«Как же хорошо проснуться глубокой ночью, сесть на холодный подоконник, глядеть в окна других домов и, увидев в них свет, понять, что ты не один, кто сейчас не спит. Где-то там, в нескольких сотнях метров от тебя, кто-то стоит на кухне и заваривает себе чай, смотрит телевизор, а может, так же, как и ты, сидит на подоконнике и смотрит в другие окна и думает о том же самом…» – так успокаивал себя маленький Серёжа, внезапно проснувшийся в холодном поту в третьем часу той самой ужасной ночи.

Как только он смог пошевелить своим телом, он тут же вскочил с кровати и, с грохотом споткнувшись обо что-то тяжёлое, но быстро поднявшись, помчался к выключателю. Добежав до него, он долго не мог его нащупать, хаотично тыкая пальцами в стену, мысленно молясь, чтобы свет включился как-нибудь сам, но, с ужасом вспомнив то, что происходило какую-то минуту назад, тут же отогнал эту мысль. Так и не найдя выключатель, уже поскуливая от страха, еле сдерживая слёзы, метнулся к тумбе, на которой лежал его телефон. Тумба была маленькая, поэтому, слава богам, долго искать его не пришлось. Разблокировав экран смартфона и, включив подсветку, Серёжа немного успокоился, но паника ещё не прошла. Не желая ложиться в кровать, на которой он, возможно, мог сегодня уже не проснуться, он подошёл к окну, отодвинул белые шторы и сел на подоконник.

«Это всего лишь был сон. Просто дурной сон. Такое бывает, Серёжа, ты ведь знаешь (но, господи боже, как же он был реальный). Сейчас я пойду в ванну и умоюсь холодной водой, это поможет расслабиться».

Ещё раз разблокировав экран смартфона, он посмотрел на время, а затем на дату. Было 2 часа 5 минут, в общем – начало третьего. 1 число – подошёл к концу последний день октября и начался первый день ноября.

«Да, этот хэллоуин я запомню на всю жизнь, это уж точно».

Ещё каких-то несколько минут назад десятилетний Серёжа, лёжа на кровати, увидел то, что не под силу забыть даже взрослому, видавшему виды человеку.

Наверняка вам знакомо то чувство, когда, проснувшись, вы ощущаете себя настолько ужасно, что не понимаете, спали ли вы сегодня вообще. Кажется, словно, с тех пор, как вы легли на кровать, прошло не более десяти минут, вы ещё даже не успели заснуть. Именно с таким чувством проснулся этой ночью Серёжа (хотя, трудно сказать, проснулся ли он на самом деле, или это была всего лишь часть сна). Открыв глаза, он с ужасом осознал, что уже утро и совсем скоро он услышит крик мамы: «Серёжа, вставай, пора в школу. И даже не вздумай говорить мне, что сегодня у вас нет первого урока!» – и тогда снова начнётся эта утренняя рутина. Но, не желая огорчать себя раньше времени, он решил сначала посмотреть на часы и проверить, действительно ли всё так плохо. И всё было действительно плохо, даже хуже, чем он мог предположить. Только причина крылась уже совсем в другом…

Попытавшись встать с кровати, он с глубочайшим негодованием осознал, что не то, что не может пошевелиться, он даже не может повернуть голову.

«В чём дело? Может, я ещё не проснулся? Надо закрыть глаза и попытаться пошевелиться. Тогда, возможно, я проснусь» – и тут произошло ещё более странное и пугающее. Он не смог закрыть глаза. Ни одна часть тела не слушалась его, даже веки.

«Так, ладно. Это один из тех кошмарных снов, в которых всё как наяву, потому что ты можешь рассуждать и думать. Но это всего лишь сон, не более».

