Быстро, меняя эскалаторы, они спустились на улицу.

– В метро? Или на такси?

– Давай в метро, – чуть покраснел Ан, стесняясь, что должен экономить. Но Горислав не обратил на это никакого внимания, кивнул и повёл Ана в подземку.

***

Через полчаса они стояли напротив гигантского здания – шара, и Ан, запрокинув голову, рассматривал его. Сотканный из стеклянных пластин – чешуек, он переливался на солнце, и, казалось, парил в синем летнем небе, как маленькая планета. Ану вспомнилось другое небо, замороженная голубизна которого, переливаясь, отражалась в зеркальных стенах кристалла – комбината где-то в далёкой тайге, вспомнилось тепло мамы, обнявшей его. Он вздохнул.

– Наш Университет, – с гордостью произнёс Горислав.

– Тут, наверное, не меньше пятидесяти этажей?

– Сто восемь этажей и четыреста метров в диаметре. Второе по высоте здание, после Башни Хранителей!

– Здорово! А общежитие тут же? Или рядом где?

– Точно не знаю, ещё не узнавал. Думаю, что тут же. Рядом, на территории Наукограда, только научные и обслуживающие здания вроде бы.

– Спасибо тебе, – Ан хлопнул по плечу нового знакомого, – пошёл я устраиваться. А ты когда? Хорошо бы нам вместе попасть, раз уж мы познакомились.

– А, ну да. Хорошо бы, – смутился новый знакомый, – я попозже. Успею ещё. А ты давай, оформляйся. Ещё увидимся.

– Ну, пока. До встречи, – Ан кивнул и направился к открытому входу, зияющему темнотой, как пещера в гигантской скале.

***

Горислав примчался домой разгорячённый. На пороге его встретил Кукки с тапочками:

– Гориславу нужно переобуться. Куки принёс тапочки.

– Спасибо, Куки, мама дома?

– Антонида дома, на кухне.

– Ма, я пришёл – закричал Горислав, переобуваясь.

– Я на кухне, Славик, иди сюда! Руки не забудь помыть!

Наскоро ополоснув руки, Горислав вошёл на кухню и сел за стол.

– Проголодался? – мама поставила в центр стола глубокое фарфоровое блюдо, наполненное тушёным мясом с овощами. – Ты что такой красный? —она положила ладонь ему на лоб, – Что-то случилось?

Горислав отвёл голову.

– Ма, а отец дома? – спросил он, жадно вдыхая аромат рагу, которое Антонида накладывала в тарелку.

– Нет, ещё. Попозже придёт. А ты что хотел?

– Поговорить надо.

– Кушай, – Антонида подвинула ему тарелку. – А со мной поговорить не хочешь?

– Почему же. Очень даже хочу, – с набитым ртом проговорил он.

Антонида поморщилась:

– Прожуй сначала, потом поговорим.

***

За чаем она внимательно посмотрела на него:

– Ну, о чём ты хотел поговорить?

– Ма, я в этом году поступил в Университет.

Антонида удивлённо посмотрела на него:

– Думаешь, я не в курсе?

– Да не в том дело. Я не хочу, чтобы в Университете мне были какие-то поблажки, как сыну Главного Хранителя.

Она улыбнулась:

– Конечно, сынок, не переживай об этом. Отец никогда не допустит, чтобы тебе делали поблажки. Даже и не думай. Будешь учиться на общих основаниях. Мы не афишируем, что ты наш сын. Ни при каких обстоятельствах. Так что тебе придётся потрудиться, чтобы получить звание.

– Не на общих, ма! В том то и дело, что не на общих! Занятия ещё не начались, а у меня уже особые привилегии!

– Это какие, такие привилегии?

– Как какие?! Все живут в общежитии, даже те, кто из Элизиума, а я один дома! Я не хочу, чтобы ко мне относились, как к маменькиному сынку!

Антонида растерянно смотрела на него.

– Но, Славик, это в целях твоей безопасности. Ты же помнишь, как в детстве тебя похитили. Мне спокойнее, когда ночью ты дома.

– Ерунда! Какая безопасность? Кому я вообще нужен? После того дурацкого случая, в Элизиуме не было вообще ни одного преступления. Отец говорил, что здесь абсолютно безопасно. Да и в Наукограде охрана. Я должен жить, как все, в общежитии. Поговори, пожалуйста, с отцом! Иначе меня все засмеют.

– Ну, кто тебя засмеёт? – улыбнулась Антонида. – Все уважают Хранителей, а уж тем более твоего отца. Никто не посмеет.

