Привычно.

Он посмотрел на меня с надеждой, но, когда я не сразу ответила, его улыбка дрогнула. Я замедлилась и глубоко вздохнула. Я собралась извиниться, но Ник прочитал мое лицо, и выражение его лица упало, прежде чем я успела сказать хоть слово.

Я ничего не могла сказать. Я не знала, ЧТО сказать. Так что я этого не сделала. Я просто склонила голову и вышла на улицу. И я не дышала, пока дверь за мной не закрылась.

Это было несправедливо по отношению к нему. Я знала, что он испытывает ко мне чувства: влюбленность наверняка, может быть, даже «влюблён». Но что я действительно могла сделать? Я с самого начала сказала ему, что не хочу отношений, и даже заверила его, что я лесбиянка, чтобы еще больше ослабить любые тщетные надежды. Я поощряла и поддерживала его отношения с Диди, поэтому он всегда должен был понимать, что мы никогда не будем вместе.

И все же я дала ему все основания полагать, что мы — близкие, платонические друзья. До этого момента мы провели вместе всю программу. Я была его единственным доверенным лицом, компаньоном, на которого он мог рассчитывать, чтобы отразить одиночество и изоляцию, будучи так далеко от дома, в деревенском уединении Сьерры, с людьми, которых он никогда раньше не встречал. Теперь я даже не была надежным товарищем.

Но что я могла поделать? У меня были собственные проблемы. Особенно сегодня.

Сегодня я наконец набралась смелости сделать то, что, как я всегда знала, было неизбежно. Сегодня я возвращалась СЮДА.

Сосредоточившись на своем пункте назначения, я сконцентрировалась на том, чтобы пройти по тропинке из главного корпуса на парковку. С момента моего приезда мой Малибу использовался очень редко: я делала одну или две поездки вниз по горе в город, чтобы доставить припасы или переправить товарищей по ранчо к месту сплава по бурной воде или какого-нибудь другого приключения. Мы все старались использовать наши машины хотя бы раз в месяц, просто чтобы убедиться, что они заводятся и могут ездить. Но я сегодня никуда не ехала.

Вытащив из бардачка все, что мне было нужно, я изменила направление и пошла по территории, пока не нашла знакомую тропу. Это привело к тому, что я пересеклась с парой других работников ранчо, но я даже не помахал им в ответ на их вежливые приветствия. У меня было слишком много мыслей. Как бы то ни было, они привыкли к такому антисоциальному поведению с моей стороны.

Даже после трехлетнего перерыва я знала маршрут наизусть. Я не торопилась, идя размеренным шагом. Я с нетерпением ждала цели своего путешествия, но в то же время колебалась. Чем ближе я подходила, тем больше я замедлялась. Прогулка, которая занимала всего тридцать минут, когда ноги у меня были короче, чем у десятилетнего ребенка, сегодня заняла у меня сорок минут, поскольку я останавливалась по пути, чтобы полюбоваться, как мало изменилось за эти годы. Наконец, я сошла с тропы и прошла через сотню ярдов голой земли, которая следующим летом снова зарастёт полем высокой травы. Кусты, однако, были многолетними растениями, которые держали листья на морозе, как и деревья наверху.

Если не считать сезонных изменений, все было так, как я запомнила. Плоская поляна размером пятнадцать на десять футов была затенена и огорожена с двух сторон деревьями, кустами позади и теперь уже пересохшим ручьём передо мной. У меня был вид на каньон за ним и легкий ветерок, который время от времени усиливался и охлаждал меня. Была уже почти зима, но летом поляна была странной, спокойной и идеальной. Это был наш частный рай.

Наш.

Меня и Его.

По крайней мере, так было раньше.

Я не была здесь три с половиной года. Тогда мы только закончили среднюю школу, и я отпраздновала свой восемнадцатый день рождения. Теперь это было похоже на то, что было целую жизнь, эпический эон времени. Возвращаться в те дни, когда я была беззаботным подростком, наслаждалась блаженством быть со своим летним парнем, беззаботно отвергая любые романтические реалии, ожидающие меня дома.

