Это именно то, чего я тоже боялась. Итак, Ник и Диди пообещали, что мы снова сможем стать друзьями. И когда мы все обнялись и помирились, я вздохнула с облегчением, что, может быть, просто возможно, в конце-концов я не совсем одна.

* * *

«Эй, ты сделала это». Ник улыбнулся, когда мы совершили последний поворот и вышли на Балкон.

Я выдавила собственную усталую улыбку. Это был не очень тяжелый рабочий день, но я была в состоянии недосыпа и эмоционального бегства.

«Сегодня великолепный закат», — прокомментировал он, указывая рукой на открывающийся вид.

Вероятно, он был прав, но я не была в настроении смотреть на это. Я действительно не была в настроении сейчас ни для чего, чувствуя побуждение вернуться в свою комнату, свернуться клубком в углу и снова заплакать, чтобы уснуть. Но я сказала себе, что мне все еще нужно это, все еще нужно сохранить те немногие кусочки дружбы и товарищества, которые у меня еще были, чтобы полностью не впасть в шизофрению от разговоров с самой собой в любое время дня.

Ник, должно быть, почувствовал мое настроение, потому что всего через три секунды после того, как он указал мне на сияющий горизонт, он понял, что я смотрю не на него. Без колебаний он повернулся спиной к пейзажу, чтобы полностью сосредоточиться на мне. Я села на скамейку и прислонилась к дереву, а Ник сел рядом со мной, прежде чем положить руку мне на колено. «Эй, ты в порядке?»

Не знаю почему, но я отдернула колено от его руки, как будто она горела. Я инстинктивно посмотрел на него дикими глазами, которые говорили: «Убирайся, ублюдок!». И все мое тело отвернулось от него, как никогда не было с первой недели нашего приезда.

Мгновенно руки Ника были подняты вверх, защищаясь, в то время как он изо всех сил пытался придать лицу безобидное выражение.

«Мне очень жаль», — быстро сказала я, заставляя себя расслабиться (что, если подумать, это своего рода оксюморон). Глубоко вздохнув, я извинилась: «Я не знаю, что на меня нашло».

Он поморщился и заметил: «Ничего страшного, я знаю, что ты никогда не была обидчивым человеком».

Это было правдой, только не в последнее время и не с ним. Я не говорю, что за последние пару месяцев мы держались друг с другом за руки, но были небольшие невинные прикосновения, такие как его рука на моем колене, которые не беспокоили меня долгое время. По правде говоря, я вроде как держалась изо всех сил, чтобы не прикоснуться к нему еще немного в последние несколько недель. «Мне очень жаль. Думаю, прошлой ночью я действительно облажалась».

Он покраснел и посмотрел себе на колени. «Я не собирался об этом упоминать».

«Ага, давай не будем», — согласилась я.

Ник кивнул и снова отвернулся. Он хотел спросить. Однако он не стал бы этого делать, и я ценила это в нем. Но для него было невозможно НЕ ХОТЕТЬ узнать причину. Почему я попросила присмотреть за ним и Диди? Почему я присоединилась? Почему я сосала его член?

Как ему могло быть НЕ любопытно? И в тот момент я поняла, что возврата к тому, как все было, на самом деле никогда не произойдет. Мосты нельзя не переходить. Звон колокола нельзя вернуть назад.

Член не может быть не отсосан.

Многие люди, которых я знала, пытались снова стать «просто друзьями» после отношений; ни один не преуспел. Дело не в том, что они больше не могли быть в дружеских отношениях или даже чувствовать себя комфортно друг с другом; просто как только линия отношений была пересечена, пути назад уже не было. Эти люди могли только двигаться вперед, принимая то, что произошло, как часть своего прошлого и с этого момента строили новую дружбу.

Хотя у нас с Ником никогда не было таких отношений, черта все же пересечена. Вернуться к старой дружбе, какой бы прекрасной она ни была — невозможно. Ник сказал мне об этом сегодня утром, когда признал, что не сможет стереть свою память. Если бы я хотела продолжать быть его другом, я не могла просто спрятать произошедшее под ковриком. И действительно, если я хотела, чтобы это была ИСТИННАЯ дружба, тогда мне нужно было стать ЛУЧШИМ другом, чем я была до сих пор.

