнула и посмотрела на меня пристальным взглядом – должно быть оценивала, смогу ли я выдержать правду или рухну в обморок, когда мне откроется жуткая истина? Увидев мои упрямые и хладнокровные глаза, которыми наградил меня мой отец, она поняла, что может говорить и произнесла четко:
– Чуть больше года… Пару лет назад почти все ученые давали планете куда больший срок, но потом все понеслось галопом и все наши прогнозы не оправдались. Мы – геофизики, наивно полагали, что обладаем полными знаниями о вулканах, но потом нам срочно пришлось пересмотреть всю систему мониторинга вулканической активности для более точного прогнозирования предстоящей разрушительной деятельности пробуждающихся супер-вулканов.
– Пробуждающихся? – с изумлением спросила я.
– Именно так… – кивнула она головой и добавила рассеянно: – На нас свалилась страшная реальность, но мы были к ней… не готовы. И та сумасшедшая скорость, с которой эти вулканы просыпаются и активизируются, ни кем из нас ранее не предсказывалась. Прежде все геофизики мира заверяли правительства – беспокоится не о чем. Теперь нам приходится молчать о том, о чем хочется кричать во всеуслышание – нам приказали помалкивать, чтобы не поднимать панику среди людей.
Я плотно сжала сумку в своих руках, но внешне осталась невозмутимой.
– И это нельзя изменить? – поинтересовалась я. Чутье подсказывало мне отрицательный ответ, но душа требовала маленькой надежды.
– Нельзя, – покачала она головой. – Когда еще был шанс хотя бы попытаться сделать это, политики и ученые, работающие на правительство, были заняты другим. Хотя… даже если бы они и опомнились, кто знает, смогли бы мы переломить всю эту ситуацию? Представь себе, даже среди моих коллег до сих пор не утихают яростные споры по поводу причины происходящего. Ученые во всем мире поделились на три лагеря: одни утверждают, что грядущий апокалипсис – это возмездие за нашу бурную деятельность, за антропогенный СО2, другие уверяют, что главная причина неблагоприятного для нас исхода – в том, что некоторые умалишенные политические деятели доигрались с испытаниями ядерного оружия под землей и тем самым нарушили функционирование нашего планетарного ядра, а третьи обвиняют в надвигающейся катастрофе неизученное космическое излучение, которое дестабилизирует наше ядро.
– А ты в каком лагере? – спросила я.
Марина махнула рукой и ответила раздраженно:
– Уже ни в каком. Все наши споры теперь бессмысленны – нам все равно долго не протянуть и от того, будут ученые дальше спорить или нет по поводу причины грядущей климатической катастрофы, ничего не изменится для нас, к сожалению. Очень скоро мы не сможем ходить на работу, не сможем заниматься обычными вещами – покупками, прогулками, перемещениями. Климатические изменения усложнят нам жизнь до неузнаваемости…
– И нет уголка на планете, где есть хоть малейший шанс выжить? – слабая надежда промелькнула в моем голосе, но она тут же исчезла, когда я снова посмотрела в глаза своей печальной прорицательницы.
Марина, выйдя из лифта, ответила:
– Ни один здравомыслящий ученый не будет категорично утверждать, что все потеряно, и не предскажет конец света день в день, но сейчас даже оптимисты увидели, что мы катимся в ад, катимся и не можем остановиться.
Мы задержались у моей двери – она была ближе всего к лифту, и я задала последний вопрос:
– Каков будет твой совет?
Марина, облокотившись на стену, почесала подбородок – признак глубокого раздумья у нее – я поняла, что она взвешивает каждое слово в голове, прежде чем произнести его вслух. Я заметила – она перестала краситься, запустила свою некогда элегантную короткую стрижку: отросшие темно-русые волосы теперь были неряшливо зачесаны за уши и, должно быть, давно не видели шампуня. Она убрала руку от лица и произнесла пылко:
– Вера… если у тебя есть близкие люди, проведи оставшееся время с ними… С теми, кто будет с тобой до конца вопреки всему… Есть у тебя такие? – она знала о том, что я уже пару лет, как одного за другим похоронила своих горячо любимых родителей, но была в курсе того, что несколько верных друзей у меня имеется.
Я качнула головой и с рассеянностью начала шарить в сумке в поисках ключа. Марина, кинув на прощание «еще увидимся!», направилась к своей двери, а я все не могла разыскать ключ. Среди косметички, расчески, заколки, мобильного телефона, блокнота и прочей атрибутики любой женской сумки приметный золотистый ключ неожиданно стал невидимкой, и это взбесило меня. Когда Марина скрылась за дверью, я нервозно вытряхнула все содержимое сумки прямо на пол и стала на колени, будто молящийся, желающий искупить свои грехи. Уткнувшись пустым взглядом в предметы, разбросанные на полу, я вдруг вспомнила, что ключ находиться в кармане моего шерстяного платья. Такая забывчивость – результат той неутешительной новости, которой поделилась со мной Марина. Это и не удивительно! Не всякий стойко выдержит вердикт суда нашей Вселенной, который он не в состоянии опротестовать.
