О боже… боже… Это означает… Это означает, что Аврора НЕ выбрала Райана. Она выбрала меня! Она его не любит! Огосподибожемой! Восторг распространился по моему лицу, и я начал широко улыбаться. Я нетерпеливо раскрыл руки и начал двигаться вперед, чтобы обнять Аврору, МОЮ Аврору.

Но как только я начал, она подняла руку, чтобы остановить меня. «Это не так просто, Бен. У меня есть собственное признание». А потом она рассказала мне, чем она занималась весь день.

Мое сердце мгновенно упало, когда она призналась, что вернулась к Райану. Оно рухнуло мне в живот, когда она сказала, что они сразу легли в койку. И мое сердце полностью упало в дерьмовые области моего кишечника, когда она сказала мне, что она намеревалась полностью отдаться Райану и уехать.

Но потом она рассказала мне о «Завтраке у Тиффани» и о несколько грубоватых запросах Райана о том, как я воспринял эту новость. Она призналась, что ничего мне не говорила, просто отложила разговор, чтобы придумать, КАК мне рассказать. И, мне кажется, я начал видеть то же самое, что Райан увидел в Авроре:

На самом деле она ничего не сделала.

Аврора двигалась, делая все, что, как ей казалось, она должна была делать. Но на самом деле это было не в ее сердце, а только в голове. После нашей совместной ночи она не вышла и не сказала мне, что осталась с Райаном, потому что в глубине души она действительно не хотела этого.

Аврора сильно изменилась за годы нашей разлуки. Ее отношения со мной и с Райаном развивались и адаптировались к нашим ситуациям. Но одно никогда по-настоящему не менялось для каждого из нас: мы всегда принадлежали друг другу.

Вы могли бы сказать, что это было желаемое за действительное с моей стороны, что я прочитал это в том, как Аврора объясняла вещи. Можно возразить, что она никогда не ГОВОРИЛА, что все еще принадлежит мне. Но я знал это. Я видел это в ее сердце. Я чувствовал это через ту мистическую связь, которая связывала нас с самого рождения.

Аврора действительно любила меня. И я любил ее. Она была моей второй половинкой.

Райан действительно был Хосе, парнем, про которого Холли сказала себе, что она хочет его. Но я был ее Полом, парнем, которому она действительно принадлежала, с бородавками и всем таким прочим. Райан позаботился о ней. Но я действительно ее понимал. И когда она столкнулась с решением выбрать между мной и Райаном, столкнулась с тем, что ей пришлось бы выбросить свой браслет «Бен Навсегда», символ того, кем мы когда-то были вместе, она не смогла. Столкнувшись с необходимостью отправить мне сообщение о разрыве отношений, она не могла нажать на кнопку.

«Мне очень жаль, Бен!» Аврора уже плакала, когда она закончила свой рассказ. «Я не заслуживаю быть с тобой. Я выбрала его! Я выбрала его!»

«Шшш…» успокоил я, протянув руку к ней, обняв и притянув к своей груди. «Нет, ты этого не сделала».

«Я сказала ему, что выбираю его. Я занималась с ним любовью. Я приготовила нам ужин. Я обнималась с ним на диване. Мы с тобой провели чудесную ночь вместе, и я все равно вернулся к НЕМУ!» она уныло причитала.

«Нет, это не так, разве ты не понимаешь?» настаивал я, крепко поглаживая ее спину. «Твой разум говорил тебе идти с ним, но твое сердце всегда оставалось со мной. Ладно, ты переспала с этим парнем. Хорошо. Он был твоим парнем. Не то чтобы ты не делала этого раньше. Приготовила ему ужин и сказала, что хочешь быть с ним? Опять же, ничего нового. Но несмотря на все это, ты всегда хранила наш браслет. И когда он в конце концов поставил ультиматум, чтобы выбросить его, он или я, ты выбрала меня. И это все, что имеет значение».

А потом, не желая больше терять время, я повернул ее голову и поцеловал.

Бооооооже, я скучал по ее поцелуям. Я имею в виду, да, я знаю, что мы крепко целовались с ней вчера вечером. Но мне все еще казалось, что я растворяюсь в Авроре, когда наши губы сошлись вместе, и мы начали жадно пожирать друг друга с вулканической страстью.

Остальное пришло само собой.

