Глаза у вампира полыхнули так, что стало ясно: учиться ему осталось недолго. Смерть уже вышла по мою душу.

– Да что случилось-то? – я постаралась состроить виноватую гримасу.

– Я тебе покажу, – эту улыбку можно было назвать только оскалом, и никак иначе. А с учётом того, что скалился вампир, вышло хищненько.

Этакое многообещающее “сейчас кого-то будут убивать”!

– Эй!

Двигался вампир так быстро, что я только осознала себя заброшенной на его плечо, как мешок с картошкой.

Четыре широких шага, и меня так же бесцеремонно поставили на моей кухне перед печкой. Похоже, мой домик заскучал и решил поиграть с Джулианом в бета-версию ядерной войны. Или, может, у моей печки внезапно засвербило в носу, и она ка-а-а-ак чихнет?

Сажа покрывала две трети кухни, рассеиваясь по всем поверхностям разной степенью густоты.

По всей видимости, когда Дух Починки ремонтировал печную трубу, в ней нашёлся шмат сажи, и он шлепнулся вниз, организовав мне на кухне филиал Хиросимы на выезде.

– На твоё счастье, я ещё не готовил, – сквозь зубы бросил вампир, – испорти ты мне еду в процессе обработки, пришлось бы мне отвечать, почему я стал вдовцом так рано. Но овощи теперь придётся перемывать.

– Такая беда, такая беда… – я вздохнула и закатила глаза. Нашла глазами кота, свернувшегося за печной трубой. – Прош, не подсобишь с уборкой?

Домовой, не меняя облика, грациозно соскочил с печки, прошел по лавке, пачкая шерсть на белых лапках, а потом элегантно махнул хвостом.

Наверное, так и выглядела расчистка авгиевых конюшен. Правда вместо перенаправленных русел рек по кухне пронесся упругий и сильный вихрь воздуха, сметающий сажу до самой мельчайшей пылинки и вышвыривающий её обратно – в темное нутро печи.

И все-таки домовой – это очень полезно. Хорошо, что я как следует расспросила его, что он может.

– У тебя есть еще претензии, Джулиан? – я с независимым видом повернулась к вампиру и осеклась, заметив ту нехорошую улыбку, что намертво прилипла к его губам.

Ой, что-то моя попа чует неприятности!

– Нет, что ты, дорогая, – сладко-сладко протянул Джулиан, а затем буквально провалился в собственную тень.

Оп – и под мои колени нежно, но бесцеремонно толкнулся стул.

Ух – и вокруг моих рук крепко обвились лямки фартука, притянувшие мои руки к спинке стула.

Твою мать – и вампир, с крайне довольной рожей, снова вынырнул из той же тени, куда провалился, – она, кстати, так и не исчезла до этого момента.

– Претензий нет, Марьяна, – лучезарно улыбнулся мне ди Венцер,– посиди так чуть-чуть – их у меня и не будет!

– Это произвол! – я задохнулась от негодования. У этого без меры наглого вампира совершенно полетели тормоза.

– Это забота, – поучительно протянул Джулиан, берясь за нож, – ты очень потратилась на сделку с духом, женушка. И еще одна магическая манипуляция может укатать тебя в госпиталь для волшебников с истощением, на уровне волшебной комы. Сиди, отдыхай, восстанавливай силы. Надеюсь, шило в твоей ягодице доставит тебе не очень-то много неудобств?

Увы, я свое шило знала. На малое количество неудобств рассчитывать было совершенно нельзя!

К моему позору, я засмотрелась.

Руки Джулиана, держащие в руках нож, завораживали своими искусными, отточенными движениями, будто он и в самом деле колдовал, а не банально нарезал луковицу, которую потом изящным движением сбросил с разделочной доски на раскаленную сковородку.

– Я ненавижу жареный лук, – я вспомнила, что вообще-то злюсь на него, и что я тут вообще жертва, ни за что, ни про что связанная по рукам, и состроила независимую гримасу, мол, ни за какие коврижки он меня эту гадость есть не заставит.

– Лучше расскажи о себе, Марьяна, – очаровательно улыбнулся Джулиан, полностью проигнорировав мою подколку, – например о том, почему твоя мама не научила тебя готовить. В вашем мире нет такой увлекательной традиции передачи женской мудрости? Неужели, о боги, кулинарное ристалище по праву принадлежит мужчинам? Мне стоит задуматься о том, чтобы переселиться в твой мир?