Где-то в глубине комнаты, там, где стоял шкаф, возле которого висело зеркало, а под ним стояла пыльная тумба, показалось какое-то движение. Но Серёжа не мог обернуться туда и посмотреть, он видел это лишь краем глаза, боковым зрением. Он был даже почти уверен, что это всего лишь галлюцинации, которые возникают в кромешной тьме, когда ты не можешь отчётливо разглядеть предмет. Наверняка с каждым такое случалось: лежишь ты, значит, на кровати, читаешь книгу, время уже позднее, и вдруг во всём доме гаснет свет. Неважно, по какой причине это произошло, суть не в этом. Читать ты, естественно, уже не можешь, а потому начинаешь разглядывать всё, что находится вокруг тебя. А вокруг тебя не находится ничего, кроме тьмы, кромешной, всепоглощающей. И если долго пытаться вглядываться во что-то, допустим, если долго смотреть на дверь, начинает казаться, что она шевелится, словно кто-то пытается её закрыть, но не решается, и открывает обратно. И так туда-сюда, туда-сюда. Но ты не боишься, потому что знаешь, что это всего лишь своего рода галлюцинации. Именно на это рассчитывал и Серёжа. Подумав об этом, он даже не успел испугаться, а потому снова сосредоточился на том, что волновало его больше всего: он не мог пошевелиться, его тело было ему неподвластно. Единственное, что он мог делать, – это смотреть. Смотреть прямо перед собой: вверх, немного вперёд, и боковым зрением по сторонам. Вверху, разумеется, Серёжа не мог увидеть ничего, кроме белого (в темноте этого не было видно, но он-то знал, что он белый) потолка, на котором висела люстра. Дешёвенькая, самая простая, с вырезанными по бокам дельфинами синего цвета, будто плывущими среди волн, да с двумя вкрученными в неё лампами, мощности которых вполне хватало, чтобы осветить всю комнату и часть коридора, ведущего из его комнаты в туалет и ванну. Впереди него картина была уже немного интереснее: рядом с кроватью стоял небольшой компьютерный стол, на котором было всё что угодно, кроме компьютера: ручки, тетради, учебники, старые рваные тетрадные обложки, кружка с недопитым чаем, пачка «Читос», зарядное устройство для телефона, клей-карандаш, обычный карандаш, цветной карандаш, ластик, наушники и многое другое – всё это было разбросано по столу так, что невооружённым взглядом трудно было разобрать, что там вообще находилось. Казалось, что это свалка, сооружённая прямо в комнате. Естественно, Серёже за это неоднократно влетало от его мамы, но он искренне не понимал, что её не устраивает, ведь на столе лежит только то, что ему необходимо для учёбы, ничего лишнего. Рядом с компьютерным столом находился подоконник, на котором когда-то стояли кактусы и ещё какие-то домашние цветы, но простояли они там недолго: до тех пор, пока маленький шерстяной мерзавец (кот) не вытолкнул их в приоткрытое окно. Следом за ними, честно говоря, мог полететь и сам кот, но за него вступился Серёжа. Поэтому с тех пор на подоконнике больше ничего не лежало (кроме кота, разумеется). Справа от кровати, на которой лежал Серёжа, не было ничего, кроме стены. Слева картина была не намного интереснее: шкаф с выдвижной дверью, на котором висели плакаты «Linkin Park», «Imagine Dragons», а также «Twenty One Pilots», рядом со шкафом висело старенькое зеркало, которое было настолько заляпанным и исцарапанным, что, казалось, вот-вот и оно само взмолится, чтобы его отправили на покой – на помойку, то есть. Под зеркалом валялся школьный рюкзак, в котором было всё что угодно, но только не то, что нужно для учёбы: запасной зарядник для телефона, запасные наушники, банка колы, ещё не открытая пачка «Читос», а также «Лэйс», электронный парогенератор «Voopoo drag 2», баночка жидкости для заправки электронного парогенератора, какие-то гайки и, кажется, сломанная пополам ручка, писать которой было уже нельзя. В общем, типичный набор пятиклассника.

И именно там, где-то между шкафом, стареньким зеркалом и школьным рюкзаком, что-то зашевелилось. Сначала это было так незаметно, словно ничего и не было. Но потом это стало более явным. Всё ещё пытаясь успокоить себя той мыслью, что это не более чем галлюцинации, возникающие в кромешной тьме (господи, в кромешной тьме, а я даже не могу пошевелиться), Серёжа начинал осознавать, что всё это не сон, а то, что шевелилось слева от него, где-то в углу, не было глюком. Это было вполне реально.

«Это всё глюки. Это всё сон. Это всё глюки. Это всё…».

Теперь он начал постепенно понимать, что там действительно что-то находилось. Оно могло шевелиться, оно могло шуршать (и оно это делало), оно могло ползти (Ползти… ко мне? Господи боже, только не это, только не это…). И, словно прочитав его мысли, оно поползло. К нему. Медленно, беззвучно. Серёжа мог разглядеть, что тело (кого?) ползущего было маленьким, словно это был ребёнок, но гибким, ибо оно извивалось не хуже, чем змея. Но в их доме ни змеи, ни ребёнка не было. С каждой секундой оно приближалось. Медленно, беззвучно. Извиваясь.