Аврора спиной ударилась об одеяла, ее руки обвились вокруг моей головы, а наши лица плотно прижались друг к другу, наши языки переплелись во рту. Я почувствовал дуновение воздуха на своей спине, когда она стянула мою рубашку. А потом наши руки скребли по телам друг друга, когда мы сняли с себя остальную одежду. Ни один из нас не хотел, чтобы между нами был хотя бы клочок ткани, вообще хоть что-то. Уже нет. А затем ее ладони оказались прямо за моими ушами, крепко прижимая мою голову к изгибу ее шеи, когда я сосредоточил свое тело на ее.

Ее вздох был подобен легкому ветерку для моего уха, когда мой член разделил ее влажные половые губы. Вздох превратился в счастливый стон, когда мой толстый стержень все глубже проникал в ее тело. Как всегда, она была удивительно тугой, стенки ее влагалища плотно прилегали к моему проникающему стержню, обеспечивая изящное трение с каждым миллиметром. И она сдавалась мне. Каждая часть ее была приветливой и манящей, подталкивая меня глубже своими вздохами и хриплыми стонами.

На полной глубине наши глаза встретились. И в течение следующих нескольких минут никто из нас не разорвал эту связь. Как будто, сохраняя этот визуальный фокус, мы могли чувствовать узы любви и привязанности и видеть их в глазах друг друга. Укрепленные партнерством на протяжении всей жизни, мы позволяли нашей дружбе и доверию расти до тех пор, пока они не наполнили все фибры нашего существа, так что каждое движение и ласка были физическим проявлением нашего возрождающегося единства.

Аврора и я действительно занимались любовью. Мои толчки были медленными и глубокими. Ее бедра подавались мне навстречу, но мы не сходились с силой или мясистыми ударами. Мы просто вместе двигались. Мы даже не целовались. Нам не было нужно. Гораздо больше было в наших глазах и в том, как мы терлись носами.

Я потерял счет количества девушек, которых доводил до физического оргазма. Я ласкал их тела и оказывал давление на их нервы, поглаживая точки G и дразня клиторы, отправляя их в приступы неописуемого удовольствия.

Но только одна из них когда-либо разделяла со мной совершенно нефизический оргазм — оргазм любви — и прямо сейчас она лежала подо мной. Это был оргазм ощущения такой тесной связи со своим партнером, что вашему телу буквально не оставалось ничего другого, кроме как взорваться в экстазе, чтобы переизбыток эмоций просто не захлестнул наши чувства.

Я потерял счет, сколько раз Аврора корчилась в одном из них; но не было никакой ошибки, когда наступил вагинальный оргазм. Этому предшествовали сокращенные вздохи, небольшие писки, увеличивающиеся в темпе и по высоте. Ее глаза сжались, когда прилив чувств прокатился по ее спине и заставил ее выгнуть грудь напротив меня. И когда удовольствие охватило ее внутренности, ее рот открылся, чтобы закричать.

Но вместо того, чтобы вскрикнуть от чистого блаженства, Аврора просто схватила меня за голову и пристально посмотрела мне в глаза. Пот капал с ее лба, лицо было маской удовольствия, а радужная оболочка горела ярким синим огнем. И с последним порывом кислорода она простонала: «Я люблю тебя, Бен. Я всегда любила тебя. И я всегда буду любить тебя».

Этот момент требовал большего, чем просто «Я тоже тебя люблю». Бесчисленные пары по всему миру отвечали друг другу этой фразой. Может, половина из них даже действительно имела это в виду.

Для Авроры у меня было кое-что более особенное.

«Я сдаюсь. Возьми меня целиком», простонал я, поглаживая её изнутри все сильнее и быстрее, но каким-то образом удерживая мое лицо перед ее лицом. «Потому что я твой Бен. Навсегда».

Ее голова откинулась назад, а челюсть отвисла в хриплом вздохе, когда ее оргазм воспламенился. Я оседлал волну вместе с ней, все мое тело напряглось, когда я в последний раз ворвался в ее чресла, выпуская поток жидкой любви.

Мы не целовались страстно. Наши головы даже не приблизились. Но когда ее спина выгнулась, а мои бедра опустились, наши глаза остались сцепленными, выражая блаженное переживание, которое мы оба чувствовали, так что другой тоже мог это почувствовать. Я видел, как ее зрачки расширились от ощущения моей спермы, брызнувшей в ее лоно. Я почувствовал ее счастье и облегчение от того, что она снова нашла меня. И мои глаза были ее зеркалом.