– Обломись, все у нас есть, – ответила я не очень охотно, – и мамы учат дочек готовить. И к твоему сведению, я умею.

Черная бровь вампира иронично изогнулась. Ему, оказывается, даже фыркать ехидно не надо, чтобы выразить все свои сомнения в озвученной мной истине.

– Умею – не значит “умею как ты”, – чистосердечно призналась я, наблюдая, как элегантно Джулиан отрезает тонкие ломтики от куска сырой грудинки, только что освобожденной от трех слоев оберточной бумаги. Черт побери, даже если бы он расчленял передо мной человека, я бы все равно не смогла оторвать глаз от этих ловких смертоносных пальцев.

– А еще “умею” не значит “люблю до смерти” и “убить готова того, кто подходит к моей сковородке”, – закончила я мысль, когда бекон полетел на соседнюю с луком сковородку, – так что, так и быть, подходи. Пока твоя еда съедобна, я, так быть, готова тебя терпеть. А потом, может, ты устанешь, и мы наконец обсудим наш с тобой развод…

– Так что там про маму? – Джулиан невозмутимо отложил нож и взял в руки миску. А после три яйца. А после венчик…

Черт возьми, этот венчик…

– А что про маму? – протянула я, глядя, как один вампир справляется со взбиванием яиц без всяких миксеров. – Ну, есть эта тетка, которая меня родила. Где-то там в моем мире. Тебя интересует её подробный адрес? Не поздновато собрался за материнским благословением?

– У тебя с ней не очень хорошие отношения? – сообразил вампир, наконец-то расшифровав мое нежелание говорить на эту тему.

– Никакие. Были. – я пожала плечами, – меня растила бабушка. Мама… Мама не была мной довольна почему-то. И если нелюбовь дяди я пережила как-то спокойно, насчет мамы долго парилась. Пока не перестала.

– Занятно, – снова шипение сковородки, к луку летят мелко нарезанные кусочки перца и не опознанного мной незнакомого фиолетового овоща, – с дядей не срасталось, говоришь?

– К чему ты клонишь, Джулиан? – я потянула на себя запястье и ощутила, что такой комфортный узел, оказывается, на диво тугой.

– У ведьм всегда иерархия завязана на матриарха семьи, – откликнулся Джулиан спокойно, – мне просто странно, что из линии женщин в твоем ковене почему-то была вычеркнута твоя мать.

– Моя семья не была ковеном, – я замотала головой, отрицая, – я вообще ни разу не колдовала до попадания в Велор.

– Занятно, – этот задумчивый тон вампира, снова повторяющего по кругу, как заезженная пластинка, дразнил мое любопытство даже сильнее, чем пряный запах будущего завтрака, распространявшийся по кухне с каждой секундой все сильнее, – колдуешь ты довольно резво для начинающей. Я предполагал, что тебя учил твой матриарх, возможно, твоя бабушка…

Я покачала головой, печально улыбаясь.

Бабушка у меня была мировой.

В общем-то, я и вполовину не была бы собой, если бы не она.

Она продлевала для меня детство как могла, она действительно заменяла мне маму, возилась со мной, когда я таскала домой лягушек, учила травам – уж в чем-в чем, а в травах моей бабуле просто не было равных даже местная фельдшерица регулярно таскалась к нам на чаек и ради бабулиной припарки от ревматизма, – но предположить, что она матриарх… Ведьма…

Нет.

Ну просто нет.

Джулиана я не убедила – это было заметно, но убеждать этого вампира было себе дороже и незачем.

А ну как передумает меня кормить? А от запаха, исходившего от сковородки, уже голова кружилась…

– Ты же не любишь жареный лук, – из чистой вредности напомнил мне Джулиан, когда я безапелляционно придвинула к себе тарелку освобожденными руками. То, что на ней лежало, фактически было яичницей на овощной подушке, политой сложным соусом. Вот только такую яичницу не грешно было и королеве подать…

А уж какой космический от неё был запах.

– Хороший завтрак украсит даже самую плохую погоду, – парировала я этот выпад вампира, – не могу же я допустить, чтобы мой день был испорчен на старте из-за жалкого жареного лука.