Это забавно… Если подумать, я была на самом деле ВМЕСТЕ с Беном только один раз здесь, в течение скудных двух недель между младшими и старшими классами, когда мы договорились стать парой и попробовать отношения на расстоянии, которые были обречены. Все остальное лето мы были просто друзьями, хотя и с некоторыми преимуществами. Так что, несмотря на все наши романтические (и сексуальные) перерывы в этом особенном месте, очень немногие из них происходили, когда мы были официальной парой.

И все же наши отношения всегда выходили за рамки определения «парень / девушка». Такие ярлыки никогда не применялись к нам по-настоящему, если только считать ярлык «родственная душа».

Я все еще хотела верить, что он был моей родственной душой. В конце концов, я долгое время считала, что у нас общая судьба, не поддающаяся объяснению. Между нами двумя была почти мистическая связь, связь, которая сформировалась в младенчестве и со временем только укреплялась. Никакая топорна работа, связанная с изменой, обидными действиями или недопониманием, не могла разорвать эту связь, что бы мы ни делали друг с другом. Это всегда соединяло бы нас, всегда связывало бы нас, всегда удерживало бы нас в жизни друг друга.

Но обязательно ли это означает, что нам суждено быть вместе? Действительно ли нам суждено пожениться, завести детей и жить долго и счастливо? Или мы были как… близнецы… навсегда связаны, навсегда семья, но не более того?

Была ли наша связь продуктом нашего общего опыта друг с другом? Или это было конструкцией наших родителей, которые постоянно сближали нас?

Я не знала. И действительно, мне было все равно.

Я была несчастна. Я знала, что моя душа болит без него. И то, что на этот раз я вдали от него, убивало меня.

Тогда какого хрена ты не в Беркли?

Потому что…

Потому что что?

Потому что я его не заслуживаю.

Ты хоть представляешь, как сильно ты сейчас звучишь как сломанная пластинка?

Эй, я ЗДЕСЬ, не так ли?

Это заняло достаточно много времени.

Я вздохнула и села на землю, оглядывая священную землю, где мы провели вместе так много драгоценных моментов. Я провела чертовски много времени, разговаривая с Ником один на один за последние несколько месяцев, но это время все равно меркло по сравнению с той суммой, которую я потратила с Беном в этом самом месте. Здесь мы узнали о птицах и пчелах. Здесь мы открыли для себя нашу сексуальность. И мы пересмотрели границы человеческого удовольствия здесь. Если какое-то место на планете и олицетворяло «НАС», то оно находилось именно здесь.

И если какой-либо объект на планете олицетворял «НАС», то это была вещь, которую я извлекла из бардачка моей машины.

Глядя на серебряный браслет, я потерла большим пальцем надпись: Бен Навсегда. Это была цель. Это был пункт назначения. Это была цель моей жизни.

Но почему? Почему он? Что в нем такого особенного? Я имею в виду, помимо безбожных оргазмов.

Он мой Бен.

И? Ник мог бы быть «твоим Ником».

И все же это не так. Он просто Ник. Бен — это БЕН.

Ты продолжаешь ставить его на этот пьедестал. Но мальчик не идеален. Он сделал свою долю ошибок. Он такой же дебил, как и ты.

Он мне не изменял.

Ну, не ТЕБЕ. Но ты прекрасно знаешь, что измена — часть его прошлого.

ОН не изменял МНЕ. Это все, что имеет значение. -Я- испортила эти отношения, ты не понимаешь? — Я- не заслуживаю ЕГО.

И почему вы именно это сделали? Бен навсегда. Цель, место назначения, твоя цель в жизни. Он у тебя был. Он был готов жениться на тебе. Он был готов стать отцом твоих детей. У тебя было все, что ты когда-либо хотела, и ты все это выбросила. Почему?

Я не знаю.

Может быть, это потому, что ты не была УВЕРЕНА, что хотела?

Теперь я уверена.

Почему? Что изменилось?

Потому что я понимаю, что у меня было и что я принимала как должное.