«Значит, тебе не нравятся мои сиськи».
«Не то, что я имел в виду». Я поморщился и потер лоб.
Хотя, если бы ты объяснил Джейми, почему она одна из твоих любимых, одной из причин были бы ее сиськи.
Заткнись, а?
Глубоко вздохнув, я объяснил: «Ты мне нравишься такой, какая ты есть. Ты милая, ты веселая, ты сумасшедшая в постели, и когда ты делаешь мне минет, мне кажется, что ты сосешь мою душу через мою дырочку».
Энди хихикнула и ухитрилась зардеться под моими комплиментами.
«Если бы у нас был час, я бы с радостью нашел тихий уголок, перевернул тебя вверх ногами над письменным стулом, а затем десяток раз отшлепал тебя по заднице, прежде чем плюнуть тебе в анус и тут же трахнуть тебя до чёртиков».
Прикрыв глаза до состояния щелочек, Энди вздрогнула и приоткрыла рот. Я думаю, она могла испытать мини-оргазм прямо сейчас.
«Но у меня урок через две минуты, и у тебя тоже. Я отказываю тебе прямо сейчас, потому что я действительно хочу посещать свои занятия и получать хорошие оценки, хорошо? И я отказываю тебе, потому что я не хочу, чтобы ты тоже прогуливала занятия. Понятно?»
Поежившись, Энди выглядела так, будто не хотела мне верить, но в конце концов вздохнула и кивнула.
Я шагнул вперед, заключил ее в объятия, а затем повернул голову Энди, чтобы я мог поцеловать ее, как можно лучше, запатентованным ядерным поцелуем. Я засунул свой язык ей в глотку, желая, чтобы она через грубую силу поняла, как сильно я ее люблю и страстно желаю. И почти так же быстро, как и начал, я отстранился, а затем взял ее за руку, чтобы оттащить ее подальше от дерева. «Теперь хватит этой чепухи. Нам нужно идти в класс, хорошо?»
Все еще ошеломленная поцелуем, Энди слегка покачнулась. «Ммм… хорошо…»
«Увидимся в доме позже. Мы найдем способ доказать тебе, насколько я люблю тебя в моей жизни, хорошо?»
Энди удалось слабо улыбнуться, но с каждой секундой она становилась все сильнее. «Хорошо», — весело ответила она.
Я кивнул и снова вывел нас на тропинку. Мне нужно было очень поторопиться, если мы с Сашей собирались успеть на занятия вовремя.
Но, прежде чем мы прошли пять футов, Энди снова схватила меня за руку и притянула к себе лицом. Она бросилась ко мне в грудь, обвила руками мою шею, поднялась на цыпочки и ответила мне поцелуем с таким же пылом. И когда она, наконец, отстранилась и снова опустилась на пятки, она мягко сказала: «Знаешь, ты тоже мой любимый».
Я усмехнулся, думая о том, что я был единственным мужчиной в ее жизни на данный момент. «Я вроде как это предполагал».
Она покачала головой с выражением, которое говорило, что я не совсем понял. «Ты мой любимый когда-либо» произнесла она сильно нараспев. «И я имею в виду ВСЕГДА».
Я снова увидел в глазах Энди острую тоску, которую с каждой неделей узнавал все больше и больше. Все сошлись во мнении, что гарем должен оставаться строго повседневным. Если одна из девушек влюбится в меня, это может потенциально разрушить гарем или, по крайней мере, вызвать большую неуверенность в наших отношениях. Романтические чувства усложняли бы жизнь всем участникам, и все мы знали, что их не должно быть.
Но люди не всегда могут контролировать свои чувства.
* * *
Мы с Сашей закончили урок и отправились домой. Поскольку у нас не было времени поговорить перед уроком, я рассказал ей об Энди, пока мы шли от Чейта вниз по склону. Она сказала мне, что сочувствует тому, через что проходит Энди, и сказала, что мне, вероятно, придется произнести ту же речь, что и ей, о признании ее любви без ответа. Я спросила, не ревнует ли Саша, зная, что в меня влюбилась еще одна девушка.
Ответ Саши: «Ревнивую? Да, точно. Если бы мне пришлось ревновать каждую девушку, которая влюблялась в тебя, я бы ревновала гораздо больше девушек, чем только Энди».