– Вот именно, не посмеют! В глаза не посмеют, а за глаза? Я хочу быть на равных условиях со всеми! Прошу тебя, не беспокойся обо мне и уговори отца. Вы же за равенство и справедливость, так что должны подавать всем пример!

– Хорошо, хорошо, не горячись, я поговорю, – Антонида начала убирать посуду со стола. – Кстати, ты опять ходил на вокзал. Там так опасно! И кто тот молодой человек, с которым ты познакомился, может, расскажешь?

Горислав вскочил:

– И прекратите меня опекать! Я – взрослый человек. Сколько можно! Всё! Я ухожу! Утром я переезжаю в Наукоград. Имею право! – он с вызовом смотрел на мать.

Антонида прижала руки к груди, чуть улыбаясь, тревожно смотрела на него:

– Ну, конечно, имеешь! Не расстраивайся. Живи, как считаешь нужным. Мы с папой будем только рады, если тебе хорошо.

Горислав увидел, как глаза её заволакивало слезами. Сердце его сжалось, он быстро подошёл к ней и обнял.

– Прошу тебя, не переживай! Я очень люблю вас с папой, но мне пора уже жить самостоятельно без постоянной опеки. Ты понимаешь?

– Понимаю, сыночек, – она прижалась лицом к его груди.

– Видишь, какой я уже большой стал, выше тебя, – нежно погладил её по голове.

***

Ан жадно пил податливую сладость трепетных губ Линды, когда раздался оглушительный грохот. Он открыл глаза и сел на постели. Прислушался. Тихо. На часах восемь утра. Ан сунул ноги в тапки, накинул халат и пошёл в личную комнату. Ему нравилась личная комната. Нравилась не только тем, что она совмещала спортивные тренажёры и место для релаксации, но и теми тёплыми воспоминаниями детства, которые настигали его всякий раз, когда он утром вставал в отпечатки ступней. Давно прошли дни, когда советы робота-тренера были обязательны, теперь он каждый раз улыбался, когда вспоминал свою борьбу с Эльзой. Но эти воспоминания не только грели его сердце, они бередили душу, не давали забыть то, что забыть нельзя, невозможно – гибель родителей, напоминали о его долге: узнать, кто и почему убил его родителей, отомстить.

Освежившись, Ан пошёл на кухню. Открыл дверь и замер на пороге. За столом спиной к нему кто-то сидел.

– Здравствуйте.

Спина сидящего вздрогнула, человек обернулся, и Ан с удивлением и радостью увидел Горислава.

– Привет! – жуя, проговорил тот, – давай присоединяйся, сырники любишь?

– Привет! Ты как тут? – Ан подошёл к столу и сел напротив, – поселился? – улыбаясь, спросил он.

– Ну, вон, как видишь. С тобой теперь буду жить в одном блоке, не возражаешь?

– Нет, конечно, я рад.

– Ну, и отлично, – Горислав пододвинул ему тарелку с сырниками, и полный соусник сметаны, – присоединяйся. Я дома не стал, спешил в Универ. Я тут пока никого ещё не знаю, думаю, вдруг меня подселят чёрте знает к кому. А ты вроде ничего. Ма сунула с собой.

Ан засмеялся.

– Ты тоже вроде ничего. Рад, что будем вместе, – Ан положил пару сырников на тарелку и сверху полил сметаной. – Сырники вещь. Я их тоже с детства люблю. Тётушка тоже знатно их готовит.

– Ты что с тёткой жил?

– Да, в семье у тёти, – нахмурился Ан, – родители погибли в автокатастрофе, давно уже, мне десять было.

– Уважаемые абитуриенты! – раздался громкий голос. – Всем, кто не прошёл зачисление, необходимо явиться на кафедру своего факультета. Информация о структуре Университета, расположение кафедр и аудиторий, ваши персональные текущие задачи вы найдёте в компьютерах учебной комнаты вашего блока. Информация обновляемая. Все студенты ежедневно перед занятиями обязаны знакомиться с информацией и строго ей следовать. Любые вопросы решаются исключительно через персональные компьютеры. Хорошего вам дня! И Добро пожаловать в Университет!

Ан с Гориславом переглянулись.

– Пошли, глянем, – поднялся Ан.

– Угу, – побормотал Горислав, дожёвывая.

– Похоже, ты любишь поесть, а по тебе не скажешь, вон какой худой, – Ан засмеялся.