Глубоко вздохнув, я сказала: «Знаешь что? Давай упомянем об этом».

«Хм?» Его брови приподнялись.

«Прошлая ночь. Давай поговорим об этом».

Его лоб теперь нахмурился. «Э, разве ты не сказала сегодня утром, что хочешь забыть, что это когда-либо происходило?»

«Да, я знаю, я знаю. Но, к сожалению, человеческий мозг так не работает».

Боже, если бы я только могла найти способ забыть все ужасные вещи, которые я сделала с Беном.

Поигрывая пальцами, я посмотрела на свои колени. «Я так много скрывала от тебя. Я столько всего не рассказала тебе ни о себе, ни о своем прошлом. Я хочу быть лучшим другом, чем это. Когда-то давно ты оказался лицом в грязи, друг мой. Помнишь это?»

Ник ухмыльнулся и криво улыбнулся. «Да, я помню».

«Да, прошлой ночью я окунулась лицом в свою грязь. И я буду изо всех сил стараться подняться наверх».

«Действительно?» Его улыбка стала шире.

Глубоко вздохнув, я протянула руки и предложила: «Хорошо, давай, спрашивай меня о чем угодно».

Его брови приподнялись. «О чём угодно?» В его глазах внезапно промелькнули миллионы вопросов. Откуда я была? В каком колледже я училась? Зачем я приехала сюда? Какие темные секреты я скрывала в прошлом? Почему я скрыла свою внешность? И какого черта я сосала его член?

«Давай начнем с того, что спросим меня о прошлой ночи», — быстро сказала я, ограничивая его возможности и, таким образом, отключая мгновенное ускорение его разума и сердцебиения.

«Хорошо…» — начал он, глубоко вздохнув. «Ну вот один: почему ты не спросила меня о том, чтобы прийти посмотреть на меня и Диди?»

Я запрокинула голову, удивленная его вопросом. Я ожидала, что он спросит, ПОЧЕМУ я вообще хотела смотреть, чтобы лучше понять свои мотивы и образ мысли. Но теперь я поняла, что это был мой собственный эгоцентризм, полагать, что он полностью озабочен МОИМ психическим состоянием, тогда как на самом деле он был таким же, как и все остальные, и его первой мыслью было задаться вопросом о себе. Почему я пошла и спросила Диди, а не его?

«Э-э… ну…» я возилась, ища правильный ответ, или даже ЕСЛИ бы я этого хотела — прямой ответ. Ник был полностью откровенен со мной на протяжении всего нашего пребывания в лагере, и в целом он был весьма откровенен, что резко контрастировало с моей сдержанностью на каждом шагу. Его откровенная честность заслуживала некоторой взаимности, по крайней мере, так думала моя рациональная часть. Но испуганная маленькая девочка внутри меня все еще хотела свернуться в позу эмбриона и просто отвечать «Нет» на каждый вопрос, который мне задавали, и я не знала, как я действительно хочу действовать.

Но, к счастью, как только я осознала ответ, я поняла, что это был ответ, который на самом деле не имел ничего общего с моими чувствами к нему. Зацепившись за это как за способ преодолеть собственную защиту, я вздохнула и объяснила: «Я не говорила тебе этого раньше, но Диди пыталась соблазнить меня пару недель назад».

«Действительно?»

Я кивнула. «Это был тот день, когда нас впервые назначили вместе работать на кухне. Она флиртовала со мной то и дело около недели, а затем после ужина она последовала за мной обратно в каюты и вошла со мной в душ».

«Понятно», — пискнул Ник. Он попытался скрыть это, подняв кулак ко рту и закашлявшись, но я увидела, что эта маленькая картинка настигла его, и не могла не улыбнуться.

«Ты хочешь, чтобы я рассказала тебе мельчайшие подробности? Ты хочешь, чтобы я объяснила, как она разделась, а затем начала тереться своей обнаженной грудью о мою, в то время как брызги душа лились каскадом вокруг наших привлекательных юных тел?»

Глаза Ника широко распахнулись, и я увидела, как на его штанах образовалась выпуклость. Его уши снова стали розовыми, а нижняя губа опустилась еще на дюйм. Я могла видеть, как он борется с самим собой, большая часть его хочет, чтобы я продолжала, но вместо этого он сглотнул и покачал головой. «Эээ, в этом нет необходимости».