Мы добрались до нашего обычного перекрестка, обнялись и поцеловали на прощание, когда она направилась к станции BART, чтобы приступить к работе. Я пересек Бэнкрофт и пошел по тротуару. А потом в полном одиночестве я сделал последний поворот к дому. Энди приедет только ближе к ужину, но я уже начинал придумывать способы показать своей «милашке» крашенной блондинке, что она действительно одна из моих любимых. В эти планы входило небольшое дополнительное сосание сосков.
Но, как только я подошел к дому, мой мобильный телефон зазвонил особым тоном, который я оставил только для Брук. Это сразу привлекло мое внимание, и я быстро поднял трубку, остановив свое движение к дому. «Привет, Брук. Рад тебя слышать. Что случилось?»
«Привет, братан», — ответила моя сестра. «Это DJ. Она хочет поговорить».
Книга 5. Глава 17. Любовь. Часть 3
Я постучал, и через некоторое время дверь распахнулась. Брук улыбнулась мне и сказала: «Привет, рада тебя видеть. Похоже, это была вечность».
«Чья это вина? Если бы вы, девочки, не съехали, или если бы вы позволили мне без приглашения подойти ближе, чем на пятнадцать футов, я бы бывал здесь гораздо чаще».
Брук скрестила руки на груди, прислонилась к дверному косяку и взглядом смерила меня. «Ты хочешь ее видеть? Или ты хочешь скулить и стонать, и заставить меня разозлиться достаточно, чтобы выпнуть тебя и не позволить вернуться до следующего месяца?»
Я глубоко вздохнул. «Прости, прости. Могу я войти?»
«Что ж, теперь, когда ты вежливо просил… Можешь войти…» — снисходительно ответила Брук. Она жестом пригласила меня внутрь с театральным поклоном.
Я закатил глаза и погладил ее задницу, когда прошел мимо нее, заставив Брук взвизгнуть и прикрыть её. Я ухмыльнулся, она усмехнулась, и я знал, что все будет хорошо.
По крайней мере, я так себя чувствовал, пока не заглянул в гостиную и не увидел DJ, сидящую на диване со своей лучшей школьной подругой Фэй Нгуен. DJ посмотрела на меня, на ее лице было написано выражение разбитой горем боли, и она выглядела даже хуже, чем я ее себе представлял.
У нее было лицо скелета. У нее всегда было лицо модели, с великолепными скулами и изящными чертами лица. Но ее щеки пересекли черту между очерченными и изможденными, под глазами были мешки, которые нельзя было скрыть с помощью макияжа, а ее кожа приобрела бледный оттенок, которого никогда раньше не было.
Когда я подошел, она встала, и я понял, что она намного худее, чем я помнил. Было время, когда DJ нарядилась для меня как кукла Барби, но даже тогда она ДЕЙСТВИТЕЛЬНО не имела размеров куклы Барби. Куклы были просто бесчеловечными, слишком худыми, чтобы быть настоящими, и тем не менее, DJ выглядела так, будто она добиралась к этой цели. Брук и раньше предупреждала меня, что DJ плохо ест, но услышать это — одно. Увидеть ее в таком состоянии было чем-то другим, и я был совершенно удручен, увидев ее в таком состоянии.
DJ увидела мое выражение лица и сразу же заплакала, повернувшись и уткнувшись лицом в плечо Фэй, в то время как ее подруга потянулась, чтобы обнять ее.
Брук внезапно ударила меня по затылку. «Ты идиот. Мы идем на все эти хлопоты, чтобы убедить ее, что она прекрасно выглядит, а потом ты входишь с этим вытянутым лицом и все рушишь».
«Мне жаль». Я немедленно шагнул вперед, протягивая к ней руки. Каждый инстинкт, который у меня был, подсказывал мне обнять мою невесту и заверить ее своими теплыми объятиями, что все будет хорошо. Но незадолго до того, как я подошел к ней, Фэй подняла руку ладонью в явный знак держаться на расстоянии, и только тогда я действительно вспомнил, что DJ больше не моя невеста.
Это было сложно. Я буквально впервые увидел ее с тех пор, как она переехала из дома, и, несмотря на все, что произошло в течение предыдущих трех месяцев, мои воспоминания о ней вернулись в то роковое воскресенье, когда она ушла. Молодая женщина передо мной тогда была расстроена, но решительна. DJ выступила против меня и спорила со мной о том, что лучше всего для нас обоих. И хотя она решила расстаться и переехать, по крайней мере, в ее убеждениях были огонь и сила.
